Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе - Светозар Чернов

– Это действительно хорошо, – согласился с ним поляк.

– Как поживает Чарли Диббл?

– Он погиб в апреле этого года.

– Какая жалость. Он был прекрасным сыщиком. Мы с Чарли Дибблом вместе работали в полиции, пока я не погорел на скандале с тотализатором и меня не вышвырнули из Скотланд-Ярда. Я ничего не знал о его смерти. Ой вей, – всплеснул руками Друскович. – У него же была дочка, совсем маленькая девочка лет семи!

– Вот она, – Фаберовский показал на девушку, которая пыталась шваброй протереть пол под столом, а Артемий Иванович огрызался, рычал и щелкал зубами, не желая покидать свое убежище. – Мисс Розмари Диббл.

– Девочка моя, мы же могли тебя застрелить! – вскричал Друскович, хватаясь за голову.

– Кто вас нанял, мистер Друскович? – спросил поляк, предлагая бывшему полицейскому стул.

– Некий мистер Проджер, – ответил тот. – Нас познакомил доктор Смит из Лондонского госпиталя, когда я лежал там на прошлой неделе.

– Скажите, Друскович, вы согласитесь бы показать на суде, что Проджер пытался нанять вас с целью убить меня?

– Поскольку мы вас не застрелили, он нам не заплатит. Так что никаких обязательств у меня перед ним нет. Я человек бедный, больной, сами понимаете… Если вы мне поможете, то и я вам помогу.

Глава 54

4 октября, в пятницу

В качестве нового места для ирландцев поляк присмотрел Ламбет-стрит, довольно широкую улицу, шедшую параллельно Майнориз мимо грузового депо от Олдгейт-Хай-стрит до путей железной дороги Лондон – Блэкуэлл. Место было не очень людное и, что было особенно хорошо, эта улица находилась в участке Пинхорна, с которым при необходимости всегда можно было договориться, раз уж Рачковский запретил им переселять ирландцев из Уайтчепла в другой район Лондона.

Вызвав со Стрэнда Батчелора и велев ему заложить экипаж, Фаберовский вышел прогуляться и купил у мальчишки-разносчика свежую «Таймс». Когда он вернулся, экипаж был готов и, посадив туда обоих ирландцев, поляк повез их на Ламбет-стрит. Ехать было долго, поэтому он развернул газету и углубился в чтение.

– Тут пишут про вашу Виндзор-стрит, – он растолкал задремавших было ирландцев. – Послушайте. «Вскоре после того, как несколько недель назад были совершены первые ужасные убийства, начальством полиции Сити с целью обнаружить преступника или преступников были предприняты особые предосторожности: несколько констеблей в штатском были назначены в дозоры в районе, который стал столь печально известен. Примерно в то же время, когда совершалось убийство на Майтр-сквер, двое из дополнительных людей, которые были назначены на дежурство, находились на Виндзор-стрит, проезде приблизительно в 300 ярдах, занятые, согласно их инструкциям, слежкой за некоторыми зданиями, поскольку считалось возможным, что помещения могли временами посещаться убийцей. Через пять минут после обнаружения убийства на Майтр-сквер оба упомянутых офицера услышали об этом и окрестность была сразу обыскана ими, к сожалению безрезультатно».

– Вот их-то я и видел, когда вернулся с Гоулстон-стрит, – сказал Конрой.

– Ведал бы я, что Виндзор-стрит находится в Сити, я бы вас туда не пустил. Второй раз вы не оправдали моего доверия. Теперь-то я лично поселю вас. А еще конспираторы!

– Да уж все получше вашего Гурина! – огрызнулся Даффи. – У нас на двоих белья-то осталось – подштанники Конроя, да и те в прачечной! А ваш Гурин все наше барахло на барахолку снес, а одежду фельдшера жечь запретил. «Вы, – говорит, – этот тюк в прачечную снесите постирать, и носите себе на здоровье».

– Так зачем же вы свое белье Гурину отдали?!

– Попробуй ему не отдай! Я, говорит, начальник над вами, будете пререкаться – жалования не дам. Можно подумать, он нам его дал!

Выяснить, что же еще вытворял с ирландцами Артемий Иванович, Фаберовский не успел. Батчелор привез их на Ламбет-стрит и надо было заниматься делом, ради которого они сюда приехали. Они проехали улицу от начала до конца и Фаберовский присмотрел листок с объявлением о сдаче комнат на грязном стекле в окне дома почти напротив депо.

Фаберовский вызвал хозяйку и спросил:

– Нет ли у вас комнаты на первом этаже?

– Да, сэр, будьте любезны войти. – Хозяйка провела их в небольшую довольно чистую комнатку, выходившую окнами на депо. – Вы будете жить втроем?

– Нет, здесь будут только эти два джентльмена.

Даффи небрежно кивнул хозяйке головой, а Конрой нервно затеребил перекрашенную бороду.

