Неправильная невеста. Сердце Стужи - Алекс Найт

набирают свет, половину ночи будут светиться, – озадаченно отозвался Ивлис.

– У нас травы не светятся, – Эрика присела возле раскидистого куста, на котором отливали желтоватым сиянием цветы.

– У нас так каждую ночь, – пожал плечами Астер.

– Давайте устроим лагерь, – Тсерсус внимательно огляделся. – Тут рядом река. Неплохое место.

Реку они действительно видели. Полёты очень облегчают дорогу. Жаль, в Эрфолке у них не было грифов.

Лагерь располагали привычно. Эрика подстрелила у реки птицу. Яркую, красивую и упитанную. Милдрет сегодня старалась, еда вышла необычайно вкусной. А после ужина Тсерсус подозвал Стефана и повёл его куда-то вглубь леса. Сын ярла терялся в догадках о причинах этого похода, пока они не достигли нужного места.

– Как тебе? – лукаво ухмыльнулся тильди.

Стефан успел привыкнуть к необычной внешности охотника и воспринимал его своим. Как обычного человека. Доброго человека.

– Спасибо, – выдохнул он восхищённо и рванул обратно к лагерю.

Все уже успели совершить омовение у реки и укладывались по спальным местам. Разве что Милдрет не торопилась, ждала его. Подлетев к супруге, он взял её за руку и потянул за собой, мимолётно сжав локоть всё ещё ухмыляющегося Тсерсуса, который только вернулся следом за ним.

– Куда? – удивилась девушка.

– Увидишь, – только и сказал он, продолжая настойчиво вести её за собой.

А когда подобрались к месту, он попросил её закрыть глаза. И их передвижение замедлилось. Стефан вёл Милдрет, крепко держа за плечи со спины.

– Открывай, – шепнул, когда они наконец добрались.

Девушка несмело приоткрыла глаза и застыла от восхищения. Впереди открывался вид на небольшую рощу. Длинные ветви, покрытые светящимися нежно-алыми цветами, опускались к самой траве, которая тоже испускала мягкое голубоватое сияние. Между бутонов порхали светлячки. Стефан читал о них только в книгах, в Эрфолке они не водятся. Да и здесь они могут носить иное название. Но как ещё назвать светящихся белым насекомых? И деревьев таких нет у них. Потому место казалось окутанным волшебным флёром, нереальным и прекрасным.

Взявшись за руки, супруги медленно прошли вперёд. Нос защекотали пряные запахи цветов. Милдрет осторожно коснулась нежных лепестков и рассмеялась. Так счастливо и свободно, что Стефан подхватил её смех. Она так изменилась, загнанность исчезла, Милдрет снова могла радоваться жизни. И он вместе с ней.

Нежное свечение искрилось на тонкой белоснежной коже и в глазах девушки, путалось в отросших волосах. Она была так прекрасна, что Стефан вновь про себя сравнил её с мифической эльвой. Только девушка перед ним была реальной. И принадлежала ему. Эта мысль так вскружила голову, что, вновь рассмеявшись, он привлёк Милдрет к себе и потянулся к её губам. Но остановился, когда заметил, как напряглось её тело.

– В чём дело? – в недоумении спросил он.

– Я… понимаю, что брак – необходимость и… – залепетала она.

– Опять ты, – перебил он её, помотав головой. – Почему ты сомневаешься? Не любишь меня?

– Я то как раз люблю, – она обиженно надулась. – Но мои требования невысоки. Главное, чтобы было хорошо и тепло.

– Думаешь, я хочу чего-то иного? – он вопросительно вздёрнул бровь.

Губы подрагивали в улыбке.

– Ты бон, сын ярла.

– Я странник, как и ты. Мой дом захвачен врагом.

– Но твоё происхождение, – нахмурилась она.

– Не так важно. Посмотри, нам помогает простой охотник, когда благородный ярл взял нас в плен и силой пытался жениться на Эрике. А вспомнить Сирила. Он уважаемый мэтр. Нет, происхождение не делает из нас людей.

– Тсерсус не человек, – хихикнула она смущённо.

– Ты понимаешь, о чём я. Знаешь, когда ты изъявила желание стать приманкой, чтобы спасти Кору, я был поражён. Мало кто решился бы.

– Притворяться несложно. Эрика смелее.

– Эрика может убить даже иголкой. Она воин. И да, она смелая. Как и ты. Только куда подевалась твоя смелость? Такой муж отличный достался, а ты отнекиваешься.

– Ничего я не отнекиваюсь, – она легонько ударила его ладошкой по груди. И следом подняла её вверх, на уровень его лица, демонстрируя перевязанный ожог. – Сам напросился. Никому я тебя не отдам. Вот – печать. Настоящая. И попробуй потом докажи, что церемонии не было. Буду отрицать. Жить тебе с простолюдинкой до самой смерти.

Раньше бы он не поверил. Как возможно, сын ярла и простая девушка? А сейчас ему было плевать на происхождение Милдрет. Потому что она наполняла его жизнь красками счастья.

– Звучит страшно, – рассмеялся он, любуясь блеском в зелёных глазах. А потом перехватил её за запястье и дёрнул к себе, крепко обнимая. – Раз свадьба состоялась, тогда ты забыла о главном… – протянул он томно с намёком.

Может, завтра им встретятся новые трудности на пути, может, вскоре им предстоит расстаться по воле злого рока, но в эти мгновения, находясь в этом чудесном месте, они могут забыться и думать только друг о друге.

– Это о чём же? – её воинственность рассеялась, и она снова смотрела чуть испуганно.

– Сегодня наша первая брачная ночь, – шепнул он, прежде чем поцеловать любимые губы.

/Сумеречный/

За решёткой послышались шаркающие шаги. Рикард привстал с узкого лежака на полу, прислушиваясь. У окошка кованой массивной двери мелькнула тень. Неизвестный прошёл мимо. Сумеречный воин вновь тяжело опустился на пол, поморщившись от боли в спине. Камера не предполагала комфорта. Набивка лежака давно истощилась, фактически приходилось сидеть на каменном полу и справлять нужду в углу. Впрочем, последнее не проблема, учитывая, что пленника не спешили кормить. Кажется, о нём вообще забыли. Он проснулся в этой маленькой камере несколько часов назад и при всём желании не мог сказать, сколько прошло времени с тех пор, как он попал в нижний мир. Они попали… Но Холгера больше нет. Там, где он всегда ощущался, теперь была пустота. Рикард чувствовал невероятное одиночество и безысходность. И ждал. Ждал, когда за ним придут и начнут ужасающие пытки. Но никто не приходил…

Откинувшись спиной на стену, Рикард устало прикрыл глаза. Перед мысленным взором мелькали воспоминания, совсем далёкие и близкие. Он мог бы написать целую книгу о своей жизни. Как сын простого кузнеца подался в наёмники, пробился в известный клан сумеречных воинов, выжил после гибели всех его членов и отправился на край мира, чтобы дать покой душе своего учителя. И как закончил свою жизнь в нижнем мире? Об этом он не хотел думать. И уж тем более писать.

Желание бороться не пропало, даже несмотря на кажущуюся безвыходность ситуации. Наверное, это говорили в нём привычки, природный оптимизм. В конце концов, он выбирался из таких передряг, в которых невозможно выжить. Как бы то ни было, такая книга не будет написана.