Кржижановский - Владимир Петрович Карцев

нем мирно соседствуют праздники разных эпох: День пролетарской революции и Вознесение; День низвержения самодержавия и Духов день. На всем, на всем следы перехода.

Перехода к социализму…

Не так уж далеко отсюда, на Красной Пресне, строится новое здание советского универсального магазина — универмага. Строится из своего кирпича, продаваться здесь будет свой, советский товар. В нем по-хозяйски будет чувствовать себя советский покупатель. Такие же универмаги вырастали и в других районах. Везде появляются магазины государственных кооперативов. Это были реальные победы, победы планирования, победы социализма.

На здание Центросоюза объявлен архитектурный конкурс — его выиграл французский архитектор Корбюзье. Он приехал в Москву и читал лекции о «городе будущего». Кржижановский заинтересовался, пошел: на экранах Корбюзье город приобретал плоть — город завтрашнего дня виделся в геометрической простоте стиля, в обилии воздуха, простора, света. Стены домов, окружающие улицы прошлого, должны были распасться и уступить место прямым как стрела широким магистралям, по обе стороны которых, отступя от дороги, стоят в зелени геометрически правильные фигуры — кубы, параллелепипеды, в некоторых из них по 20–30 этажей — это дома будущего. Иногда прямоугольность жилых конструкций нарушается куполами — это, по-видимому, планетарии — один начал строиться сейчас и в Москве, на Садово-Кудринской.

Корбюзье, как и Кржижановскому, удалось представить себе мир завтрашнего дня.

В эти дни Госплан посетил известный американский экономист Стюарт Чейз. Он был поражен. «Шестнадцать человек проделывают в Москве самый смелый экономический эксперимент, какой когда-либо был известен в истории. Эти шестнадцать человек, представляющие ответственный перед Советом Народных Комиссаров президиум Государственной плановой комиссии, называемой Госпланом, определяют основные моменты экономического будущего для 146 миллионов людей на шестой части земной поверхности на пять лет вперед… Представьте себе, что завтра вас попросят отправиться в Вашингтон, сесть за стол в правительственном учреждении, взять перо и бумагу и составить инструкцию для железнодорожных компаний, сталелитейных заводов и каменноугольных копей, для нефтяной промышленности, для министерства финансов, банков и крупных торговых фирм, для фермеров, пароходных обществ и автомобильных предприятий, по которым они в течение пяти лет действия плана должны распределять свои капиталовложения в сырье, планировать производство и сбыт. Даже Генри Форд отступит бы перед такой задачей. Путешествие на Луну показалось бы обыкновенным смертным не более невозможным».

Стюарт Чейз был одним из тех, кто понял. Большинство же западных комментаторов соревновались по отношению к пятилетнему плану в злословии.

Но социализм уже наступал по всему фронту.

С 1 октября 1928 года страна отсчитывает время пятилетками. В мае 1929 года Кржижановский докладывает в Большом театре о первой пятилетке V Всесоюзному съезду Советов.

«То, что сейчас демонстрируется перед вами, создано громадным коллективом… Пятилетний план воспринял руководящие идеи творцов коммунизма, марксизма. Он вырос на громадном хозяйственном опыте нашей страны».

Кржижановский хотел наглядно, в доступных образах и цифрах, показать новые возможности Советского государства.

«Что показывают нам простые, точные научные расчеты? Уже один факт перехода в общественную собственность орудий и средств производства дает нам громадную экономию. Простые и много говорящие цифры: крестьянство… вследствие устранения помещиков и землевладельцев экономит из года в год свыше 300 млн. руб. Устранение непроизводительного потребления верхней пасти общества, буржуазной верхушки, тузов капиталистов, по самым осторожным подсчетам, дает не менее 600 млн. руб. годичной экономии. Освободившись от грандиозной зависимости по уплате военных и всяческих других иностранных долгов, в которых запуталось царское правительство, мы будем иметь из года в год экономию не менее 500 млн. руб. Уничтожив огромную пиявку — военное хозяйство царской России, где хищения господствовали как ни в одной другой хозяйственной области, поставив нашу оборону на совершенно иные рельсы, мы экономим из года в год не менее 500 млн. руб. Подсчитайте общую сумму — это не менее 2 млрд. руб. в год, это около одной седьмой части всего годичного довоенного народного дохода. Вот что дала нам Октябрьская революция, вот какие огромные материальные средства мы получили как добавочные средства для развертывания хозяйства, причем для совершенствования на новой, более совершенной основе, на основе планового режима».

Он говорил о поразительном совпадении научной мысли, ее предвидения с опытом хозяйственной жизни. О необходимости поиска полезных ископаемых — будет изучено 200 новых геологических структур. Пусть из них 5 процентов окажутся «счастливыми» (он вводил удачу в расчеты, ибо был в ней уверен…).

Говорил о Волховстрое, уже дающем Ленинграду дешевую электроэнергию («Правда» позже писала: «Может или не может быть осуществлено социалистическое строительство в СССР? Да! Вот в болотной глуши на берегу полупустынной реки засверкал тысячами огней изумительный по силе положительный ответ»).

Он еще раз напомнил об определяющей роли электрификации:

«Будем крепко держаться за электровооруженность, о которой старик Энгельс говорил с такой удивительной прозорливостью, что она как бы замыкает круг полезных превращений энергии… В электричестве мы действительно имеем мощное орудие строительства социализма…»

Кржижановский говорил о сельском хозяйстве, о тех перспективах, которые открывает использование «стальных слонов» — тракторов в коллективизации. О Великой Сибирской сверхмагистрали.

Впервые, говоря о планах, он прямо сопрягал их с вопросами социальными — вопросами образования и культуры:

«Отметим прежде всего, что страна наша имеет такой прирост народонаселения, какого не знает капиталистический Запад. При населении в 150 млн. человек ежегодный его прирост равен у нас 3,5 млн., тогда как население всей Европы — 370 млн. человек — дает прирост в год только 2,5 млн. Уже этот гигантский рост населения создает затруднения в реализации основного права советских граждан — права на производительный труд…» Он ставил вопрос о преодолении безработицы.

«Вопросы о кадрах теснейшим образом переплетаются с вопросами всей культурной работы. Владимир Ильич говорил, «победить с народом темным, неграмотным нельзя», и поэтому прежде всего приходится себе задать вопрос: как мы поведем в это пятилетие борьбу за грамотность?.. Мы хотим начиная с 1929/30 г. приступить к введению всеобщего обязательного начального обучения, охватить школой всех детей в возрасте от 8 до 11 лет, пропустить через особые школы все 3 млн. переростков (12–15 лет). Мы хотим ликвидировать неграмотность среди городского и сельского, мужского и женского населения в возрасте до 40 лет, а среди рабочих — возрасте до 50 лет… При таких условиях процент грамотности по всему Союзу к 1932/33 г. поднимается выше 80 %… учебники, популярные технические книги — вот что должно быть выдвинуто на первый план. Число киноустановок должно быть увеличено с 8 тыс. по всему Союзу до 50 тыс. с лишним к концу пятилетки. Количество зрителей в кино должно вырасти до 1,5 млрд.

В этом деле мы должны поставить перед собой определенную задачу: изжить за пятилетие иностранные отравляющие трудящихся кинофильмы, дать им