Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Можно ему сказать это? — шепнулъ м-ръ Нупкинсъ своему письмоводителю.

— Можно и должно, — шепнулъ Джинксъ.

Судья откашлянулся, вытеръ носъ и, принявъ торжественную осанку, началъ такимъ образомъ:

— Дошло до моего свѣдѣнія, что вы, Пикквикъ, вопреки существующимъ законамъ, замышляете «учинить» дуэль, и что въ этомъ преступномъ дѣлѣ помогаетъ вамъ другой человѣкъ, по имени Топманъ. Слѣдственно… ну, м-ръ Джинксъ?

— Такъ, сэръ, продолжайте.

— Слѣдственно я, какъ судья, обязываю васъ… такъ, что ли, м-ръ Джинксъ?

— Такъ, сэръ.

— Обязываю васъ… къ чему-же, м-ръ Джинксъ.

— Отыскать и представить поручителей, сэръ.

— Да, да. Слѣдственно — хотѣлъ я сказать, какъ перебилъ меня мой письмоводитель — слѣдственно я обязываю васъ отыскать и представить поручителей.

— Надежныхъ поручителей, — подсказалъ м-ръ Джинксъ.

— И я требую надежныхъ поручителей, — сказалъ судья.

— Изъ гражданъ этого города, — шепнулъ Джинксъ

— Они должны быть гражданами этого города, — сказалъ судья.

— У каждаго долженъ быть свой домъ и капиталъ въ пятьдесятъ фунтовъ, — подсказалъ Джинксъ.

— И эти два поручителя, сударь мой, должны быть домохозяевами съ капиталомъ не менѣе пятидесяти фунтовъ, — проговорилъ судья съ великимъ достоинствомъ, поправляя свой галстухъ.

Легко представить изумленіе и крайнее негодованіе ученаго мужа, вовсе не приготовленнаго къ такой развязкѣ.

— Что все это значитъ, сэръ? — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — во-первыхъ, мы совсѣмъ чужіе въ этомъ городѣ; во-вторыхъ я не знаю здѣсь ни одного домовладѣльца, въ*третьихъ, я никогда не думалъ о дуэли.

— Еще что? — спросилъ судья.

— Больше ничего, сэръ. Кажется, и этого довольно?

— Но я долженъ предварительно развѣдать и учинить справку… такъ, что ли, Джинксъ?

— Такъ, сэръ.

— Отвѣчайте положительно и ясно: имѣете ли вы еще что-нибудь сказать въ свое оправданіе?

Нѣтъ сомнѣнія, м-ръ Пикквикъ сказалъ бы очень много въ оправданіе себя и своихъ друзей и, конечно, удивилъ бы всю залу своимъ импровизированнымъ витійствомъ, если бы въ эту самую минуту м-ръ Уэллеръ не вступилъ съ нимъ въ таинственное совѣщаніе, поглотившее все вниманіе и силу разсудительности ученаго мужа, такъ что онъ долженъ былъ пропустить мимо ушей вопросъ судьи. М-ръ Нупкинсъ не любилъ распространяться дважды о какомъ бы то ни было предметѣ. Приготовивъ себя предварительнымъ кашлемъ, онъ бросилъ на собраніе торжествующій взоръ и, среди полнаго молчанія констеблей, приступилъ къ произнесенію приговора.

Слуга Уэллеръ, уличенный въ буйныхъ поступкахъ, приговоренъ къ штрафу въ три фунта стерлинговъ. Граждане Винкель и Снодграсъ, уличенные въ такомъ-же буйствѣ, штрафуются двумя фунтами. Сверхъ того, джентльмены и слуга обязуются дать подписку, что впредь они будутъ вести себя какъ прилично честнымъ великобританскимъ подданнымъ и не будутъ питать личной вражды къ констеблю Груммеру. Поручительство относительно Пикквика и Топмана должно состояться во всей силѣ.

Лишь только мэръ кончилъ свою рѣчь, м-ръ Пикквикъ, выступая впередъ съ улыбкой, заигравшей опять на его добродушномъ лицѣ, сказалъ:

— Прошу извинить, господинъ судья. Не можете ли вы удѣлить мнѣ нѣсколько минутъ для переговоровъ о дѣлѣ чрезвычайно важномъ, и которое собственно касается васъ самихъ?

