Сокровище - Трейси Вульф

чего я хочу или не хочу, а в том, что я должна сделать.

Поэтому я делаю глубокий вдох, подавляю в себе отвращение и тошноту и сжимаю ее руку.

Как только наши ладони соприкасаются, из ее ладони вылаетают искра и струя жара. Из этой искры вмиг вырастает темно-фиолетовая теневая лиана, обвивается вокруг наших кистей и запястий и связывает их вместе. Жар нарастает, пока – внезапно – не вспыхивает еще одна искра.

Лиана исчезает, и, опустив взгляд, я вижу на своей руке еще одну татуировку. И, глядя на изображение ярко-лилового дерева на внутренней стороне моего запястья, понимаю, что теперь назад дороги нет.

Сделка скреплена.

Глава 71

Иди изваляйся в грязи

– И что теперь? – спрашивает королева, когда я быстро отдергиваю руку.

– Теперь нам надо уйти, – отвечает Хадсон. – Как только мы добудем то, что необходимо для разделения душ твоих дочерей, мы вернемся и ты сможешь выполнить свою часть сделки.

– Я не могу позволить вам просто уйти отсюда, – возражает Королева Теней. – Никто не знает, где я нахожусь, где находится мое убежище.

– Ты хочешь провести всю свою жизнь скрываясь? – вступает в разговор Мэйси впервые после начала переговоров. – Прячась от собственного народа?

Королева Теней подходит к хрустальной барной стойке, тянущейся вдоль стены в глубине зала. Впервые я замечаю, что эта стена состоит из фресок с изображением батальных сцен. И хотя мне видно не все, я почти уверена, что сцена, перед которой она стоит, посвящена ее схватке с Хадсоном и мной в конце нашего первого визита в Адари. Разумеется, на этой фреске она одерживала над ним верх – и, если держать в уме первую часть битвы, это не так уж далеко от истины. Жаль только, что она не включила сюда тот момент, когда Хадсон перекинул ее за городскую стену.

Если бы нам пришлось остаться здесь подольше, мне бы, скорее всего, захотелось самой написать эту сцену – просто чтобы посмотреть на ее лицо, когда она это увидит. С другой стороны, попытка напомнить ей о поражении, вероятно, не лучшая идея, если мы хотим убраться отсюда подобру-поздорову.

– Я скрываюсь потому, что попыталась освободить большую часть моего народа из этой тюрьмы и воссоединить моих дочерей, – со злостью говорит она, налив себе бокал вина. Я стараюсь не обращать внимания на то, что это неправда. – Но потерпела неудачу из-за твоего друга, так что не пытайся читать мне мораль.

– Если ты предпочитаешь, чтобы нас отсюда сопроводили твои гвардейцы, то мы не против, – говорит ей Хадсон. – Но без кляпов и без пут.

Она делает глоток, глядя на него поверх края изящного хрустального бокала.

– Или что?

Он со скучающим видом прислоняется плечом к ближайшей стене.

– Или у нас возникнет проблема. – Это звучит как факт, а не как вызов, но Королева Теней все равно грозно прищуривает глаза.

Но прежде чем она успевает сказать что-то еще, боковые двери зала распахиваются.

Мы поворачиваемся и видим молодую женщину, которая неторопливо входит в зал, держа в руках большое ведерко фиолетового попкорна.

Первой мне в голову приходит мысль о том, что она антипод Лореляй абсолютно во всем.

Вторая мысль заключается в том, что она великолепна и в то же время почему-то совершенно непривлекательна.

А третья мысль – это решение ни при каких обстоятельствах не поворачиваться к ней спиной.

Если глаза – это зеркало души, то в душе этой женщины происходит что-то пугающее, наводящее жуть. Глядеть в них – все равно что глядеть в бездну, черную, пустую и несущую гибель.

Она высокого роста, а Лореляй невысока.

В ней ощущается жесткость, а Лореляй мягка и нежна.

В ней чувствуется что-то темное, а Лореляй – это чистый ласковый свет.

Ее кожа имеет цвет лаванды, а глаза – оттенок баклажанов. Волосы у нее длинные, красивого фиалкового оттенка, а у Лореляй они черные. Кажется, к концам их прядей что-то привязано, но я не могу разобрать что именно.

До тех пор, пока она не подходит ближе и я не улавливаю перестук, звучащий при каждом ее шаге.

Драгоценные камни. К концам прядей ее волос привязаны мелкие драгоценные камни, и, когда она двигается, они ударяются друг о друга, так что получается такой же звук, как тот, который издают гремучие змеи. Меня учили избегать их, когда я росла в Сан-Диего.

Не знаю, заинтригована я или испытываю гадливость. Кем надо быть, чтобы расхаживать, намеренно производя шум, напоминающий о гремучих змеях? И кому адресовано это предостережение – ее матери или всему остальному миру?

Впрочем, не все ли равно? В любом случае ощущение у меня такое, будто с ней что-то не так, и это еще до того, как я заглядываю в ее глаза – и вижу в них темную печаль, которую она даже не пытается скрыть.

Она красива, по-настоящему красива, но это только придает окутывающему ее ореолу темной энергии еще бо`льшую мрачность.

Она не останавливается, пока не подходит к трону Королевы Теней. Я ожидаю, что она заговорит, но она просто стоит и, переводя взгляд, по очереди смотрит каждому из нас в глаза.

Судя по лицам моих друзей, они от нее не в восторге – как и я сама. На лице Иден написано раздражение, на лице Мэйси – отвращение и неприязнь, а Хадсон – Хадсон, похоже, очень насторожен.

Ему мало что нравится больше, чем помериться интеллектом с кем-то новым, так что, заметив его настороженность, я начинаю нервничать еще больше. Что-то определенно может пойти не так. Тем более что Королева Теней явно очень любит эту девушку.

Это видно по тому, как она смотрит на нее, и по тому, как быстро – очень быстро – она встает между своей дочерью и нами, как будто видит в нас угрозу для нее. Эта мысль нелепа, если учесть, что мы слышали об этой девушке, и все же… все же это кажется почти логичным, когда мне удается хорошенько рассмотреть ее.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает Королева Теней.

Лиана приподнимает свое ведерко с попкорном с таким видом, будто ответ очевиден.

– Я зашла поздороваться перед тем, как пойду смотреть кино.

Тон у нее ледяной и презрительный – и становится еще более ледяным и презрительным, когда она окидывает нас взглядом.

– Это и есть те сверхъестественные существа, которых ты разыскивала? Честно говоря, мама, мне они не кажутся такими уж страшными.

Королева Теней преграждает ей путь, чтобы она не смогла