Вяземская катастрофа 41-го года - Лев Лопуховский

«Молния. Соколовскому.

Передайте приказание Лукину, Ершакову, Болдину. Во что бы то ни стало сохранить М-13. В случае невозможности это сделать – уничтожить.

04.20. Жуков».

Обстановка продолжала ухудшаться с каждым часом, в том числе и на калужском направлении. Здесь действовала 49-я армия (194-я сд и 31-я кд), которая с 7 октября была подчинена Резервному фронту. Оказалось, что 31-я кавалерийская дивизия приказа о занятии Козельска и Сухиничи не получила и по-прежнему находилась в Белеве. Противник, воспользовавшись отсутствием там наших войск, силами до мотополка 8.10 занял Козельск, а 9.10 – важный узел дорог Сухиничи (всего в 75 км юго-западнее Калуги). И надо было принимать самые срочные меры по созданию нового фронта обороны и прежде всего на направлениях наступления противника. Г.К. Жуков доложил в Ставку об обстановке в районе г. Медынь и принятом решении:

«т. Сталину, Шапошникову

1. Противник, силою 50 танков, 2—3 пех. полка в течение 10.Х наступал со стороны Юхнова и пытался захватить Медынь.

В результате упорного боя сводного пехотного отряда в 1000 человек и 17-й танковой бригады противник остановился западнее р. Шаня, что западнее Медынь.

К 16 часам 11.Х в район Медынь подтягиваю 53 сд без одного стр. полка.

Западнее Калуги в 30 километрах обнаружено сосредоточение танков и 400 автомашин. Обе эти группировки с утра 11.Х буду бить авиацией.

2. 31 кд, усиленная пехотным отрядом, ведет наступление на Козельск.

3. Все попытки противника форсировать р. Угра на фронте Товарково, Плетневка (Калужский сектор) отбиты»[281].

Сил для создания обороны на Оке не хватало. И командующий Резервным фронтом Г.К. Жуков 9 октября в 11.30 просит Ставку приказать Брянскому фронту занять все переправы через р. Ока южнее Кипеть. В 02.58 10.10 командующий 49-й армией генерал-лейтенант И.Г. Захаркин приказал 31-й кавдивизии в течение 10.10 вернуть Козельск и во взаимодействии с группой пехоты подготовить удар на Сухиничи с целью разгрома противника.

9.10 штаб Резервного фронта доложил о положении войск:

«1/. Штаб РФ в течение 9.10 продолжал работу по задержанию и приведению в порядок отходящих в беспорядке частей 43 и 33 армий...

2/. Войска 24 армии продолжали вести бой в окружении. Положение ее частей уточняется. Положение штарма 24 А не известно.

3/. Данных о положении войск 33 А нет. 1-й эшелон штарма сосредоточился в Доброе (8 км сев.-вост. Малоярославец).

4/. Положение войск 43 А не известно. Остатки частей задержаны в районе Малоярославец»[282].

В это время остатки соединений и частей 43-й армии в соответствии с приказом командующего от 8.10 следовали через Гжатск, Можайск, Верея в Плетневку (10 км западнее Калуги). Противник перерезал им пути отхода. Штаб 43-й армии к 13.00 10 октября прибыл в Лапшинку, что в 1 км западнее Балабаново (23 км южнее Наро-Фоминск. – Л.Л.) без разведотдела, отдела связи и без средств связи, которые ушли в направлении Плетневки. Сразу же были отданы распоряжения о возвращении частей, двигавшихся в район Калуги, и указаны районы сбора 50, 113, 211 и 149-й стрелковых дивизий, 145-й и 148-й танковых бригад. К этому времени в армии не оказалось баз снабжения, полностью отсутствовало продовольствие и горючее[283].

Г.К. Жуков прибыл в штаб Западного фронта в Красновидове 10 октября. Там в это время продолжала свою работу комиссия ГКО, которая должна была разобраться в сложившейся обстановке и спасти, что еще можно было спасти. По ее рекомендации командование фронта отдало приказ о переброске четырех стрелковых дивизий на Можайскую линию обороны, а также по организации в ближайшие 2—3 дня выброски окруженным войскам с самолетов боеприпасов, продовольствия и горючего[284]. Комиссия нашла положение дел на фронте крайне неудовлетворительным и предложила объединить войска Западного и Резервного фронтов. Сталин был явно недоволен командованием фронта и был склонен строго наказать Конева.

Вспоминает Г.К. Жуков:

«Сталин: Мы решили освободить Конева с поста командующего фронтом. Это по его вине произошли такие события на Западном фронте. Командующим фронтом решили назначить вас. Вы не будете возражать?

– Нет, товарищ Сталин, какие же могут быть возражения, когда Москва в такой смертельной опасности.

Сталин: А что будем делать с Коневым?

– Оставьте его на Западном фронте моим заместителем. Я поручу ему руководство группой войск на калининском направлении. Это направление слишком удалено, и необходимо иметь там вспомогательное управление, – доложил я Верховному.