— Что-о-о?

М-ръ Пикквикъ повторилъ свой вопросъ.

— Чрезвычайно экстраординарный случай! — воскликнулъ судья. — Частная аудіенція!

— Да, сэръ, я прошу y васъ частной аудіенціи, — сказалъ твердо м-ръ Пикквикъ, — только я желаю, чтобы на ней присутствовалъ и мой слуга, такъ какъ извѣстія, о которыхъ вы услышите, первоначально исходятъ отъ него.

Судья взглянулъ на м-ра Джинкса, м-ръ Джинксъ взглянулъ на судью, констебли переглянулись другъ съ другомъ съ величайшимъ изумленіемъ. Вдругъ м-ръ Нупкинсъ поблѣднѣлъ. Не думаетъ ли этотъ Уэллеръ, въ припадкѣ раскаянія и угрызенія совѣсти, сообщить какую-нибудь важную, быть можетъ, убійственную тайну, имѣющую отношеніе къ его особѣ? Не скрывается ли здѣсь преступное посягательство на его личную безопасность? Страшная мысль! М-ръ Нупкинсъ поблѣднѣлъ, какъ смерть.

Взглянувъ еще разъ на ученаго мужа, м-ръ Нупкинсъ подозвалъ своего письмоводителя.

— Что вы думаете объ этой просьбѣ, м-ръ Джинксъ? — пробормоталъ судья.

М-ръ Джинксъ, не понимавшій хорошенько сущности этого казуснаго дѣла, — улыбнулся двусмысленной улыбкой и, завинтивъ углы своего рта, принялся медленно раскачивать свою голову съ боку на бокъ.

— М-ръ Джинксъ, вы оселъ, сэръ, — сказалъ судья.

При этомъ комплиментѣ, м-ръ Джинксъ улыбнулся еще разъ и постепенно отретировался въ свой собственный уголъ.

Оставленный на произволъ собственныхъ соображеній, м-ръ Нуикинсъ погрузился въ глубокую думу на нѣсколько минутъ, и потомъ, вставая съ мѣста, пошелъ въ боковую комнату, куда, по сдѣланному знаку, послѣдовалъ и м-ръ Пикквикъ съ своимъ слугой. Чтобы предупредить всякое злонамѣренное покушеніе на свою личность, м-ръ Нупкинсъ указалъ подсудимымъ на отдаленный конецъ маленькой комнаты, a самъ, на всякій случай, сталъ подлѣ пріотворенной двери, откуда, при возникающей опасности, можно было позвать констеблей. Принявъ такимъ образомъ всѣ эти необходимыя мѣры, внушенныя благоразуміемъ и опытностью, м-ръ Нупкинсъ выразилъ готовность выслушать извѣстіе, въ чемъ бы оно ни заключалось.

— Вы позвольте мнѣ, сэръ, разомъ и прямо приступить къ дѣлу, которое нѣкоторымъ образомъ касается вашей чести и вашего кредита въ матеріальномъ смыслѣ,- началъ м-ръ Пикквикъ. — Я имѣю весьма сильныя и основательныя причины думать, что вы, сэръ, имѣли неосторожность дать пріютъ въ своемъ домѣ величайшему обманщику.

— Двумъ, — прервалъ Самуэль Уэллеръ, — тонконогой вѣшалкѣ и сѣрой ливреѣ съ заплаканными буркалами.

— Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — когда я собираюсь разсуждать съ этимъ джентльменомъ, вы постарайтесь контролировать ваши чувства.

— Виноватъ, сэръ, да только кровь бурлитъ y меня кипяткомъ и безъ всякаго контроля, какъ скоро рѣчь зайдетъ объ этихъ забіякахъ.

