Чертог Белой Ночи - Мария Казанцева

осознавать, что его поступки заставили тебя прожить не ту жизнь, какую ты должен был? – спросила она с видом, что ответ ей известен. – Для Макса это важно.

– Да что ты заладила… – прохрипел Рейн. – Я устал уже повторять: мне все равно, что для него важно. Я кусок дерьма, и пусть не забывает об этом!

– Это не так, – в ее голос проник ласковый протест, который можно подавать вместо десерта.

Рейн рассмеялся в лицо ее мелодраматичному тону.

– Тебе-то это откуда знать? – спросил он, а затянувшееся ожидание ответа заставило напрячься каждую мышцу на теле.

– Когда ты начал пытаться восстановить мне память, я случайно коснулась твоей руки, а потом начала видеть отрывки и твоих воспоминаний. – Снова это жалостливое выражение лица, которое так легко возненавидеть. – Через какое-то время рука соскользнула, и я опять вернулась в разрушенный дом, где мы были, но этих обрывков памяти и той боли, что внутри тебя, мне хватило.

– Вот, значит, что, а я думал, откуда это выражение у тебя на лице… – проговорил он, все еще осознавая услышанное.

– Рейн, я не знаю, как это получилось, – продолжала она растерянно, но гнев быстро захлестнул его:

– Удобно, правда? Ухватиться за случайную возможность и сунуть нос в чужую жизнь без разрешения?

Он встал из-за стола, а она потянулась за его рукой, пытаясь остановить.

– Я правда ничего не делала. Все вышло само собой, – оправдывалась она, а он только с силой отдернул руку, показывая, чтобы не касалась его, и изобразил ее жалостливый тон, сквозь который рвался грубый сарказм:

– Раз ты теперь все знаешь, сядь и подумай, каково будет твоему бедному Максу, когда он узнает, что я не просто ублюдок, который сам сломал свою жизнь и сейчас продолжает ее гробить, а что внутри я остался его искалеченным братом, который так страдает!

Рейн выскочил на улицу, словно держал в руке гранату, которая была готова взорваться. Сквозь злость он остро чувствовал свою душевную уязвимость, будто его броня пришла в такую негодность, что ранить его могли даже холодные капли дождя.

Глава 39. Яра

Вечерний поток прохожих унес Рейна из ее поля зрения. Она все еще пыталась высмотреть его, но в пелене дождя, проявленного теплым светом уличных огней, горели только разноцветные дождевые щиты. Перед глазами так и стояло его лицо с двумя светящимися изумрудами вместо глаз, а чужая боль нашла себе угол в ее сердце.

Его раны затянулись, и вместе с жизнью к нему вернулись чувства, которые были забыты настолько, что кажутся сейчас чужими. Некоторые из них не перестанут терзать его никогда, другие помогут жить дальше. Одно из них – любовь, и она страдает сильнее всех прочих из-за его осознанного одиночества, упрямства и гордости. Ей бы расправить свои стальные крылья, но им нет места. Многолетняя пустота заставила все внутри него сжаться и окаменеть.

Яра достала голубой зонт из рюкзака и медленно направилась в сторону остановки. Проходя под вереницей ярких щитов, похожей на новогоднюю гирлянду, она прятала руки под пальто, чтобы согреться, а зонт то и дело косился вбок, и от этого ее волосы быстро намокли. Только оказавшись в салоне теплого автобуса, она перестала проживать его воспоминания снова и снова.

Напротив пожилой мужчина читал книгу. Он вскидывал брови, увлеченно поджимал губы, элегантно водил пальцами по подбородку, словно споря с прочитанным. Так ведут тактичную беседу с легким снисхождением к собеседнику. Рядом с ним развалился парень в больших белых наушниках. У него была приятная улыбка, которая не меркла на загорелом лице вот уже минут пять. Янтарно-карие глаза призывно жаждали ответа. Яра улыбнулась ему, помотав головой, а он расстроенно и добродушно пожал плечами. Сомнений не осталось – чары развеялись, но внутри сегодня что-то уже успело повернуться в нужную сторону, и волнующее предчувствие влюбленности вытеснило все прочие мысли.

Когда Макс выловил ее перед занятиями, в ногах уже не было сил то ли от дневных приключений, то ли от того, что в его присутствии ее словно сильнее прижимало к полу. А еще осторожность, с которой он не решался заговорить, подсказывала, что он, похоже, решил, что она злится на него.

– Я не злюсь на тебя, – с налетом возмущения сказала Яра, наблюдая, как он в очередной раз мельком посмотрел на нее и отвел глаза.

Макс успел удивиться, но быстро опомнился, почувствовав, что она готова объяснить.

– Я поторопилась, не разобравшись во всем окончательно. С моим прошлым оказалось все еще сложнее, чем я думала.

– Ты что-то вспомнила? – Яра различила опасение в его мягком голосе.

– Я расскажу, в чем дело, только если ты пообещаешь мне, что не станешь задавать лишних вопросов.

– Я готов обещать тебе что угодно.

– На мне были чары. Маг, который привез меня в Петербург, видимо, решил, что проще всего оставить меня рядом с обычным человеком, и связал нас. У меня получилось избавиться от этой связи, и теперь я знаю, что была на Дне города в Чертоге пять лет назад.

– Твоя магия набрала силу совсем недавно… – Он замолчал, и его взгляд вдруг оживился, внимательно исследуя ее лицо. – Тогда действительно пропала девушка. Я вспомнил тебя. Мы с Аней обедали на террасе ресторана, и я чуть не подошел знакомиться.

– Почему не подошел? – задумалась Яра, пытаясь вспомнить, где это было.

– Погнался за своим братом, – поникшим голосом ответил Макс. – По крайней мере, это воспоминание может помочь, – продолжил он, а потом с осторожностью спросил: – Как дела обстоят теперь, когда чары сняты?

– Ответа, который тебе нужен, у меня нет, и я не хочу больше тебя обнадеживать. – Яра замолчала, ощущая, как он напрягся, словно что-то невидимое выскользнуло у него из рук. – Я решила переехать.

– Дело в Дэне, – через силу кивнул Макс, будто сложнее ему ничего произносить не приходилось, но молчать было еще тяжелее. – Я всегда считал ревность проявлением глупости и слабости, и то, что между вами двумя происходит, заставляет меня чувствовать себя глупым и слабым.

– Я тебе расскажу, что между нами происходит. – С протестом Яра взялась перечислять, загибая пальцы: – Он не упускает возможности пугать меня до седых волос, эксплуатирует на кухне так, что самая вредная свекровь прослезилась бы от умиления, да еще с чувством прикрикивает по поводу и без. После турнира, конечно, вежливо проводил до дома, но мне кажется, что если бы не его внезапное откровение на тему вашего детства, то он бы всю дорогу сокрушался, что из-за меня потерял ночь своей свободы. Если учитывать все это, ты не зря чувствуешь себя глупо.

Тень чудной улыбки немного оживила измученный вид Макса.

– И о чем же он разоткровенничался?

– О том, что в детстве его брат был круче всех, – ответила Яра. – А еще он