История Франции - Марк Ферро

два элемента почти исчезли, чернь бунтует сейчас против среднего класса. Если не прибегать к мерам подавления, это закончится распадом буржуазного общества».

Некоторые романтики связали восстание ткачей с идеями Сен-Симона. Однако все было скорее наоборот. Только на исходе лионских событий сенсимонисты пошли к рабочим. В своем «Кратком изложении рабочего вопроса» Сен-Симон в 1835 г. писал: «Таким образом, на нижнем уровне повседневные превратности частной индустрии и колебания мировой торговли; а выше — фазы политического порядка, высшего регулятора всего и вся, отображают, как на термометре, эти высшие и низшие ступени нашего фундаментального кризиса».

Энгельс в «Анти-Дюринге» (1878) отмечал, что следствием первого восстания рабочих, которое вспыхнуло в Лионе в 1831 г., одновременно с началом английского чартизма, стала знаковая революция в понимании Истории: это было банкротство либеральных экономических учений, постулировавших возможность достижения всеобщей гармонии на основе свободной конкуренции.

Классовая борьба — война между капиталом и трудом — была объявлена.

От классовой борьбы к интернационализму

Появление рабочего класса несло в себе зародыш восстания, которое отличалось от традиционных социальных конфликтов. Эта новая сила появилась в течение первой трети XIX столетия и впервые взорвалась во время восстания лионских ткачей[123].

Подмастерья, ремесленники, работники, разоренные или ставшие жертвами этого нового рабства, которое несли в себе промышленная революция и пришедшие с нею фабрики, охотно склонялись к мысли, что их правители предали идеалы 1789 г. Образцом для них был Гракх Бабёф (а затем Шарль Фурье), их духовный наставник, еще до Прудона и Маркса. Условия труда становятся все хуже, рождается новая каторга, спутница бедности, спутница нищеты; и тогда на сцену выходит новый персонаж Истории — забастовка, получившая вторую жизнь после того, как ее в годы революции 1789 г. запретил закон Ле-Шапелье, и ставшая оружием невиданной ранее силы ввиду сосредоточения масс рабочих в новых крупных промышленных городах. Ее воспел Виктор Гюго. Эжен Потье заклеймил тех, чьи действия явились ее причиной. В своем стихотворении «Мужество — в карман!» он призывал горожан к солидарности с забастовщиками всех времен. Призыв, предвосхищающий будущие мотивы «Интернационала». После 1830 г., очевидно, именно дух классовой борьбы воодушевлял поколения рабочих. Эксплуатация человека человеком, погоня за прибылью — таковы бедствия, которые в эту эпоху объединяются термином «изнурение»: «Твоя фамилия — Буржуазия, твое имя — Изнурение».

И поскольку реакция объединилась под знаменем Священного союза, а капиталистический мир представляет собой своего рода либеральный Интернационал — в сфере экономики характерен пример банков, — то существующие рядом с ними и противостоящие им мир рабочих и социалистическое движение, как зарождающееся, так и находящееся на подъеме, считают, что они также должны объединить рабочих всех стран. Так рождается интернационализм, который начиная с 1830 г. пытается приобрести организованные формы. Прежде он существовал как некое веяние, скорее символическое, выражаясь в большей степени в своем политическом представительстве, чем через функцию коллективного общественного деятеля: об этом свидетельствует присутствие в революционных собраниях таких людей, как американец Томас Пейн, немец Анахарсис Клоотс, называвший себя защитником рода человеческого, англичанин Уильям Вордсворт…

Семя брошено. В 1833 г. рабочие портняжных мастерских предлагают создать «Ассоциацию рабочих всех государств». Идея солидарности развивается, появляется мысль о координации рабочих, и в 1848 г. она несколько раз применяется на практике. С 1830 г. английская феминистка Фрэнсис Райт писала: «От любой другой борьбы, в которую до сих пор бывал вовлечен человеческий род, сегодняшнюю отличает то, что она является и открыто признает себя войной между классами и эта война является всеобщей. По всему миру миллионы угнетенных выступают за общее дело против своих угнетателей».

Первая инициатива исходила от английского публициста Уильяма Кобетта, который пытался создать то, что со временем станет профсоюзом, — с целью передать промышленное производство и капитал тем, кто работает собственными руками, т. е. рабочим. На его призыв откликнулись рабочие Нанта, написавшие лондонским собратьям: «Давайте объединим Лондон, Париж, Нант, Порту, Кадис, Турин и все прочие индустриальные центры мира». Вторая инициатива также принадлежала Англии — рабочий Уильям Лоуэтт установил контакты с французскими революционерами Огюстом Бланки и Флорой Тристан; вместе с Фергюсом О’Коннором он основал первое революционное рабочее движение — чартизм, «с целью свержения буржуазии».

С той же самой целью в 1847 г. была проведена конференция в Лондоне, где Маркс и Энгельс прочли то, что станет «Манифестом Коммунистической партии»: в нем мысли Сен-Симона, Фурье и Этьена Кабе были объединены с идеями английских экономистов, доводами чартистов и революционной тактикой бланкизма. Авторы «Манифеста» представили все названные тенденции как проявления единого процесса, а именно процесса классовой борьбы, который должен привести к созданию рабочей партии, ставящей своей задачей уничтожение собственности, этой «кражи», как говорил Прудон.

Хотя по причине дальнейшего развития индустриализации происходила денационализация рабочих, они продолжали оставаться представителями своих наций, так как еще не лишили буржуазию власти в каждой отдельной стране; когда же они добьются этого и станут, в свою очередь, воплощением своей нации, результатом этой революции будет торжество интернационализма и мира.

Наряду с этим революционным интернационализмом, сторонники которого боролись за социальную самоорганизацию рабочих во всех странах, и наряду с интернационализмом реформистским, представители которого, напуганные революциями 1830 и 1848 гг., выступали скорее за международное сотрудничество, которое бы позволило обеспечить рабочим достойный уровень жизни, появился также гуманистический и пацифистский интернационализм, враждебный росту национализма. Ему был присущ антимилитаризм. Подлинными основателями этого движения сторонников мира были последователи русского анархиста Михаила Бакунина. Бакунин добавил пункт об антимилитаризме в свою революционную программу, куда уже были включены защита атеизма, уничтожение права наследования, введение общественной собственности на средства производства и общественное распределение продукции, ликвидация государства, создание федерации общин. Эта программа заходила таким образом дальше, чем программа Интернационала, созданного по инициативе появившихся тем временем английских профсоюзов и таких французских рабочих, как Анри Толен. Интернационал впервые собирается в Лондоне в 1864 г. Мадзинисты, марксисты, бакунисты и бланкисты ожесточенно спорят о тактике — и именно в это время рождается и терпит поражение Парижская коммуна, которую они все восторженно приветствуют. Так сходятся пути рабочего движения, социалистических и анархистских течений. Их сложные взаимоотношения