— Однимъ словомъ, сэръ, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, — позвольте спросить васъ: правъ ли мой слуга, обнаружившій подозрѣніе, что въ домъ вашъ весьма часто дѣлаетъ визиты нѣкто, выдающій себя за капитана Фицъ-Маршала? Потому что, видите ли, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, замѣтивъ, что судья началъ приходить въ сильнѣйшее негодованіе, — если правъ мой камердинеръ, то я объявляю, что этотъ Фицъ-Маршалъ есть не что иное, какъ…

— Погодите, сэръ, погодите, — сказалъ м-ръ Нупкинсъ, затворяя дверь. — Такъ вы знаете этого человѣка?

— Очень хорошо знаю и объявляю вамъ, сэръ, что это безнравственный негодяй, плутъ, все что хотите. Онъ легко втирается въ довѣренность честныхъ людей и отплачиваетъ имъ такимъ вѣроломствомъ, такими низостями, что… что… — М-ръ Пикквикъ задыхался отъ негодованія.

— Боже мой! — воскликнулъ м-ръ Нупкинсъ, раскраснѣвшись какъ жареный гусь, мгновенно перемѣнивъ судейскую строгость на ласковое обращеніе порядочнаго джентльмена. — Сдѣлайте одолженіе, м-ръ…

— Пикквикъ, — подсказалъ Самуэль.

— Сдѣлайте одолженіе, м-ръ Пикквикъ… Боже мой!.. прошу покорнѣйше присѣсть. Кто бы могъ подумать? Капитанъ Фицъ-Маршалъ!

— Не называйте его ни капитаномъ, ни Фицъ-Маршаломъ, — перебилъ Самуэль, — потому что, я вамъ скажу, онъ ни тотъ, ни другой. Онъ кочующій актеръ; зовутъ его Джинглемъ, и если вамъ нуженъ волкъ въ овечьей шкурѣ, такъ это широко-мордый слуга его, Троттеръ, мошенникъ изъ мошенниковъ первѣйшаго сорта.

— Все это совершенно справедливо, сэръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, отвѣчая на вопрошающій взоръ изумленнаго судьи, — я затѣмъ и пріѣхалъ сюда, чтобъ обличить этого негодяя.

И м-ръ Пикквикъ вылилъ цѣликомъ въ разгоряченное ухо городского мэра сокращенную повѣсть о похожденіяхъ м-ра Джингля. Упомянувъ въ сжатыхъ и сильныхъ выраженіяхъ о первой встрѣчѣ съ кочующимъ актеромъ, ученый мужъ разсказалъ, какъ онъ похитилъ миссъ Уардль, какъ весело онъ отказался отъ этой дѣвы за денежное вознагражденіе, какъ онъ заманилъ его самого въ дѣвичій пансіонъ, и какъ, наконецъ, онъ, м-ръ Пикквикъ, считалъ своимъ непремѣннымъ долгомъ сорвать маску съ этого обманщика.

При этомъ повѣствованіи, вся горячая кровь въ тѣлѣ м-ра Нупкинса прихлынула къ самымъ верхушкамъ его ушей. Онъ въ первый разъ имѣлъ удовольствіе познакомиться съ капитаномъ на конскихъ скачкахъ, откуда и пригласилъ его въ свой домъ. Фицъ-Маршалъ знакомъ былъ почти со всею аристократіею британской столицы, объѣхалъ чуть ли не весь свѣтъ, зналъ все, видѣлъ все, былъ самъ аристократомъ съ головы до ногъ: какая драгоцѣнная находка для семейства провинціальнаго мэра! Мистрисъ Нупкинсъ и миссъ Нупкинсъ были въ восторгѣ отъ капитана Фицъ-Маршала. Онѣ показывали его всюду — на семейныхъ вечерахъ, на городскихъ балахъ, на общественныхъ гуляньяхъ — гордились мнѣніями Фицъ-Маршала, прославляли его аристократическія манеры, жужжали безъ умолка о тѣсной дружбѣ съ капитаномъ Фицъ-Маршаломъ, и весь городъ завидовалъ счастливцамъ, завербовавшимъ въ свой кругъ лондонскаго льва. Искренніе пріятели и пріятельницы ихъ, м-съ Поркенгемъ и дѣвицы Поркенгемъ, и м-ръ Сидни Поркенгемъ, готовы были съ ума сойти отъ ревности и отчаянія.