Темные изумрудные волны - Федор Московцев

Больше, чем тестя и тёщу он ругал только свою жену. Во-первых, не девкой взял. Во-вторых, ленивая, глупая, непрактичная, транжира, совсем не хозяйка. Пироги не печет. То ли дело его мать! Да что там говорить, таких женщин, как его мама, на свете просто нет! Поругавшись с женой, Глеб мог до утра хлестать водку, плакать, жаловаться на жену. Клава унижает его как мужчину — говорит, что у её предыдущих парней достоинство было больше и толще, особенно у Жорика, о котором она вспоминала с особенной нежностью. Был он выносливее Глеба, не так быстро выдыхался, и на выдумки горазд.

Разве можно терпеть, когда жена тебе такое высказывает?! После таких оскорблений — только развод! Однако, на следующий день Глеб, как ни в чем не бывало, гулял с женой по городу в обнимку, демонстрируя, как он с ней счастлив.

Ударяя себя в грудь, Глеб кричал: я мужик, я хозяин в семье! Но его поведение можно было описать одним словом — подкаблучник.

Он считал себя человеком принципиальным, честным и прямолинейным. Если жена не устраивает, и потянуло налево, надо прямо об этом сказать, и разойтись. Однако, походы в баню с девочками любил, как медведь бороться.

Глеб утверждал, что человек он сильный, сам справляется с трудностями, сопли не распускает, и сор из избы не выносит. А в конфидентах у него было полгорода, все были в курсе его проблем, знали его семейную жизнь во всех её душераздирающих подробностях.

Когда Андрей приезжал к клиентам, первый вопрос, который ему задавали, был: ну, как там Глеб?… Беседа начиналась с обсуждения последних сводок с личного фронта Гордеева. Неразумно и неэтично было обсуждать компаньона, но тот сам себя так поставил, что обсуждение проходило легко и непринуждённо, как разговоры о погоде — разбираемый предмет знали все.

Андрей: Здравствуйте.

Доктор: Проходи. Привёз?

Андрей (передавая коробку с препаратами): Вот, пожалуйста.

Доктор: Отлично, у меня уже заканчивается. Что Глеб, разобрался, где и как?

Андрей: Не понимаю, о чём речь.

Доктор: Ты не знаешь!?

Андрей: Что именно?

Доктор: Он прибегал на днях сдавать мазки. Опять где-то намотал на винт.

Андрей: Это у него вошло в систему. Проституток без резинки тянет.

Доктор: Да… Предупреждал его. Они, хоть и проверяются чаще, чем приличные дамы, всё же риск велик.

Андрей: А что «приличные»… Не вижу разницы. Всё то же самое. А в пересчете на один заход дороже получается.

Доктор: Да… Вот Клава…

Андрей: А что Клава… Тоже приходила проверяться?

Доктор: Да… Они всегда вместе приходят. На этот раз Глеб не может сказать точно, у кого он подцепил хламидии. Грешит на многих, в том числе на жену.

Андрей: Жаль, у них нельзя взять отпечатки пальцев. Тогда можно было проследить весь путь, что называется, разложить по мастям.

Доктор: «У них» — это у кого?

Андрей: У этих маленьких зверьков — хламидий.

Доктор: Да… Но Глеб старый шулер — разложил такой пасьянс… Эти его маленькие зверьки… проще сказать, где они не оставили свои отпечатки… Его Клава — такая же шустрая.

Андрей: Гармония. Общие интересы. Опять же, общие хламидии.

Доктор (передавая деньги за реализованный товар): Да… Передавай ему привет, и это… пожелания здоровья и удачи.

Андрей: Пожелаю, был бы толк…

Доктор: Был бы толк, сидел бы я без работы. Давай, беги. Скажи в коридоре, пусть очередной больной заходит.

Глава 62

Что такое осень для тебяДень рожденья счастья и удачиРазвлекаясь, радуясь, любя,Вспоминай, что рядом кто-то плачетО том, что своенравная ФортунаЗабыла постучаться в чей-то дом.А созерцая в зимнем саде клумбуВзгляни на мертвый лист лежащий за окном.Что такое осень для меняНа кладбище убитых судебВ склепе, где покоится мечта мояНа камне высечено будетО том, что все на свете догорает,А солнца закаты, прощальные, ясныеРасскажут тем, кто выживаетЧто чья-то жизнь на смерть согласнаЗолотыми листьями раздав всем картыОсень покажет дорогу в тот крайКоторый принимает безвозвратноГде смерть собирает свой урожай

Глава 63

Земля под ботинками скрипела и пружинила, как старый матрас, — это лежали листья, сверху лёгкие, хрупкие, отличные друг от друга и в смерти, а под ними засохшие уж годы назад, соединённые в одну хрусткую слитную коричневую массу — пепел от той жизни, что взрывала почки, шумела в грозу, блестела на солнце после дождей. Истлевший, почти невесомый хворост крошился под ногами. Тихий свет доходил до лесной земли, рассеянный лиственным абажуром. Воздух в лесу был застывший, густой. Нагретое дерево пахло сырой свежестью древесины. Но запах умерших деревьев и хвороста забивал запах живого леса.

