Письма на воде (СИ) - Гринина Наталья "NataBusinka"

Когда я отыщу то место, где нет одиночества,

Пойдём туда со мной…{?}[Отрывок из песни IU (АйЮ), исполнившей роль Хэ Су, «My Dear Friend (Thank You for Being You)». Именно эту песню Хэ Су пела в день рождения десятого принца.].

Голос Хэ Су убаюкивал его и звал за собой во вчерашний день, где они были так счастливы вместе.

Спасибо тебе за то, что ты такой, какой есть,

Спасибо за то, что остаёшься собой…

Только рядом с ней Ван Со оставался собой и был настоящим. Был счастливым.

***

А дворец жил своей жизнью. И ему было всё равно.

Он существовал сам по себе и плевал на чувства и желания правителя. Он, как и прежде, полнился сплетнями, интригами, недоверием, шантажом и ложью. В нём не было места любви.

И как Ван Со ни старался уйти от всего этого и защитить Хэ Су, подобное было просто невозможно. Дворец продолжал изводить его, угрожая потерей самого дорогого, пока здесь находились те, кто ненавидел его и желал ему смерти. Чего стоила одна только вдовствующая королева Ю, которой не давала покоя последняя воля почившего старшего сына!

 

Ван Со наслаждался долгожданными минутами тишины, наконец-то отпустив министров с утреннего совещания. Откинувшись на спинку трона, он устало следил за тем, как в лучах полуденного солнца кружатся сонные пылинки.

Это была долгая и напряжённая встреча, на которой он объявил свой указ о переносе столицы из Сокёна обратно в Сонгак. Его решение об освобождении рабов, занятых на строительстве нового дворца, вызвало шквал возражений, но Ван Со остался непреклонен и менять его не собирался: он утверждал своё право, силу и власть не короля, но императора.

Наблюдая за строительством, он видел, как голодали, болели и умирали рабы, чьи семьи по всему Корё бедствовали и проклинали Чонджона. Ещё тогда Ван Со решил, что все они смогут вернуться к своим родным и получить плату за труд. А семьям тех, кто покалечился или погиб, воздадут благами.

Главам влиятельных кланов, которые лишались рабов, такая воля правителя предсказуемо пришлась не по душе, но они ничего не могли сделать и, пошумев, разошлись, а Ван Со остался в блаженном одиночестве.

Впрочем, радовался он совсем недолго. В тронный зал, попросив дозволения, в тревоге вбежала У Хи – та самая девушка из дома кисэн, о которой заботился Бэк А. Ван Со узнал её, но не успел удивиться её визиту, как она торопливо заговорила, едва поприветствовав его.

– Ваше Величество, – сказала она, тяжело дыша от волнения и быстрого бега, – я подумала, что вам нужно знать.

– Нужно знать что? – мгновенно выпрямился император, предчувствуя недоброе.

– Королева Ю вызвала к себе придвор… Хэ Су. Она сейчас в покоях королевы, и я…

Не дослушав У Хи, Ван Со сорвался с места и вылетел из тронного зала. За ним едва поспевали советники, министры и слуги. Император ещё не успел привыкнуть к подобному постоянному сопровождению, и оно его изрядно раздражало.

Ещё не зайдя в покои королевы, он услышал её крики и голос Чжона, который пытался успокоить мать.

– Ты лжёшь, дрянь! – надрывалась та. – Ё – мой сын, никто не знает его лучше, чем я. Он бы никогда не отдал трон Со! Признайся, скажи мне правду, лживая девка!

– Матушка! – останавливал её Чжон, но королева словно обезумела.

Когда Ван Со распахнул двери, она трясла Хэ Су за плечи и кричала ей в лицо:

– Ну же, отвечай! Говори!

От вида насмерть перепуганной Су в руках разошедшейся королевы Ю император мгновенно пришёл в ярость.

– Довольно! – потребовал он, хватая Хэ Су за руку и пряча её за своей спиной. – Прекратите! Зачем было беспокоить её? Просто спросите у меня!

Чжон усадил мать на постель и теперь исподлобья смотрел на Ван Со. Он хмурился, на его скулах играли желваки, а в глазах вместо почтения плескалась строптивая непокорность. Он не желал принимать сторону брата, так его и не простив. Но было в его взгляде ещё что-то, тёмное, жалящее, что ускользало от Со, однако давило на него не меньше неприязни и осуждения.