Сталин подозрительно спросил:

– Почему защищаете Конева? Он ваш дружок?

– Мы с ним никогда не были друзьями, знаю его по службе в Белорусском округе.

Сталин: Хорошо. В ваше распоряжение поступают оставшиеся части Резервного фронта, части, находящиеся на Можайской оборонительной линии и резервы Ставки, которые находятся в движении к Можайской линии. Берите быстрее все в свои руки и действуйте.

– Принимаюсь за выполнение указаний, но прошу срочно подтягивать более крупные резервы, так как надо ожидать в ближайшее время наращивания удара гитлеровцев на Москву.

Войдя в комнату, где работала комиссия, я передал ей свой разговор со Сталиным.

Разговор, который был до моего прихода, возобновился. Конев обвинял Рокоссовского в том, что он не отвел 16-ю армию, как было приказано, в лес восточнее Вязьмы, а отвел только штаб армии.

Рокоссовский сказал:

– Товарищ командующий, от вас такого приказания не было. Было приказание отвести штаб армии в лес восточнее Вязьмы, что и выполнено.

Лобачев:

– Я целиком подтверждаю разговор командующего фронтом с Рокоссовским. Я сидел в это время около него (по свидетельству писателя В. Карпова, в этом месте на полях рукописи Жукова написано редакторское замечание: «Надо ли это все ворошить?». – Л.Л.).

С историей этого вопроса, сказал я, можно будет разобраться позже, а сейчас, если комиссия не возражает, прошу прекратить работу, так как нам нужно проводить срочные меры. Первое: отвести штаб фронта в Алабино. Второе: товарищу Коневу взять с собой необходимые средства управления и выехать для координации действий группы войск на калининское направление. Третье: Военный совет фронта через час выезжает в Можайск к командующему Можайской обороной Богданову, чтобы на месте разобраться с обстановкой на можайском направлении.

Комиссия согласилась с моей просьбой и уехала в Москву» [64].

Этот эпизод с разбирательством хорошо известен, и подробно останавливаться на нем не будем. Но позднее (об этом рассказ впереди) в одной из бесед с Константином Симоновым Г.К. Жуков, вспоминая этот эпизод, сказал:

– Думаю, что это решение, принятое Сталиным до выводов комиссии, сыграло большую роль в судьбе Конева, потому что комиссия, которая выехала к нему на фронт во главе с Молотовым, наверняка предложила бы другое решение. Я, хорошо зная Молотова, не сомневался в этом... [65].

В результате комиссией было принято решение, которое было доложено начальником Генштаба по телефону Сталину и им утверждено:

«По прямому проводу Военному совету Западного фронта. Военному совету Резервного фронта, командующему Резервным фронтом тов. Жукову, тт. Молотову, Ворошилову.

10 октября 1941 г. 17 час.

В целях объединения руководства войсками западного направления Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Объединить Западный и Резервный фронты в Западный фронт.

2. Назначить командующим Западным фронтом тов. Жукова.

3. Назначить тов. Конева заместителем командующего Западным фронтом.

4. Назначить тт. Булганина, Хохлова и Круглова членами Военного совета Западного фронта.

5. Тов. Жукову вступить в командование Западным фронтом в 18.00 11 октября 1941 г.

6. Управление Резервного фронта расформировать и обратить на укомплектование Западного и Московского Резервного фронтов. Получение подтвердить.

Ставка Верховного Главнокомандования

И. Сталин.

Б. Шапошников.

№ 2844»[285].

Новый командующий отдал первоочередные распоряжения в соответствии с высказанными предложениями. Прежде всего, он потребовал от штаба фронта принять безотлагательные меры по восстановлению управления войсками и организации наземной и воздушной разведки. Затем Жуков вместе с членом Военного совета фронта Н. А. Булганиным выехал в Можайск к коменданту Можайского укрепрайона (УР) полковнику С. И. Богданову, чтобы на месте разобраться в обстановке на этом направлении. Тот доложил, что на подступах к Бородино с передовыми моторизованными и танковыми частями противника ведет бой 32-я стрелковая дивизия, усиленная артиллерией и танками. Ею командует полковник В. И. Полосухин, опытный командир. На дивизию можно было надеяться.

Прибыв в штаб фронта, Г.К. Жуков начал свою работу с восстановления управления войсками. В первую очередь нужно было срочно создать прочную оборону на направлениях вероятного продвижения передовых соединений противника – на рубеже Волоколамск, Можайск, Малоярославец, Калуга. Организовать противотанковую оборону, создать вторые эшелоны и резервы фронта, чтобы можно было ими маневрировать для усиления наиболее уязвимых участков обороны и локализации его прорывов. Войска и штабы скоро почувствовали твердую руку нового командующего, человека непреклонной воли и жесткой требовательности, обладавшего неукротимой энергией и пробивной силой. К тому же не стоит забывать, что Жуков оставался членом Ставки ВГК, обладавшим широкими полномочиями. Штаб фронта немедленно приступил к организации наземной и воздушной разведки, восстановлению твердого управления войсками и материально-техническому обеспечению войск.