Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2 - Николай Васильевич Сычев

дань уважения тому, кто впервые открыл его для человечества»[644].

Третье направление: вульгарная критика теории прибавочной стоимости К. Маркса, основанная на фальсификации ключевых положений последней с целью ее «научного опровержения». Именно с такой критикой выступил американский экономист австрийского происхождения Й. Шумпетер[645]. Будучи «великим техником» экономического анализа, он выдвинул следующие аргументы, свидетельствующие о том, что «взятая сама по себе Марксова теория прибавочной ценности (стоимости – Н.С.) не выдерживает критики»[646].

Первый аргумент. Определяя трудовую теорию стоимости К. Маркса как всецело рикардианскую, Й. Шумпетер указывал, что она является краеугольным камнем всей марксистской системы, в том числе и теории прибавочной стоимости. Поэтому якобы «ошибки» первой обусловливают «несостоятельность» последней. Ибо подобно Д. Рикардо, К. Маркс пытался «справиться с проблемой устранения такого элемента, как услуги естественных агентов производства, которые, конечно же, не находит своего места в процессе производства и распределения, описываемого теорией ценности (стоимости. – Н.С.), базирующейся только на количестве затраченного труда. Знакомая нам рикардианская теория земельной ренты по существу является попыткой подобного устранения, то же самое пытается осуществить и теория Маркса. Как только мы обретаем аналитический аппарат, позволяющий рассматривать ренту так же естественно, как и оплату труда, все затруднения исчезают. После этого ничего уже более не нужно говорить о внутренних достоинствах или недостатках Марксовой доктрины абсолютной ренты в отличие от дифференциальной или о ее соотношении с подобной доктриной Ротбертуса»[647].

В этой связи отметим два важных момента. Во-первых, абсурдность и нелепость доводов, выдвинутых автором против трудовой теории стоимости К. Маркса, уже было показано нами раньше (см. первую главу первого раздела настоящего труда), а потому к ним мы не будем возвращаться (как и в вышеуказанном случае, касающемся воззрений О. Бем-Баверка). Во-вторых, на данном этапе нашего исследования мы не имеем возможности подробно рассмотреть «умопомрачительные» рассуждения автора о взаимосвязи трудовой теории стоимости К. Маркса и его теории прибавочной стоимости с теорией земельной ренты; и в силу этого ограничимся лишь следующими замечаниями. К. Маркс (как, впрочем, и Д. Рикардо) вовсе не стремился к тому, чтобы «устранить такой элемент, как услуги естественных агентов производства», что нашло свое подтверждение в учении о дифференциальной ренте. Как мы увидим ниже, оно базируется на трудовой теории стоимости и концепции цены производства. При этом дифференциальная рента определяется как добавочная (избыточная) прибыль, образующаяся вследствие либо естественных условий производства (плодородия и местоположения), либо добавочных вложений капитала. Но и в том, и в другом случае ее источником является избыточная прибавочная стоимость, созданная трудом наемных рабочих. Абсолютная же рента суть особая форма земельной ренты, отличающаяся от дифференциальной по целому ряду признаков: причине возникновения, количественной определенности, механизму образования, субъектам присвоения (отчуждения). Именно К. Маркс (а не К. Ротбертус) довольно обстоятельно показал различия между этими двумя формами земельной ренты.

Второй аргумент. Согласно Й. Шумпетеру, при разработке своей теории прибавочной стоимости К. Маркса «заменил введенное Рикардо различие между основным и оборотным капиталом различием между постоянным и переменным (заработная плата) капиталом, а его рудиментарное понятие длительности процесса производства, – гораздо более строгой концепцией «органического строения капитала», которая основывается на соотношении постоянного и переменного капитала»[648].

Отсюда видно, какой вульгарно-софистический прием использовал автор для того, чтобы дискредитировать теорию прибавочной стоимости К. Маркса. Ведь хорошо известно (и «великий техник» экономического анализа не мог не знать этого), что деление капитала на постоянный и переменный, впервые введенное в научный оборот К. Марксом, имело огромное значение для политической экономии. Напомним, оно показывает коренное различие между постоянным капиталом (частью капитала, затраченной на средства производства, величина которой не изменяется) и переменным капиталом (частью капитала, затраченной на рабочую силу, величина которой изменяется) по их роли в процессе производства прибавочной стоимости. Это деление базируется на двойственной природе труда товаропроизводителей, которые своим конкретным трудом переносят стоимость постоянного капитала на производимый товар, а своим абстрактным трудом создают новую стоимость, включающую в себя стоимость рабочей силы и прибавочную стоимость. Таким образом, говоря словами Й. Шумпетера, это теоретическое новшество чрезвычайно важно для правильного понимания процесса производства капитала, самовозрастания капитальной стоимости.

Напротив, деление капитала на основной и оборотный (кстати сказать, впервые введенное в политическую экономию А. Смитом), как мы увидим ниже, характеризует процесс обращения капитала. Поэтому оно чрезвычайно важно для правильного понимания характера оборота составных частей последнего: основного капитала (стоимости средств труда) и оборотного капитала (стоимости предметов труда и стоимости рабочей силы), а стало быть, процесса обращения капитальной стоимости, смены ее функциональных форм, образующихся на каждой стадии этого обращения.

Что же касается концепции органического строения капитала, то она, как мы опять-таки увидим ниже, раскрывает внутреннюю взаимосвязь между техническим и стоимостным строением капитала. Эта конкуренция также базируется на учении К. Маркса о двойственной природе труда товаропроизводителей, суть которой Д. Рикардо никогда не понимал. Следовательно, она не имеет ничего общего с рикардианским «рудиментарным понятием длительности процесса производства».

Третий аргумент. Ставя под сомнение теорию эксплуатации К. Маркса, и описывая весьма поверхностно процесс образования прибавочной стоимости, Й. Шумпетер пытался «доказать», что последняя не может возникнуть в условиях стационарной экономики, т. е. совершенного равновесия (простого воспроизводства, по терминологии К. Маркса). Имея в виду это обстоятельство, автор писал: «Прибавочная ценность (стоимость. – Н.С.) не может существовать в условиях совершенного равновесия, но она может возникать, если установление такого равновесия не допускается. Она всегда имеет тенденцию к исчезновению и в то же время всегда наличествует, поскольку вновь и вновь возникает. Подобного рода защитный аргумент не спасает трудовую теорию ценности (стоимости. – Н.С.), в особенности в применении к самому труду как товару, не спасает он и теорию эксплуатации в ее обычной формулировке. Но он позволяет дать более приемлемую интерпретацию самого результата, хотя удовлетворительная теория этих излишков избавляет их от специфики марксистского толкования. Этот аспект особенно важен. Он по-новому освещает другие элементы аппарата экономического анализа Маркса и помогает объяснить, почему этот аппарат не был столь сильно разрушен той успешной критикой, которая была направлена против самих основ его теории»[649].

Суть указанного «защитного аргумента» Й. Шумпетер более обстоятельно пояснил в другом месте следующим образом. По его мнению, прибавочная стоимость есть не что иное, как предпринимательская прибыль. Последняя – «это часть средств, остающаяся свободной после покрытия всех издержек (Kostenüberschus), свободной прежде всего с точки зрения предпринимателя. Как утверждают с давних пор политэкономы, предпринимательская прибыль представляет собой разницу меду выручкой и затратами предприятия. Подобное определение, конечно, поверхностно, но оно вполне может служить отправной точкой. Под «затратами»