– Вот как? Спросить у тебя? – желчно протянула королева Ю, не смея открыто перечить императору в присутствии последовавшей за ним в комнату свиты. – Тогда скажи мне правду – зачем ты разорвал указ почившего короля о назначении преемника?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А отчего вы решили, что это сделал я? – сощурился Ван Со, не выпуская руку Хэ Су из своей и чувствуя, как она обхватывает его запястье дрожащими пальцами в поиске защиты. Когда-то она так же доверчиво льнула к его плечу, съёжившись под угрозами Ван Вона, который обвинял её в смерти Хеджона.

Эти воспоминания чиркнули по краю сознания Ван Со всполохом огнива – и его затрясло от гнева. Всё повторяется. Снова и снова. Когда же этому придёт конец?

Он шагнул в сторону, закрывая Хэ Су от матери, и постарался, чтобы, несмотря на клокочущий в груди гнев, голос его звучал убедительно и ровно.

– Я не знаю, почему Ё разорвал бумагу и произнёс свою последнюю волю вслух, но он отрёкся в мою пользу, в чём нет никаких сомнений.

Глядя в ненавидящие глаза королевы Ю, Ван Со крепче сжал руку Хэ Су, стараясь этим успокоить её и придать ей уверенности.

«Я с тобой, – говорил его жест. – Я смогу защитить тебя. Только верь мне и слушайся, чтобы не наделать ошибок!»

– Зачем королю, у которого есть сын, передавать трон младшему брату? – спросил Чжон, по-прежнему хмурясь. Он неотрывно смотрел на руку Ван Со, сжимавшую пальцы Хэ Су, и, судя по всему, его это злило.

Ах, вот как?

Выходит, Чжону было мало отнять у него любовь матери, мало противиться ему и обвинять в смерти братьев, теперь он не мог простить ему его счастье с Хэ Су?

Ван Со тут же вспомнил, как когда-то давно она укрывала Чжона в своей комнате в Дамивоне, и в его душе ядовитой змеёй зашевелилась ревность. Интересно, ради других его братьев Су тоже это сделала бы? Окажись кто-нибудь другой на месте четырнадцатого принца, она бы всё равно помогла? Или Чжон был для неё кем-то особенным?

Так это нетрудно было исправить!

И Ван Со, отбросив ненужную более сдержанность, язвительно скривился, в упор глядя на брата:

– Может, вы хотите сами спросить об этом Ё в ином мире?

Видя вытянувшееся лицо матери и подрагивающие от возмущения губы Чжона, он улыбался так зловеще, что королева качнулась прочь от его улыбки, будто от занесённого над нею клинка.

– Хорошо, что он отрёкся добровольно, – продолжал Ван Со тем же убийственным тоном. – Если бы мне пришлось захватить трон силой, к этому времени дворец был бы уже залит кровью моих братьев и племянников.

Он с холодным удовлетворением отметил, как королева в ужасе ахнула, а Чжон покраснел, сжимая рукоять меча.

То-то же! Впредь будут осмотрительнее в своих словах и действиях.

– Королева-мать, почему бы вам не заняться подготовкой к поминальной церемонии? – осведомился Ван Со, давая понять, что разговор исчерпан. – Позже я навещу вас ещё.

– Не называй меня так, – сквозь зубы процедила королева Ю, не глядя ему в глаза и не желая признавать поражение. – Я не стану носить этот титул, пока ты сидишь на троне.

Несмотря на боль, которой в его душе отозвались эти слова, Ван Со спокойно произнёс:

– Я тоже ваш сын, матушка. Ваш сын – правитель Корё, а значит, вы – королева-мать.

– Ты лишь вор, укравший трон у моего сына, – встретив его взгляд, упрямо выплюнула королева Ю.

Выдержав и этот удар, Ван Со развернулся и стремительным шагом покинул покои матери, не выпуская руку Хэ Су, которая покорно семенила за ним. Он чувствовал – ещё минута, ещё одно слово, ещё один подобный взгляд той, что его родила, но до сих пор не желала признать сыном, – и он не совладает с собой и переступит черту, которую сам же для себя и провёл.

Он летел по коридору к тронному залу, не замечая ничего вокруг. Его трясло от бешенства, а горло стискивала обида: ему страшно было осознавать, что мать до сих пор манипулирует его чувствами, и он ей это позволяет.

Значит, ничего не изменилось?