Письма на воде (СИ) - Гринина Наталья "NataBusinka"

Он вдруг выпучил глаза и, схватившись за грудь, согнулся пополам.

Его сердце сдавалось, не выдерживая напряжения.

Но немного погодя Чонджон выпрямился и, заливаясь слезами, вновь обратился к дрожавшей даме Хэ.

– Матушка говорила мне, что я всегда был безупречным… – он всхлипывал после каждого слова, а его трясущиеся руки мяли нижнюю рубашку, перепачканную в чернилах и намокшую от слёз.

Король задохнулся, пережидая очередной приступ боли в груди, и Чжи Мон едва не бросился к нему, но заставил себя стоять на месте, вонзая ногти в ладони.

Спальня полнилась хриплыми вдохами и выдохами Чонджона, возвещавшими о его скорой кончине. И сам он это ясно осознавал. Поэтому, цепляясь за последние минуты жизни, отчаянно пытался понять главное, не догадываясь, что именно это понимание и толкало его сейчас в могилу.

– Я был таким! Я был безупречным и нужным, – он впился пристальным взглядом в Хэ Су, и голос его вновь упал до скрипящего шёпота: – Но по твоей вине всё изменилось. Зачем ты появилась, девка?

Король грубо швырнул Хэ Су на пол, и от этого движения сам отшатнулся в сторону, принявшись шарить по постели в поисках бумаги и кисти.

– Ты должна выбрать, – он подавился лающим кашлем и скорчился на полу над измятым листом. – Кому мне передать трон? Скажи, – он повернулся к Хэ Су, которая потирала ладошкой грудь, жмурясь от боли. – Кому передать трон? Уку? Бэк А? Или Со? Выбери, ты же такая всезнающая!

Хэ Су затравленно смотрела на него и молчала, а Чжи Мон с нарастающей тревогой прислушивался к сбившемуся ритму её сердца.

Проклятье! Да где же этот чёртов принц?

Если Ван Со промедлит ещё чуть-чуть, Чонджон перестанет быть для Хэ Су угрозой: её собственное слабое сердце остановится и обречёт Чжи Мона на смерть, а Ван Со – на яростное безумие, рухнув в которое, тот как раз и превратится в того самого кровавого тирана, хладнокровного и беспощадного в своей жестокости, что расцветёт в выжженной горем пустыне его души.

И словно в ответ на безмолвный призыв астронома, в коридоре, перекрывая истошные вопли и визги служанок, прогремел голос Ван Со:

– Найдите короля!

Услышав голос брата, Чонджон схватил листок и начал суетливо царапать бумагу кистью. Хэ Су с отчаянием смотрела на дверь, задыхаясь в надвигающемся сердечном приступе.

Чжи Мон понял: или сейчас, или никогда! Он уже схватился рукой за ширму, чтобы отодвинуть её в сторону, как вдруг король поднялся на ноги и протянул истерзанный лист Хэ Су. Та в страхе пятилась прочь от него, а стены дворца сотрясались от криков и лязга мечей.

Сделав шаг к придворной даме, Чонджон внезапно дёрнулся, побагровел и неуклюже повалился на пол, хватаясь за сердце. Его рука продолжала сжимать клочок бумаги, скрывающий судьбу династии и государства, а душа уже покинула этот мир.

Третий правитель Корё умер.

И в этот момент распахнулась дверь, пропуская внутрь четвёртого принца. Он посмотрел на сидевшую на полу Хэ Су, убеждаясь в том, что она цела, а затем наклонился к Чонджону. Вынув из скрюченных пальцев комок бумаги, Ван Со расправил его – и с раскрасневшегося от бега лица вмиг схлынула вся краска вместе с эмоциями.

– Ты читала? – спросил он у Хэ Су.

Его голос напомнил Чжи Мону скрежет металла по стеклу.

Придворная дама лишь отрицательно мотнула головой, и Ван Со тут же разорвал листок на мелкие клочки. Его окаменевшее белое лицо было при этом абсолютно бесстрастным, а губы плотно сжаты.

– С дороги! – раздался за дверью голос королевы Ю, и она шумно ввалилась в спальню вместе с пытавшимися задержать её министрами. – Пустите!

Увидев тело старшего сына, распластанное у ног Ван Со, она, словно не веря, медленно направилась к нему.

К тому времени Чжи Мон уже зашёл в комнату, покинув своё укрытие: больше ему там делать было нечего.

