Заря над Скаргиаром - Ирина Ивахненко

«Как это ее угораздило?» — подумал он. — Вам, дочь моя, следовало бы обратиться не ко мне, а к господину Гаорину: ведь это его специализация.

— Но, господин Сезирель, — взмолилась Фаэслер, — это же полный провал! Если я пойду к нему, то сама подпишу себе приговор! Ведь он — друг Атларин Илезир, и о моем визите к нему тотчас станет известно всему двору!

— Это верно… — пробормотал Сезирель. — Неужели страсть настолько сильна, что вы не в состоянии справиться сами? Возможно, вы сами довели себя до вашего невыносимого состояния, дочь моя? Нет такой страсти, которую не мог бы побороть здравый рассудок.

— Это только вы можете так говорить, господин Сезирель, — огрызнулась Фаэслер, — с вашим-то бледным темпераментом! А что прикажете делать мне? Изливать свою страсть в стихах? Или, может быть, писать ему любовные письма и складывать их в коробочку? О-о, как я себя ненавижу!

— А вот этого не надо! — встрепенулся Сезирель. — Знаете что, дочь моя? Перестаньте ненавидеть себя и начните ненавидеть его. Вы почувствуете силу ненависти и ее целебные свойства! Вот он, ваш путь к спасению!

Слова Сезиреля стали для Фаэслер настоящим откровением.

«Ну конечно! — подумала она. — Зачем я себя терзаю, если это только он во всем виноват? О, как я его ненавижу!»

— Ну что, полегчало? — улыбнулся Сезирель, увидев, как изменилось выражение лица его подопечной. — Вот так-то лучше. И самым подходящим занятием для вас сейчас будет написать вашим друзьям в Аргелене письмо и попросить у них одолжить вам какое-нибудь средство для уничтожения неугодных. Я слышал, в Аргелене сильные маги…

— Благодарю вас, господин Сезирель, — сказала Фаэслер, вставая. — Теперь я вполне владею собой. Немного самовнушения — и я буду в полном порядке.

— До свидания, дочь моя. Дайте мне знать, если что.

Откланявшись, Сезирель покинул гостеприимный дом Фаэслер, сел в свой экипаж и приказал ехать домой. Его грызли жестокие сомнения: он не мог понять, почему Фаэслер, всегда такая рассудительная и осторожная, вдруг без памяти влюбилась в Аскера, какой бы он там ни был трижды раскрасавец. К тому же, сам Аскер тоже не производил впечатление аврина, который в ближайшее время собирается в кого-нибудь влюбляться. И подозрительный Сезирель тут же предположил вмешательство магии.

«Чертовски ловок этот Аскер! — подумал он с завистью. — Но, однако, до чего сильно наведено… Сколько же он отвалил за эту работу? Пятьсот леризов? Семьсот?

Но зачем ему это понадобилось? Привезя принцессу из Корвелы, он тем самым уже поставил на карьере Фаэслер крест, и ему незачем было действовать так круто. Похоже, здесь какие-то личные счеты. Что же она ему сделала такого, что он решил уничтожить ее как личность?»

Размышления Сезиреля зашли в тупик. Он не мог понять мотивов Аскера, а надеяться на то, что Фаэслер расскажет ему о своем поступке, не приходилось.

«Будем ждать, — решил Сезирель. — Очень не люблю ошибаться».

Аскер шел широкими шагами по ночной Паореле. Усиленные занятия языками утомили даже его тренированные мозги, и он справедливо решил, что лучше будет немного отдохнуть. С этой целью он и вышел прогуляться, несмотря на поздний час. Моори хотел было пойти с ним, но Аскер возразил ему, что хочет поразмышлять в тишине, а Моори будет трудно держать рот закрытым хотя бы полчаса кряду. Согласившись с этим нелестным утверждением, Моори настоял, чтобы Аскер хотя бы взял свою саблю, иначе с ним может случиться то же, что и с королем Аоланом два месяца назад. Разбойники долго беседовать не любят, а поблизости может не оказаться другого Аскера, чтобы спасти первого.

Пристегнув саблю к поясу, Аскер вышел на улицу. Ночь выдалась — хоть глаз выколи, на небе ни звездочки, зато туч хоть отбавляй. Редкие кисейные полоски тумана проплывали по улицам, теряясь в тупиках и закоулках. Аскер шел по ночным улицам, незаметно для самого себя ускоряя шаг и плотнее запахивая развевающиеся полы хофтара. В воздухе была разлита тоска, тревога и неуверенность, принесенная туманом, и это чувствовалось особенно остро благодаря тому, что на улицах не было ни одного живого существа, а окна домов были плотно зашторены. Все шесть чувств Аскера обострились до предела; он отчетливо сознавал странность своей прогулки — в полном одиночестве, по ночному городу, в котором нет ни души.

Они ждали его за углом. Шесть теней в плащах с капюшонами, глубоко надвинутыми на лица, из-под которых мерцали и светились холодным светом бледно-желтые глаза.

— Эй, ребята, — липко просипел один, разминая затекшие ноги, — а вы уверены, что он придет?

— Еще бы ему не прийти, — просипели в ответ. — Господин знает. Господин видит вперед, и наше дело — смотреть туда, куда он укажет. Верно, господин?

— Верно, ребята. Он придет, я в этом не сомневаюсь. Сегодня ночь для прогулок. У него сабля, но это пустяки. Вы же знаете, ребята, что сабля — это не лерг. Сабля — кусок железа, а лерг — это смерть. Но лерг — это на крайний случай. Помните об этом, ребята.

— Господин, а, господин, — все не унимался тот, что заговорил первым, — зачем мы надели эти темно-красные плащи? Для маскировки хуже наряда не придумаешь. Он сразу поймет, откуда ветер дует.

— Во-первых, — ответил предводитель. — сегодня так темно, что темно-красного от черного не отличишь, а во-вторых, он уже и так знает, откуда ветер дует.

— Тише! Кажется, идет! — зашипел один, специально поставленный выглядывать из-за угла.

— Как, уже? — удивился предводитель. — А он не слишком-то пунктуален, ребята.

— А может, это не он? — предположил кто-то.

— Кто же еще? — оборвал его предводитель. — Ты стал бы разгуливать в такую ночь по улицам без крайней необходимости? Ну ладно, давайте выглянем.

Еще две головы в капюшонах высунулись из-за угла и замерли, настороженно вглядываясь во тьму.

По улице шел прохожий. Он шел прямо на них, шел очень быстро, твердо ступая по камням улицы, но не было слышно гулкого эха шагов, лишь еле слышное постукивание, как удары сердца мыши в подполье.

— Почему не слышно шагов? — заволновались за углом.

— Он всегда так ходит, — объяснил предводитель. — Не будь мы начеку, он прошел бы мимо, как тень, а мы бы и не заметили. Ну, кажется, пора. Вперед, ребята!

Перед Аскером в ночной тиши и пустоте выросли четыре фигуры, облаченные в черное. Аскер остановился и оглянулся. Сзади стояли еще двое. Его ночная прогулка начинала приобретать элементы кошмара. Бледно-желтые глаза теней излучали холодный свет, подобный свету зимнего снежного неба.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});