Темные изумрудные волны - Федор Московцев

— Не умничай!

Так они разговаривали, как старые друзья, и шли к гостиничному корпусу, как бы не понимая, что рядом — привлекательное существо другого пола, близится вечер, и каждый знает, что «дома никто не ждёт».

— Ты мне так и не рассказал про Никитина.

— А что тут рассказывать. У них были какие-то общие дела, и Еремеев дал понять следователю, что если Трезора выпустить, то Никитин обязательно на него выйдет. Так и сделали. Трезор пошлялся по разным местам, съездил на турбазу. В одном из гадюшников ему повезло — он увидел Трифонова, это правая рука Никитина. Они разговорились, нашли общие точки соприкосновения. Оказалось, у Никитина к Трезору есть вопросы; Трезор, в свою очередь, может кое-что предложить по работе. Возникла необходимость личной встречи. Тут пришлось повести очень тонкую игру. Еремеев предупредил: нужно так договориться, чтобы до предполагаемой встречи оставались сутки в запасе. И Трезор, дав согласие Трифонову, начал ссылаться на «сложности по работе» — командировки, сильную занятость. Так, прибегнув к разного рода ухищрениям, он добился, чтобы ему за сутки сообщили время и место встречи. После этого передал данные Еремееву. Было опасно — за ним следила милиция, приходилось петлять, звонить из разных общественных мест. Один раз он, находясь в парикмахерской, попросил у администратора разрешения воспользоваться служебным телефоном; другой раз позвонил из магазина игрушек. В итоге Еремеев приказал: сообщить милиционерам одно место, потом, за полтора часа до встречи, придёт сообщение на пейджер о том, что встреча переносится. Трезор сказал оперативникам, с которыми поддерживал связь, что встреча назначена у «Гасителя». Он туда приехал, и за полтора часа до реальной встречи получил сообщение, которое тут же показал милиционерам в штатском. Пришлось всем передислоцироваться. Конечно, бедняга перенервничал — он догадывался, зачем Еремеев разыгрывает весь этот спектакль, и боялся, как бы шальная пуля не оборвала его молодую жизнь. К счастью, всё обошлось. Пули легли кучно у цели. Никитин пришёл по воде, на катере. Милиционеры открыли по нему огонь. Во время перестрелки никто и не заметил, чей выстрел оказался смертельным. Второв узнал, что на вскрытии вытащили пулю от снайперской винтовки, стали прочёсывать всё вокруг того места, и в мусорной куче обнаружили саму винтовку. Вот так получилось с твоим работодателем.

— Бедный Гера, — тихо проговорила Маша.

Изначально предполагалось, что она довезёт Андрея до санатория, а сама поедет домой. Но, так получилось, что они стояли возле корпуса и общались, и непонятно было, чем закончится эта беседа.

Легкий ветерок играл завитками её волос, и склонившееся к закату солнце зажигало искры в её глубоких черных глазах. Позади неё высился главный корпус санатория, с его грязе— и водолечебницами, диагностическим и реабилитационным отделениями; к нему примыкала пристройка, — бассейн.

— Твоя сбежавшая невеста, она не нашлась? — спросила Маша.

— Нет.

— Ты всё еще надеешься, что она вернётся?

— Машуня, к чему эти разговоры?

Тут она высказала все те мысли, которые и ему самому приходили в голову: Владивостокский жених, Кондауров, двойная и даже тройная игра, курортный роман, свадьба, которая состоится в назначенный срок. Андрей слушал Машу, и ему казалось, что он слушает самого себя — так её мысли были созвучны его мыслям. Своё участие она объяснила тем, что не может спокойно смотреть, как её лучший друг хоронит себя заживо из-за девушки, которая пренебрегла им.

— Ты всё еще любишь её?

Он ничего не ответил, но его взгляд говорил красноречивее любых слов. Маша недовольно поджала губы. Он чуть пожал плечами: мол, ничего не могу поделать. Она обхватила руками его талию, прижалась к нему. Отстранившись, на правах старого друга, которому всё дозволено, полезла рукой под пуловер, стала ощупывать грудь.

— Ты мне так и не показал свой шов, где он?

Он невольно задрожал от её ласкающих, почти дружеских прикосновений.

— Под мышкой, правой.

— А… Что-то не чувствую…

Она вынула руку, поправила пуловер:

— Пойдём, покажешь…

И, решительно взяв его за руку, повела к входу.

Глава 61

Находясь в санатории, Андрей каждый день выезжал в город по делам. Для разъездов Трегубов предоставил свою старую «шестёрку», сказав, что готов, если нужно, продать её в рассрочку.

