Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

хоть она может сковать тебя физически, но не может она главного: сломать сильный и высокий дух отдельно взятого малютки. Такая стойкость придавала Лёши сил, возвышая его над многими одноклассниками. Он был в плену врага, но как радовался внутри, в своей голове зная, что этот глупый могущественный враг знает о своей неполноценности и тем ещё более бесится. Сила всех неудачников — только в кулаках, которыми лишний раз доказывают собственную жалость и беспомощность.

До того, как хватка ослабла, Лёша вспоминал фотографию «красного» на смертном одре. Это глупое лицо, искаженное собственным невежеством и внешним страхом. Следом он припоминал и могущественного грузина, который в последнюю секунду перед смертью обоссал себе штаны. А он, Лёша, отличник и интеллигент, даже не проронил слезу, в глазах его читалась только тихая ненависть и презрение, выигрывающие войну не физическую, но морально-духовную, а она для мальчика куда важнее, чем временное физическое тело. Про это Лёша тоже знал, так как очень много читал книг из отцовской библиотеки. Смысл прочитанного доходил в неполном объёме, но главное мальчик схватывал моментально.

Когда экзекуция закончилась. Когда мучителю надоело развлекаться с «ботаником», он отшвырнул несчастного под возгласы друзей. Лёша молча терпел и словесные низкопробные этюды этих болванов, продолжая свою дорогу домой в гордом одиночестве.

Дом-Обед-Домашняя работа-Телевизор-Литература вне уроков-Кровать. Вот будничный стандарт Лёши, а потом всё сызнова. Уроки-Издевательства-Постоянное одиночество-Замкнутость. Только выходные позволяли полностью насладиться жизнью, погружаясь в неизведанный волшебный Мир выдумки любимых страниц. Десять часов, и глаза закрываются, а на пороге уже поджидает беспокойный сон.

Гундяев Лёша открывает глаза в своей кровати. Шесть утра. Он привычно собирается в школу, только ему не восемь лет, а все восемнадцать. Таков ход выдуманного обществом времени. Сколько бы кто ему не противился, а от часов на стенах, на телефоне, на запястье — никуда не деться, ведь все иллюзорные дела человечества теперь плотно повязаны на этом смертельном коротком родео. И если в детстве казалось, что времени более чем предостаточно, то теперь каждая минута ровнялась золоту.

Так рассуждал Лёша, пока его одноклассники, да и почти весь мир, к его годам успели друг с другом перетрахаться, попробовать запрещённые вещества, начать много пить, а некоторые умудрились уже бросить, ввиду плохого здоровья.

Выпускной класс. К этому моменту Гундя (как его нежно называла бабушка и мать) успел отрастить нелепые усы, над которыми все потешались, а ещё потерять интерес к художественной литературе (на вранье жизнь свою не построишь). Юноша начал плотно изучать точные науки, а с ними пришли очки с ещё большим минусом.

За очередные годы Гундя не успел: почувствовать прелесть первого поцелуя, почувствовать тепло женской ладошки, откашливаться от смол, а ещё рвать от алкоголя в керамического друга. Да и слово «друг» до сих пор не появилось в жизни Лёши. Он по-прежнему был одиноким умником-интеллигентом.

Избиения прекратились, но вот моральное унижение достигло своих неэстетических высот. Теперь самые задиристые хулиганы-красавцы подкалывали Алексея, шутили над ним достаточно пошло, со злобой так, но с определённым изяществом, которое иногда «заценивали» сами учителя, не в силах сдержать смеха от хорошей хохмы.

— Алексей, а ты в своих иллюминаторах засыпаешь, чтобы лучше видеть сны или блуждаешь гордо в темноте? — Выкрикнул повзрослевший красавец Стасик, любимец всех подрастающих путан.

Часть класса начала смеяться, другая просто незаметно улыбалась, как и учительница физики. Слишком поздно она поняла свой промах, когда поймала серьёзный взгляд Алексея на себе. Лицо её покраснело. Она попыталась сделать замечание, но вышло неубедительно, да и презрения от ученика было уже не избежать.

Дальнейшие экзамены Алексей сдал без особого труда, с глазами полными скуки. Школьный уровень знаний не выходил за какие-то особые рамки, а сменяющиеся ветки мелкой власти упростили процессы до максимума, так как снова систематически пытались вырастить «продвинутых рабов» — так выражался сам Лёша. И к слову, у ребят это получалось всё лучше и лучше. Что может быть прекраснее вечно потребляющей, вечно плодящейся молодежи, которая сама сковывает себе жизнь, начиная становиться низкооплачиваемой обслугой без возможности повысить уровень жизни, да и зачем? Зачем повышать уровень, если есть что поесть, есть что высирать, и есть куда пялиться. Причём главный глупейший козырь «пацанов» есть и остаётся остальной мир, который они додумали по уровню своего ума, то есть, не детально. Идиотия всегда способна работать как часы. И хоть индивидуальные умники презирались в первую очередь высшей прослойкой, но втихую каждый галстучник знал о необходимости всяких «задротов» на производстве, иначе пришел бы окончательный абздец.

Вот и Алексей принял участь умника, поступив сначала в высший технический институт на инженера-технолога, а после окончания пристроившись в конторку по уму. На протяжении всех лет главным неизменным правилом оставался режим пионера: в десять часов наступал здоровый сон, который даже в праздники не смел нарушаться.

Гундя открывает глаза. Ему тридцать лет. Ещё темно, но уже утро, пять сорок пять. Справа сопит его молодая жена. Сколько он с ней в браке? Пошел пятый год. Счастлив ли он? От большей части да, он даже почти не подделывает радость. Его жена. Катя. Да. Настоящая гордая женщина. Его первая любовь! Первая женщина, которая искренне заинтересовалась Алексеем. Ах этот первый поцелуй и первый секс в миссионерской позе, который он до сих пор любит вспоминать.

Лёша поворачивает голову, уставляясь на красивый профиль Кати. Он чувствует любовь к этому существу, но ещё втайне он испытывает некое подобие агрессии. У неё очень красивое тело, великолепная улыбка и очень изящные кисти рук. Катя особенно хороша в праздничных лабутенах. И этот изгиб её бёдер…

У Лёши очередная эрекция от неудовлетворения. Жена особо не балует, корча из себя высоконравственную особу, но фантазия мужчины может беспрепятственно обходить все трудности, достигая желаемой картинки в своём уме, а мозг, как известно, не различает объективно-физическую реальность от фантазии. Эмоциональное погружение одинаково подлинно.

Правая рука Лёши уже крепко сжимает цветок, делая лёгкие и плавные движения. Его мозг начинает создавать симбиоз увиденных сцен из порно-роликов, заменяя в каждом кадре лица актрис своей женой.

Дыхание учащается. Голова полностью принадлежит фантазии. Вот она стоит в своих лучших туфлях, больше на ней ничего не надето. Только яркая помада на пухлых губках. Лёша с огромным проворством подлетает к этой куколке, хватает её сначала за жопу, а потом рука проскальзывает в очень влажную промежность. Та Катя, что порождена внутренним разумом, пытается сопротивляться, но Лёша понимает, это просто игра. Она почти вырывается, но вот он хватает её за шею, грубо сжимает