Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе - Светозар Чернов

– Как выглядел этот человек?

– Он есть уже много стар, фысокий, с большой шнуррбарт… усы, как наш канцлер Бисмарк имеет, голубой глаза, как у мой старый фатер, темный фолос, он курить глиняный пфайфе. Когда он фыходить на улицу, он фвсегда надевать темный старый жесткий фетрофый шляпа с широкими кремпе.

Пинхорн с Салливаном переглянулись. Салливан взял мел и прочертил прямую линию между приметами, сообщенными фрау Куэр, и приметами второго человека, виденного евреем Изей.

– Это один и тот же человек! Тот ирландец, которого мы разыскиваем за побег с Брейди-стрит.

– А что еще известно об этих ирландцах? – спросил Фаберовский.

– Мы с инспектором Абберлайном составили таблицу примет. – Салливан показал на грифельную доску. – Видите, вот приметы лиц, которые по своему описанию соответствуют старому Рендлу. Это из показаний жильцов на Брейди-стрит, это полового из «Десяти колоколов», это – членов клуба и трактирщика, когда Рендл уже сбрил бороду. А вот тут приметы тех, кто похож на молодого Корнелла. Есть еще, к примеру, приметы из показаний свидетелей о русском сообщнике ирландцев, которого видели и в квартире на Брейди-стрит, и в клубе на Бернер-стрит.

Фаберовский присмотрелся к кружку, означавшему русского сообщника, и к надписям под ним, и в который раз мысленно помянул Артемия Ивановича недобрым словом.

– Мы должны осмотреть комнаты Тамулти, – сказал Салливан.

Пинхорн согласился и они отправились следом за фрау Куэр на Бетти-стрит, небольшую улочку, параллельную Бернер-стрит, где в доме 22 проживала она и ее исчезнувший усатый квартирант.

– Скажите, Пинхорн, а вашим коллегам из Сити удалось что-нибудь найти? – спросил Фаберовский, пока они совершали недолгий путь от участка до Бетти-стрит.

– Да куда уж этим бумагомарателям! Они привыкли к чистенькой работе: дельцы, банкиры, биржевые спекуляции, – инспектор Пинхорн причмокнул. – А все финансовые документы, которые им достались: закладная квитанция Лондонского ломбарда на мужскую рубашку на фамилию Бирелл да закладная квитанция ростовщика с Черч-стрит на имя Джейн Келли на пару мужских ботинок. И вместо сейфа обе квитанции хранились в оловянной банке из-под горчицы!

– Я жифу тут, – прервала их разговор фрау Куэр и, отперев дверь, ввела их к себе в дом. Немного покопошившись у себя в комнате, она вынесла окровавленную рубаху и показала ее джентльменам из полиции.

– Фот этот рубаха. Я не сталь ее стирать, пусть он сам стирать такой шмуций рубаха.

– Мы заберем ее у вас, миссис Куэр, – сказал Салливан. – В качестве вещественного доказательства.

– Но фы ее потом обязательно постирайт! – предупредила женщина.

– Я лично постираю эту рубаху, – заверил ее Пинхорн.

– Вы можете нам сказать, куда ваш квартирант ушел или когда он возвратится? – спросил Салливан.

– Нет, он не гофориль, куда ушоль. Он очень молчалиф, не то что мой нофый русишен унтермитер Продеус. Он тоже очень большой рост, вот такой большой фауст… кулак, он фсе фремя им стучать и кричать, он хотеть убивать один русишен швайн по имени Артемий Ифановитч.

При упоминаний имени Продеуса Фаберовский вздрогнул.

– Не хватало нам в участке еще одного убийства, – проворчал Пинхорн. – А что у него с рубахой?

– У его рубаха такой странный длинный эрмель… рукафа. Еще он имеет треуголка из казета и он любит Наполеон Бонапарт.

– Ну и квартирка! – восхитился Пинхорн.

– Я бы посоветовал вам понадзирать за этим домом, – сказал Фаберовский. – Чтобы этот Наполеон вам пожар Москвы тут не устроил.

– Я распоряжусь, чтобы двое детективов несли здесь круглосуточное дежурство. С вашей стороны, Пинхорн, необходимо для той же цели отрядить двух констеблей, поскольку к дому примыкает двор со множеством выходов из него.

Глава 52

Монро думает что ирландцы крутились вокруг клуба, собираясь совершить убийство, и наконец первый раз совершили его.

Он намерен написать Рачковскому, что дело нужно сильнее привязать к политическим мотивам, но, в общем, это уже на что-то похоже. Хотя он недоволен тем, что убили почему-то женщину, хотя было решено, что будет агент мужского пола.

– Здоровеньки булы, мистер Монро, – поздоровался инспектор Салливан и сел на предложенный ему стул.

– Телеграммой вы сообщили мне, что вам удалось обнаружить ирландцев.

