Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2 - Николай Васильевич Сычев

материалистическом понимании истории и применении диалектического метода к исследованию явлений капиталистической экономики.

Вместе с тем, имея в виду вторую теорию, Р. Хайлбронер утверждает, что все содержащиеся в ней аргументы «легко отмести». Ибо «капиталистическая система основывается на стоимости – стоимости труда, – а ключ к падению системы следует искать в таком специфическом феномене, как прибавочная стоимость. Реальный же мир наполнен не «стоимостями», но вполне осязаемыми ценами. Марксу было необходимо показать, что мир долларов и центов хотя бы приблизительно напоминает возведенную им абстрактную конструкцию. К сожалению для него, в процессе перехода от мира стоимостей к миру цен он ступает на зыбкую почву математических выкладок. Вот тут-то он и совершает ошибку»[638].

Нетрудно видеть, что эти контраргументы покоятся на вульгарном извращении сути теории прибавочной стоимости К. Маркса. Во-первых, понятие «стоимость труда» не выходит за рамки плоской тавтологии. Поскольку стоимость как таковая (в ее марксистском понимании) есть не что иное, как кристаллизованный (овеществленный) абстрактный труд. Во-вторых, капиталистическая система базируется на частной собственности двоякого рода: на средства производства, принадлежащих капиталистам, и на рабочую силу, принадлежащую рабочим. В-третьих, поскольку товарное производство является здесь всеобщим, то отношения между капиталистами и рабочими необходимо приобретают рыночную (товарно-денежную) форму, в рамках которой и посредством которой осуществляется купля-продажа не только средств производства и предметов потребления, но и особого товара – рабочей силы. В-четвертых, политическая экономия стала зрелой наукой лишь тогда, когда она свела рыночные цены к их действительной основе – товарным стоимостям. В-пятых, так как рыночные цены – это денежные выражения товарных стоимостей, то последние являются такой же «реальностью», как и первые. В-шестых, именно поэтому теоретическая система «Капитала» представляет собой отнюдь не абстрактную, а реальную «конструкцию». В-седьмых, диалектический метод исследования капиталистический экономики обусловливает необходимость применения наряду с качественным анализом количественного, что в свою очередь предполагает использование математических приемов (выкладок, по авторской терминологии), а потому никакой ошибки К. Маркс не совершил.

Абсолютизируя, однако, значимость таких приемов в экономическом исследовании, Р. Хайлбронер заявляет, что «это вполне исправимый промах, который можно ликвидировать, призвав на помощь еще более мудреную математику. Тогда все марксистские уравнения «сойдутся». Но указавшие на ошибку критики не были заинтересованы в исправлении целой конструкции, и их приговор Марксу обжалованию не подлежал. Когда уравнения в конце концов были преобразованы, никто не обратил на это особого внимания»[639].

На такого рода рассуждения надо заметить, во-первых, марксистские уравнения сами по себе прекрасно «сходятся» (речь, в данном случае, идет о первом томе «Капитала» К. Маркса); во-вторых, никто толком так и не смог объяснить, какие же в них содержатся ошибки; в-третьих, естественно, критики теории прибавочной стоимости К. Маркса не были заинтересованы в ее дальнейшем развитии (исправлении целой конструкции, по авторской терминологии) прежде всего по идеологическим соображениям; в-четвертых, можно, конечно, призвать на помощь «более мудреную математику», если она не используется ради самой математики, чем грешат представители современного маржинализма, поскольку используемый ими подобный подход ведет к построению чрезмерно абстрактных математических моделей, оторванных по существу от реальной действительности; в-пятых, эти представители так и не смогли показать эвристическую ценность «мудреной математики» в области рассматриваемой теории, от которой они «шарахаются как черт от ладана».

Игнорируя эти положения, Р. Хайлбронер особо подчеркивает, что у марксистской политэкономии (экономики, по авторской терминологии) «хватает проблем и помимо математики. Например, имеем ли мы право использовать концепцию прибавочной стоимости в мире, где господствуют монополии, в контексте научных разработок? Действительно ли Марксу удалось избавиться от трудностей, связанных с использованием «труда» как мерила ценности?»[640]

Как будет показано ниже, «мы имеем право использовать концепцию прибавочной стоимости в контексте научных разработок», касающихся экономики монополистического капитализма, применительно к которой эта концепция прекрасно «работает». Что же касается «трудностей», связанных с использованием «труда» как мерила стоимости (ценности, по авторской терминологии)», то К. Марксу и не нужно было от него избавляться, так как данная концепция базируется на своей исходной посылке – трудовой теории стоимости.

Подвергая критике экономическую теорию марксизма в целом, Р. Хайлбронер вместе с тем не согласен с утвердившимся среди большинства не-марксистов представлением о том, что нужно отвергнуть эту теорию как неуклюжую и недостаточно гибкую. По его мнению «сделать это – значит упустить два выдающихся аспекта Марксова анализа»[641]

Во-первых, К. Маркс «создал нечто куда более важное, чем очередная «модель» экономики». Он «буквально изобрел новое направление исследования для общественных наук – критику экономики (политической экономии. – Н.С.) как таковой»[642].

Во-вторых, потребность в непрерывном росте капиталистической экономики «ведет ко второму предсказанию марксистской модели: поиск новых технологий производства не будет иметь конца»[643].

Полагая, что не во всем Маркс был прав (например, что прибыли будут снижаться постоянно и неумолимо не только в рамках делового цикла), что не все его предсказания сбылись, Р. Хайлбронер тем не менее пришел к следующему заключению: «Не стоит отождествлять марксистский анализ с пророчествами неизбежной гибели (капитализма. – Н.С.). И по сей день он предлагает самое глубокое, самое полное исследование, которому когда-либо подвергалась капиталистическая система. Перед нами не просто критика с позиций нравственности, сопровождаемая кивками головы и цоканьем языком по поводу того, насколько порочна жажда наживы, – все это справедливо относительно Маркса – революционера, но никак не Маркса – экономиста. Несмотря на всю заложенную в них страсть, его оценки подчеркнуто беспристрастны, и именно поэтому они остаются актуальными и сегодня.

Наконец, стоит заметить, что Маркс был не просто великим экономистом. На похоронах друга Энгельс сказал, что как «Дарвин открыл закон эволюции органической природы, так Маркс открыл закон эволюции человеческой истории». Тут он немного преувеличил, но Энгельс был не так у ж неправ, говоря о чрезвычайной важности Марксова взгляда на исторический процесс как арену схваток разных классов за господство над остальными. Маркс научил нас смотреть не только на историю, но и сквозь нее, точно так же, как Фрейд завещал изучать происходящие внутри нас процессы, зачастую невидимые за внешней стороной личности, а Платон учил направлять взгляд сквозь ширму еще не исследованных идей – туда, где сокрыты важнейшие вопросы философии.

И поэтому Маркс, наряду с Фрейдом и Платоном, по праву является нашим современником. Его не назовешь непогрешимым, и тут не поможет даже культ вокруг его личности. Наверное, лучше воспринимать его как неизбежного участника нашей жизни, как великого исследователя, обнаружившего новый континент общественной мысли и оставившего на нем неизгладимый след. Все, кто пожелает изучить этот континент более подробно, согласны они с Марксом или нет, должны отдать