Сокровище - Трейси Вульф

оторвав мои ноги от пола.

– Мы были на высоте, – поправляю его я. – Поверить не могу, что мы убедили ее помочь Мекаю.

– Ее убедили не мы, а ты, – поправляет меня он и, по-прежнему прижимая меня к себе, опускает, пока мои ступни снова не касаются пола.

От его прикосновения внутри меня снова зарождается знакомый жар, но я не следую ему, как сделала бы обычно. Я потная, грязная, я устала так, как уже давно не уставала, и мне хочется только принять душ и лечь в постель.

Завтра утром я, возможно, позволю себе все, но сейчас я довольствуюсь долгим поцелуем, от которого наши сердца начинают биться быстрее. Я отстраняюсь первой и улыбаюсь ему, когда он протестующе мычит.

– Куда ты? – спрашивает он, когда я начинаю рыться в своем рюкзаке.

– Я хочу принять душ. А затем проспать так долго, как это только возможно, при условии, что мне не будут сниться кошмары о том, как эта женщина отравляет меня, – или обо всем том, что может пойти не так между этой минутой и тем моментом, когда мы закончим эту чертову сделку.

Как только я упоминаю ее, тату на моем запястье начинает гореть – как будто мне нужны какие-то напоминания о моем безумном, но таком необходимом поступке.

– Она не отравит тебя, – успокаивает меня он. – И ничто не пойдет не так.

Я прерываю поиски пижамы и зубной щетки, чтобы скептически посмотреть на него.

– Ты говоришь об этом чересчур уверенно, чтобы тебе можно было поверить.

Он пожимает плечами.

– Позволь, я выражу свою мысль иначе. Ничто из этого не произойдет этой ночью.

– И опять же, ты не можешь этого знать.

– Да нет же, могу. Королеве Теней придется выполнить свою часть сделки, то есть дождаться финала и посмотреть, провалимся ли мы прежде, чем она попытается нас убить.

– Мы не провалимся, – парирую я.

– Я тоже так думаю. – Он улыбается. – А если мы не провалимся, то тебе не придется беспокоиться о том, что она попытается кого-то из нас отравить. Она будет так счастлива, что обе ее дочери при ней и что они целы и невредимы, что у нее не будет времени на то, чтобы кого-то травить.

Секунду я смотрю на него.

– Что ж, пожалуй, я тебе поверю.

– Это потому, что ты знаешь, что я прав.

– Это потому, что я грязная и измотанная и сейчас мне по-настоящему нужны только душ и кровать. Так что пусть завтрашний день заботится о себе сам.

Хадсон дарит мне невеселую улыбку.

– Приятно знать, что ты доверяешь мне.

– Тебе-то я доверяю, – отвечаю я ему, идя в ванную. – А вот ей – нисколько.

Тридцать минут спустя я сижу на кровати, доедая одну из захваченных в дорогу пачек «Поп-Тартс», пока Хадсон заканчивает принимать душ. Жуя, я думаю обо всем, что только что произошло между нами и Королевой Теней.

Да, знаю, я сказала Хадсону, что боюсь, как бы Королева Теней не отравила нас, но, если честно, я осознаю, что он прав. Она настроена скептически по отношению к нашей сделке и к тому, что мы можем сделать, – но вместе с тем ей очень хочется верить, что нам все-таки удастся совершить то, что обещали. А значит, она не станет вредить нам, если у нас все получится.

Я не могу в это поверить, но думаю, у нас есть неплохой шанс спасти Мекая, выполнить свою часть сделки и остаться в живых.

Будет ли это легко? Нет. Но считаю ли я, что это невозможно? Вовсе нет. А сейчас только это и имеет значение.

– Чему ты улыбаешься? – спрашивает меня Хадсон, выходя из ванной. Его бедра обернуты полотенцем, еще одно полотенце накинуто на плечи. – Когда я заходил в ванную, ты боялась быть убитой во сне. А сейчас, похоже, готова сразиться со всем миром.

– Это все великая сила «Поп-Тартс», – отвечаю я, положив в рот последний кусок печенья.

– Значит, это они подарили тебе сверхсилу и сверхспособности? – Он поднимает бровь. – «Поп-Тартс»?

– Сверхсилу и сверхспособности мне даришь ты. А они просто очень, очень вкусные.

Хадсон замирает, перестав вытирать свои мокрые волосы, и, когда он смотрит на меня, я вижу, что беспечная веселость ушла из его глаз. Вместо нее в них видно… его сердце. И это самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видела.

Такая прекрасная, что это заставляет меня забыть об опасениях по поводу Двора Вампиров и обо всем остальном, о чем он мне не рассказывает.

– Эй, – говорю я, встав с кровати и подойдя к нему. – Как ты?

– Очень хорошо, – отвечает он, притянув меня к себе и прижавшись лбом к моему лбу. – Все образуется.

Я не знаю, о чем он говорит: о нашей экспедиции или о чем-то большем, что имеет отношение к нам двоим и к тому, чего требуют от нас наши Дворы. И в конце концов я решаю, что он ведет речь и о том и о другом.

– Да, все образуется, – повторяю я с улыбкой. – Мы найдем Древо Горечи и Сладости и решим все проблемы. Вот и все.

– Вот именно. – Он улыбается. – В конце концов, что тут трудного? Это всего лишь какое-то дерево.

– Боже! – восклицаю я, когда его слова доходят до меня. – Хадсон! Ты только что сглазил нас!

У него делается оскорбленный вид.

– Ничего подобного.

– Ты сглазил нас! – повторяю я. – Тебе надо это исправить.

– Что мне надо исправить? –  На его лице отражается недоумение. – Я же вообще ничего не сделал.

– Ты спросил: «Что тут может быть трудного?» Это все равно что попросить Вселенную сделать все возможное для того, чтобы все пошло наперекосяк.

Он пренебрежительно хмыкает.

– Что за чушь?

– Ничего это не чушь. – Я высокомерно фыркаю – совсем как это делает он сам. – Ты искушаешь судьбу.

– Это смешно, Грейс. – Его британский акцент делается все более ощутимым, а это верный признак того, что он нервничает.

– Ничего это не смешно. Ты должен вернуть все назад.

Судя по выражению его лица, ему хочется возразить, но, когда я всем своим видом даю понять, что говорю серьезно, он просто всплескивает руками.

– Ладно. Что именно мне надо сделать, чтобы вернуть назад? Сказать, что нам будет очень-очень трудно?

– Ты что, шутишь? Ты правда думаешь, что этого достаточно, чтобы уладить дела со Вселенной?

Он смотрит на меня с тем же выражением, что и я на него, с выражением, говорящим: «Ты это серьезно?» Но когда я не сдаю назад, он просто вздыхает.

– Ну хорошо, ладно. Что именно мне