– Комната будет стоить вам шесть шиллингов в неделю.

– Это с прислугой и освещением? – спросил Фаберовский.

– Нет, за освещение, отопление, чистку обуви и за белье надо платить отдельно. – Хозяйка показала на крошечное ведерко для угля.

– Джентльменам нужен только свет, – сказал Фаберовский.

На том они и договорились.

* * *

Получив от приехавшего в агентство Фаберовского указания, Легран и Батчелор взяли четырехколесный кэб и поехали на Бернер-стрит. Вскоре оба сыщика лихо подъехали на кэбе к клубу и сразу же прошли через ворота во двор. Еще в воскресенье здесь, у запертых ворот, бушевала толпа, а сегодня опять было тихо, ворота настежь, и лишь в каретном сарае стучал молоток.

Легран и Батчелор профессиональным взглядом окинули двор, но не увидели ничего интересного, кроме поломанных колес, одной недочиненной телеги и бочки с дегтем. Зато справа в дренажной канаве лежала женщина головой к водосточной решетке.

– Что она, так до сих пор и лежит? – удивился Батчелор и запустил огромную лапу в рыжую шевелюру.

– Нет, это уже другая. Мадам, вас случайно не выпотрошили? – Легран участливо наклонился над телом, но ответом ему было молчание.

– Это мадам Дымшиц, – из двери клуба высунулась взлохмаченная голова Гиллемана. – Она здесь с самого утра лежит, как муж на работу ушел.

– Она мертва? – спросил Легран.

– Да нет, мертвецки пьяна. Она здесь часто лежит. А вы, собственно, кто?

– Мы из частного сыскного агентства, – объявил Батчелор. – Нас наняли для расследования этого убийства.

– Мама, роди меня обратно! – завопил Гиллеман. – Опять допрашивать будут!

– Что от вас можно узнать! – пренебрежительно махнул рукой француз. – Вместо того, чтобы причитать, лучше скажите, что находится в дальней части этого здания?

– Типография и контора редакции. Там сейчас редактор нашей газеты.

– Есть кто еще в клубе?

– Еще один член и слуга, – важно сообщил Гиллеман.

Легран с недоверием посмотрел на него, затем окинул еще раз взглядом двор и здание клуба. Как-то мало вязался слуга с этим запущенным местом и проживающими здесь людьми.

– Нужно унести даму, – велел француз социалисту. – Можете сделать это сами или позовите этого вашего слугу. Мы с коллегой хотим еще раз осмотреть место, где лежал труп. И вообще, почему они все здесь лежат? Им что, медом намазано?

– Да нет, здесь ямка и сразу канава, рыгать удобно, – пояснил Гиллеман. – И кроме того, – он почтительно дотронулся Леграну до локтя, – во дворе мастерская одного англичанина, и он очень страшно ругается. И, может, он и зарезал ее? Эй, Козебродски! Надо отнести в дом мадам Дымшиц!

На призыв Гиллемана спустя несколько долгих минут из клуба явился Козебродски, а из окна типографии высунулось перепачканное свинцом и типографской краской лицо любопытного редактора. Гиллеман с Козебродски достали мадам Дымшиц из канавы и бесцеремонно поволокли в клуб, после чего редактор убрался обратно в окна и с грохотом опустил раму.

– Где будем искать? – спросил Легран у Батчелора, воспользовавшись моментом, пока вокруг никого из посторонних не было.

– Давай зароем прямо здесь в мусоре вот в этой канаве, – предложил рыжий сыщик.

Легран достал из кармана высохший стебель винограда, разрыл мусор носком ботинка и, бросив стебель в образовавшуюся ямку, тут же притоптал ногой.

Едва он успел это сделать, как через ворота во двор Датфилда вошел мужчина лет сорока, облаченный в короткое, плотно облегающее пальто из дорогой ткани с потайной застежкой и бархатным воротником. У него был высокий чистый лоб, темная короткая бородка и черные глаза. Он походил по двору, затем остановился и вперил взгляд в окно типографии, из которого недавно высовывался редактор. Так он простоял несколько минут. Легран и Батчелор с удивлением взирали на него, не зная, как относится к этому самочинно действующему лицу на сцене, где они собирались разыграть свой спектакль. Человек внезапно вскинул руки и со стоном закрыл ими лицо.

– Я вижу его, – с придыханием сказал он, не отнимая рук от лица. – Он живет в Вест-Энде, у него породистое лицо, он высок и силен. Господи, помоги мне. Он расплывается, я теряю связь с ним…

– Мы можем чем-нибудь помочь вам, сэр? – подошел к нему Легран. Мужчина продолжал стонать и раскачиваться. Из глубины двора к ним вышел плечистый здоровяк в рабочем фартуке и с клещами в руках, подслеповато щурясь на корчащегося в проходе человека.