Гордеев выбрал из прайс-листа «Фармбизнеса» всего несколько позиций — антибиотики широкого спектра действия для лечения заболеваний урогенитальной сферы, и заказал наименования, которые были ему нужны, но в списке их не оказалось. Выбрал он, таким образом, не всю оговоренную с Ильёй сумму, а только половину. Пришлось ему навязывать оставшееся — нужно было, чтобы на руках постоянно находился товар «Фармбизнеса» на десять тысяч долларов. Андрей изначально позиционировал себя как крупного дельца и планировал за короткий срок увеличить обороты, поэтому выбирать продукцию меньше оговоренной суммы было как-то несолидно. Кроме того, товар находился в залоге на случай, если директор «Фармбизнеса» снова начнёт буксовать.

Глеб не просто брал товар, он привлёк в свой бизнес. Схема была простая — продажа препаратов через врачей КВД, женских консультаций, центров планирования семьи, отделений урологии, частных кабинетов, и так далее, — то есть в тех местах, где доктор берет деньги с пациента за «курс лечения», и в эту сумму входит стоимость лекарств. Особенность этих сбытовых точек состояла в том, что пациент, обращаясь по поводу венерических заболеваний, бесплодия, инфекций мочеполовой сферы, изначально готов понести крупные расходы, и — что самое главное — готов расплатиться непосредственно с доктором. Причина — видимо, специфика заболеваний предполагает установление близкого, доверительного контакта между пациентом и врачом, и последнему проще перейти к вопросу об оплате, а первому как-то неловко торговаться. Кроме того, так исторически сложилось, что врачи именно этих специальностей — гинекологи и дерматовенерологи — брали деньги за свои услуги, не обращая внимание на то, что пациент пришёл на приём по полису, и за него заплатила страховая компания. В любом другом месте — у невропатолога или у кардиолога — заикнись врач об оплате, у пациента это бы вызвало шок, и желание пойти пожаловаться «куда следует».

Для распространения выбирались эффективные, и в то же время редкие препараты, которых не было в аптеках. Наценка составляла от ста процентов и выше. Людям не с чем было сравнивать, негде узнать реальную стоимость.

У Гордеева было всего несколько точек сбыта. Когда Андрей вступил в дело, за короткое время удалось охватить весь Волгоград и Волжский. Вместо трёх-четырёх позиций стали предлагать пятнадцать-двадцать.

Андрею приходилось иметь дело со странными людьми, но Гордеев переплюнул их всех. Это был апологет странностей, противоречий, и необъяснимых поступков.

В один день он мог выговорить Андрею за то, что машина не заправлена с вечера, и приходится терять время — пять минут драгоценного утреннего времени! — на заправке. На следующий день он мог проспать до обеда, или вообще очнуться только к вечеру.

Он на чем свет ругал Синельникова за жадность и двуличность, и в то же время носился по городу по его поручениям, делая это совершенно бесплатно. Он держал в тайне от профессора свой бизнес, говорил, что если тот пронюхает про эту простую, и в то же время доходную схему, то влезет в дело сам; а однажды выяснилось, что Глеб не просто всё выболтал, но и предложил Синельникову стать компаньоном.

Гордеев утверждал, что все вещи покупает только новыми. Он себя слишком высоко ценит, и должен быть первым хозяином. Зачем вещи с изъянами, доставшимися от прежних владельцев?! Если приобретается машина, то она непременно должна быть с нулевым пробегом. А в один прекрасный день он купил у Синельникова подержанную «ВАЗ 21099» — битую, с большим пробегом, с двигателем, нуждавшимся в капремонте, целым букетом других неполадок; да еще по цене чуть дешевле новой.

С женщинами… Та же история…

С Клавой он познакомился на улице, и тут же повёл в гости к друзьям. Там была шумная пьянка — много народу, много выпивки, в общем, бардак. Не проходя в комнаты, она отдалась ему в ванной. Когда они вышли, Глеб представил её своим друзьям: моя невеста. На следующий день они подали заявление в ЗАГС, он действительно на ней женился.

Он мог часами говорить, как ему не повезло с жениными родственниками. Есть ли на свете справедливость? Как бог допустил, чтобы на свет появились Гитлер, Чикатило, и тесть с тёщей — родители Клавы? И тут же Глеб входил в образ заботливого зятя — без напоминания предлагал свою помощь, ездил по поручениям, помогал тестю на даче, дарил тёще цветы и так далее.