Выбравшись из лесопосадки, Иосиф Григорьевич направился к дому. Домовладение — одноэтажный коттедж с мансардой и двенадцать соток земли, купленное за бесценок просто так, «чтоб было», приобрело вдруг особое значение. Появилось желание расстроить дом, высадить на участке вечнозелёные деревья, и приезжать сюда каждые выходные — отдыхать, дышать свежим воздухом, обдумывать важные решения. В последнее время стали одолевать тяжёлые мысли — сказывалась накопившаяся многолетняя усталость. Нельзя позволить негативу разрушить положительный настрой.

Они пили чай на веранде. Оказалось, Лариса думала в том же направлении, что и он. Она уже определила, где будет их комната, где комната сына, где гостевая; уже распланировала участок, решила, где высадит цветы, а где — деревья. Она даже поставила в церкви свечку Николаю угоднику — чтобы следующий год оказался таким же удачным, тогда можно будет сделать пристройку, построить баню с бассейном.

— Не будем загадывать, — неожиданно сказал Иосиф Григорьевич. — Удача — своенравная госпожа, сколько ни зазывай, как двери ни распахивай, если не по дороге — другой стороной пройдёт.

Лариса посмотрела на него с удивлением — что с ним, всегда жил по плану, сам с утра говорил, что дача будет достраиваться, а раз сказал, значит, так оно и будет. А тут вдруг заговорил об изменчивой Фортуне.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Да, сейчас поедем.

— Отдохнуть говорю, куда собрался, сегодня выходной.

— Встретиться надо с одним человеком. Дело очень важное.

По приезду в город Иосиф Григорьевич связался с Еремеевым, и уже через час они сидели за столиком ресторана «Маяк». Обсудили предвыборную кампанию Рубайлова и пришли к единодушному мнению: победа вице-губернатору обеспечена. Он убедительно доказал избирателям свои деловые качества как первый заместитель главы областной администрации, а временно курируя комитет экономики, добился успехов и на этом поприще. Об этом говорится по телевидению, пишется в газетах. Факты достоверны, и, подчеркнул Иосиф Григорьевич, возможно, обошлось бы без дополнительного вмешательства. Но тут же сам себя поправил: нельзя пускать дело на самотёк, ситуация должна быть под контролем.

Главным противником Рубайлова почему-то оказался Синельников. Более достойные люди выдвигали свои кандидатуры, но именно «чокнутый профессор» своей болтовнёй сумел привлечь внимание избирателей, и, по оценкам специалистов, в предвыборной гонке являлся «кандидатом номер два». Плюс ко всем своим многочисленным должностям и членствам в различных комитетах, он возглавлял Общество охотников и рыболовов. «Городские утки» — официальное издание общества — регулярно публиковало статьи Синельникова, содержавшие злобные выпады в адрес конкурентов, и размышления по поводу происходящих в мире событий без каких-либо конструктивных решений, как на них повлиять. Курам на смех. Единственное, до чего он додумался — ухватился за отвергнутую Рубайловым идею с бесплатными обедами для бездомных, и довёл её до абсурда. Пропагандируемая им агрессивная благотворительность вызвала вполне ожидаемую реакцию отторжения. Появилась карикатура, изображавшая Синельникова, одной рукой схватившего бомжа за горло, а другой пытающегося втиснуть ему в рот баранью ногу. Подпись гласила: редкий бомж съест хотя бы половину того, что пытается скормить ему Синельников. Экономисты подсчитали, что расходы на ночлежки, и на помощь бездомным превышают все разумные пределы, оказалось, что на одного бомжа тратиться больше денег, чем на пенсионера, честным трудом заработавшего свою пенсию. Заговорили о рассаднике паразитов общества и деморализации общественного сознания. Идея заглохла. А поскольку других не было, Синельников продолжил своё злопыхательство и умничанье на страницах «Городских уток», на заседаниях комитетов и обществ, в которых состоял, на собраниях всех тех, кого удавалось собрать.

Еремеев присовокупил к сказанному, что силовые структуры, которым дана команда проголосовать за Рубайлова — это серьёзный ресурс, и скромно добавил, что коллегия адвокатов тоже не пальцем сделана. А поддержка Москвы, а областная администрация!