Позолоченная луна - Джой Джордан-Лейк

видела, как Грант склоняется к ней, и его взгляд был не озабоченным, не испуганным, а стальным. Убежденным. Его руки протянулись к ней. Она знала, это не для того, чтобы втащить и спасти ее, но затем, чтобы попытаться разжать ее хватку на перилах. Если она останется тут, отчаянно цепляясь за каменный карниз, он наверняка скинет ее, делая вид, что пытается ей помочь.

Даже не пытаясь придумать какой-то план, она отпустила правую руку и ухватилась за каменный столбик опоры перил справа от нее. Отчаянно вцепившись в него, она раскачалась всем телом так, что смогла схватиться левой рукой за соседний столбик. Снова вытянув правую руку и растопырив пальцы для лучшего захвата, преодолевая боль в руках и спине, она, снова раскачавшись, перебралась к самому концу ряда столбиков.

Но Грант, продолжая звать на помощь, следовал за ней. Впившись в нее глазами, он продолжал, нагнувшись, тянуться туда, где шевелились ее руки.

— Почти поймал! — крикнул он людям внизу, продолжая делать вид, что тянется к ней, чтобы схватить ее руку.

За секунду до того, как он коснулся ее, Керри отпустила правую руку, и, едва удерживаясь на весу левой, потянулась к медному желобу водостока на краю шиферного ската северной стороны башни. И повторила то же самое с левой рукой как раз в тот момент, когда Грант попытался схватить ее.

Она висела, покачиваясь, слушая скрип гвоздей, держащих медный желоб, — гвоздей, которые могли вот-вот не выдержать эту весовую нагрузку. Как только могла быстро она заскользила, обдирая в кровь руки, по желобу вниз. Ей удалось миновать место, где Грант мог бы поймать ее, но пальцы уже тоже начинали слабеть.

Она была почти, почти на другой части крыши. Если бы ей удалось…

С ужасным скрежетом несколько гвоздей вылетело из крыши, желоб оторвался от ската. Думать было некогда. Она изо всех сил выбросила обе ноги вперед, в сторону ската передней крыши, и полетела туда всем телом.

Оказавшись на скате крыши одной из мансард четвертого этажа, она вцепилась в нее, схватилась за фигурный фиал на ее верхушке и повисла, держась за него обеими руками. Но фиал, сделанный исключительно для красоты и не рассчитанный на вес человека, почти сразу же начал раскачиваться, выдирая удерживающие его гвозди.

Крики теперь раздавались и сверху, и снизу: Грант призывал помочь несчастной судомойке, которая, по его словам, решила трагически свести счеты с жизнью, хотя, похоже, как это часто бывает, раскаялась в последний момент, и теперь, к сожалению, уже слишком поздно…

Керри понимала, что он рассчитывает на победу гравитации и углов.

Фиал оторвался, и она заскользила вниз по скату, где больше не за что было уцепиться. Она знала, что под ней оставались три этажа, а внизу были каменные плиты передней террасы.

Потом ее нога уперлась в край другого медного водосточного желоба. На какой-то момент это остановило ее.

Голоса снизу кричали, чтобы она держалась крепче и постаралась спуститься вниз.

Керри медленно обрела равновесие так же, как в детстве, когда лазала по горным уступам. И так же медленно, очень медленно и осторожно пошла по желобу, стараясь как можно сильнее прижиматься к крутому скату крыши.

Ей удалось дойти до следующей мансарды, которая была расположена так, что она, удерживаясь, смогла выпрямиться и оглядеться.

Держась за край крыши, она дотянулась до края мансарды. И только теперь рискнула посмотреть вниз. До каменных плит внизу все еще было три этажа, но теперь ей навстречу поднимался стеклянный купол зимнего сада.

Желоб, на котором она держалась, тоже начал подаваться. Прижавшись к мансарде, чтобы не потерять равновесие, она прыгнула на медный край стеклянной крыши, ударившись об него с глухим звуком. После чего начала сползать всем телом вниз по медным и стеклянным панелям на край купола. Все ее исцарапанное и ушибленное в разных местах тело болезненно ныло. Но она была уже на нижнем краю купола, и флагштоки находились всего лишь этажом ниже нее. И там же была толпа людей, чьих лиц она не могла различить, потому что перед глазами у нее все расплывалось. Они бежали к ней. Протягивали руки, чтобы помочь совершить последний, окончательный спуск.

Перед тем как прыгнуть с края купола зимнего сада, Керри замерла на секунду и бросила взгляд наверх. Мэдисон Грант стоял, перегнувшись через каменные перила, и, прищурившись, смотрел на нее.

— Слава богу! — воскликнул он. И благодарственно помахал толпе рукой.

И в этот момент Керри поняла, как все будет. Представила, какую версию произошедшего выдвинет он: это он — спаситель несчастной судомойки, которая в этот злосчастный день в отчаянии прыгнула с самого верха Билтмора, но потом передумала и попыталась спасти свою жизнь. И которая, к счастью, не пролетела все эти десятки метров вниз, убившись до смерти, но, конечно, бедняжка, практически лишилась памяти и перепутала все события.

И именно его версии поверят. Но, подняв голову, она позволяла ему увидеть свое окровавленное лицо, покрытое синяками. Пусть увидит, что она все знает. Неважно, как много людей он соблазнит своим богатством, связями и блеском, неважно, как много из них он сумеет убедить смотреть на мир его глазами, она знает, кто он такой.

Глава 58

Лилли повернулась к Джорджу, предлагающему ей руку, чтобы помочь спуститься с парадной лестницы, и на какой-то момент едва не сломалась. Едва не опустила свое прелестное лицо и не сказала ему, что все это ошибка, что она зря решила возвратиться обратно в Нью-Йорк.

Поместье Билтмор было в полном цвету — тюльпаны и азалии, которые Джордж прилежно перечислял ей вместе с один бог знает чем там еще. Лилли мало волновали садовые работы, хотя она любила яркие краски в жизни. И Билтмор весной был именно таким.

Над ней возвышался дом. Точно зов. Напоминая ей, что еще не поздно. Что, может быть, несмотря ни на что, ей не обязательно уезжать… что он все еще может стать ее.

Лакей с этим ужасным акцентом, должно быть, уловил ее неуверенность, когда она, помедлив, обернулась на дом. И приподнял бровь.

Джордж — благослови его бог — слегка пожал ей руку.

— Мне так жаль, что вы не можете остаться.

Слегка качнувшись к нему, потому что даже сейчас она не могла совсем уж отказаться от охоты, она ответила на это пожатие.

— Ах, если бы я могла…

Выражение его лица смягчилось.

— Я понимаю, семейные дела требуют постоянного внимания.

— Да, — согласилась она. Потому что он действительно понимал это. Он был