В возникшей тяжёлой паузе Хэ Су вдруг подползла к Ван Со и, склонив голову, прошептала, всё ещё задыхаясь и всхлипывая:

– Да здравствует новый король! Долгих лет жизни… королю!

Такого от неё Чжи Мон не ожидал.

Эта девочка и так сделала всё зависящее от неё, чтобы привести четвёртого принца к трону, чтобы заставить его самого захотеть сесть на трон, но то, что она делала сейчас, пообещав Ван Со поддержку, поразило и звездочёта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он обвёл ошеломлённым взглядом такие же потрясённые лица присутствующих, включая королеву Ю и самого четвёртого принца, который, впрочем, быстро справился с изумлением.

– Кого ты назвала королём? – растерянно огляделась королева-мать, а затем непонимающе посмотрела на каменное лицо сына. – Ты? Почему ты король?

– Перед смертью Его Величество передал трон мне, – решительно вздёрнул подбородок Ван Со. – Он отрёкся в мою пользу.

– Что? – выдохнула королева Ю.

А Чжи Мон опустился на колени и произнёс:

– Приветствуем вас, Ваше Величество!

И вслед за ним на колени немедленно пали все министры и стражники, заполнившие покои почившего короля, приветствуя короля нового.

Астроном выполнил свою задачу. Он сберёг придворную даму Хэ до возвращения Ван Со, как и обещал. А то, что она упала без чувств к ногам своего возлюбленного, шагнувшего на вершину, было уже вторично.

Её сердце справилось. На этот раз.

Однако силы его стремительно таяли.

***

Я помню день коронации, как будто это было вчера, Су. И если я скажу тебе, что не желал быть королём, это будет неправдой. А мы с тобой обещали не лгать друг другу.

Входя в тронный зал во главе церемониальной процессии, я ощущал триумф. Я упивался чувством превосходства над всеми, кто когда-либо презирал и унижал меня. И был уверен: я стану не просто их властелином, но императором. Я лишу их власти и прежнего влияния. Четвёртый принц Ван Со, никчёмный урод, изгнанный из Сонгака, отданный на воспитание безумной наложнице Кан, затравленный, никем не любимый и оттого озверевший, не просто вернулся во дворец, но взошёл на трон государства Корё, чтобы превратить это государство в империю!

Я прятал мстительную улыбку, слушая хвалебные речи, и думал о тех, кто стоял передо мной, согнувшись в почтительных поклонах.

Генерал Пак Су Кён, признавший меня королём в память о друге, во имя процветания и благоденствия страны, которой он служил и отдал всё самое дорогое, что у него было.

Мои братья: озадаченный Вон, гордый Бэк А, хмурившийся Чжон…

С ними не было только Ука. И знаешь почему, Су? Теперь я могу сказать тебе. И мне не стыдно перед тобой, слышишь? Если бы мне тогда было известно о нём то, что открылось позже, я бы не просто запер его в Сокёне, куда этот хитрый и скрытный манипулятор бросился за поддержкой наместника Ван Шик Рёма, довольно быстро сориентировавшись в ситуации. Никакой помощи он там не нашёл: к моменту его прибытия Ван Шик Рём был уже мёртв.

Это мои люди помогли наместнику отправиться к праотцам. Мои люди заключили Ван Ука под стражу и освободили лишь тогда, когда был уже назван новый король. Потому что Ук жаждал быть на моём месте: короля и твоего мужчины и сделал бы всё, чтоб помешать мне и лишить того, что мне принадлежало. Я лишь подозревал это, но, как оказалось, предчувствие меня не обмануло.

Теперь я это знаю наверняка. А если бы узнал в то время, Ван Ук недолго бы благоденствовал в разлуке с почившим Ё, поверь мне, Су. Несмотря на то, что я дал тебе обещание не причинять вред братьям.

Я не боюсь шокировать тебя, не боюсь твоего осуждения и не стану притворяться перед тобой тем, кем я не являюсь, потому что ты меня знаешь. Стоит мне только подумать о том, что я мог бы не потерять тебя так рано и так глупо, как внутри вновь просыпаются гнев и отвращение к Уку. Всё это произошло из-за него! Что бы он ни замышлял, было связано с тобой, Су! Он мечтал отобрать тебя у меня, отобрать просто из мести. И он это сделал.

Так станешь ли ты осуждать меня за моё отношение к нему, за мою ненависть и бессильную ярость? Сможешь ли, Су? Скажи, что сможешь, – и я тебе не поверю.