– Да, сэр. В ходе расследования убийства на Бернер-стрит нам удалось получить довольно много информации, касающейся их личностей.

– Надеюсь, вы не сообщаете полученную информацию всем кому ни попадя, – сказал Монро.

– Только старшему инспектору Литтлчайлду. И еще инспекторам из участка на Леман-стрит, которые временами помогают мне.

– А вот этого не стоит делать, – Монро взял пресс-папье и недовольно стукнул им по грецкому ореху, которые горкой лежали у него на столе. – Угощайтесь. Вы нашли Гурина, о котором сообщали мне?

– Мы обошли практически все лондонские гостиницы, но под такой фамилией живут совершенно не те люди. Мы также проверили несколько Гуровых, двух Гуревичей и даже одного индейца из Канады, из племени гурон.

– Что вам уже известно об ирландцах?

– По показаниям трактирщика, – Салливан из вежливости взял со стола скорлупу, из которой Монро уже вынул орехи, и поводив рукой перед губами, тайком спрятал ее в карман сюртука, – в пивной сидело два разговаривавших друг с другом ирландца. Один из них подходит под описание Корнелла, а второй подходит под описание побрившегося старика Рендла – то есть налицо оба ирландца с Брейди-стрит. К тому же приметы Корнелла совпадают с приметами человека, который, по свидетельству Шварца, нападал на Элизабет Страйд у самого двора Датфилда за полчаса до обнаружения ее тела с перерезанным горлом, а Рендл – похож на человека, который вышел из пивной и напугал Шварца. Не может быть сомнений, что Шварц видел тех самых двух человек, что сидели в пивной. Констебль Смит, чей маршрут проходил по Бернер-стрит в ночь убийства, также утверждает, что видел человека, похожего по приметам на Корнелла. Но и это еще не все. Мы нашли квартиру, где под фамилией Тамулти скрывался Рендл – это дом 22 по Бетти-стрит. Теперь у нас есть даже окровавленная рубашка, которую он отдал на стирку своей квартирной хозяйке в утро последнего убийства. А мой агент Курашкин 12 сентября в клубе узнал настоящую фамилию Корнелла – Даффи, когда видел его там вместе с Гуриным.

Монро больше не сомневался, что ирландцы, о которых ведет речь инспектор, те самые, которых Рачковский прислал в Лондон для исполнения той части своей операции, которая должна была послужить интересам Особого отдела. Он не знал, продолжали ли их контролировать русские, или ирландцы уже сбежали от них, но скандал вокруг Уайтчеплских убийств разрастался и если, как он предполагал, эти убийства были делом рук русских, его Особый отдел должен был при любых обстоятельствах всегда знать, где они находятся, и в нужный момент предоставить Корнелла и Рендла русским для эффектного финала.

– Нам нужны эти ирландцы, Салливан, – сказал Монро. – Оба. Вы должны найти старика, а через него мы сможем обнаружить и второго ирландца. Они могут попытаться бежать к своим в Америку, так что пошлите детективов в Ливерпуль, чтобы лишить их такой возможности. Все пароходы, отбывающие из Ливерпуля и других портов в Америку, должны тщательно наблюдаться и осматриваться детективами. То же касается и железных дорог.

– В дополнение к детективам я пошлю в Ливерпуль своего агента Курашкина, – сообщил Салливан. – Он знает старого ирландца в лицо.

– Когда вы найдете его, не вздумайте сразу арестовывать. Не спускайте с него глаз и обо всем немедленно сообщайте мне. И помните: ничего не должно попасть в газеты. А насчет вашего сотрудничества с коллегами из Эйч-дивизиона я могу сказать только одно: мы не можем допустить, чтобы этих ирландцев арестовала обычная полиция.

* * *

Вечером, подъезжая к своему дому, Фаберовский уже издали услышал разносившийся на всю улицу крик Артемия Ивановича из-за забора:

– Сколько мы будем торчать здесь на холоде! Этот чертов поляк только и делает, что у камина сидит, а как он понадобится раз в сто лет, так его нет! Где его дурацкий конюх?! Сколько можно его звать?!

– Пан может звать его хоть до второго пришествия, конюх глухонемой, – сказал Фаберовский, входя в калитку.

– Вот вы где! – торжествующе воскликнул Владимиров. – Я привел к вам Конроя, а в награду должен в такой собачий холод сидеть под дверями, как какой-нибудь шелудивый пес!

– За подвиги пана будет награждать царь, так что привыкайте сидеть в холоде, – Фаберовский достал ключ и вставил его в замочную скважину. – Где же вы нашли старого бздыка?

– Он слонялся тут по Эбби-роуд.

Открыв дверь, поляк впустил Владимирова и Конроя в дом и сурово спросил ирландца:

– Где ты шлялся два дня? На Виндзор-стрит тебя не было ни ночью, ни сегодня днем.