Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

железо, кораллы, нефть и шафран - все это везли на восток итальянские купцы.36 Некоторые из этих товаров можно было классифицировать как военные материалы, и папский двор все больше беспокоила роль североитальянских флотов в поставках вооружения мусульманам, выступавших или выдававших себя за главные военно-морские силы обороны латинского королевства Иерусалим. Арабские авторы упоминают тип щита, известный как джанавия, то есть "генуэзский", что позволяет предположить, что по крайней мере некоторые из этих щитов были привезены из Италии нелегально.37

Иногда напряженность закипала, и итальянских купцов арестовывали, но Фатимиды и Айюбиды не могли рисковать, подрывая свои финансы. Однажды пизанские моряки напали на пассажиров-мусульман на борту пизанского корабля; они убили мужчин и обратили в рабство женщин и детей, а также украли все товары. В отместку египетское правительство заключило в тюрьму находившихся в Египте пизанских купцов. Вскоре после этого, в 1154-5 годах, пизанцы отправили посла в фатимидский Египет. Отношения были налажены, и было получено обещание безопасной перевозки купцов.38 Не только пизанцы предпочитали Египет Святой земле. Из почти 400 венецианских торговых договоров, сохранившихся до 1171 года, неудивительно, что более половины касаются торговли с Константинополем, а семьдесят один - с Египтом, что гораздо больше, чем торговля с латинским королевством Иерусалим.39 Это лишь случайные отрывки из массы документов, в основном утраченных, но они свидетельствуют о том, насколько сильной была приманка Востока.

Северо-западная Африка также привлекала итальянских купцов, когда доступ в Константинополь, Александрию, Акко или Палермо был затруднен из-за ссор с их правителями. Пизанцы и генуэзцы посещали порты Магриба, чтобы приобрести кожу, шерсть, тонкую керамику и, из Марокко, все большее количество зерна. Особенно важны были поставки золота в виде золотой пыли, которое попадало в города Магриба по караванным путям, тянувшимся через Сахару.40 В середине двенадцатого века эти земли оказались под властью бескомпромиссной секты ислама Альмохадов. Альмохады имели собственного берберского халифа и рассматривались мусульманами-суннитами (такими, как Альморавиды, которых они в основном сменили) как ересь. Его главной особенностью была попытка вернуться к тому, что считалось чистым и незамутненным исламом, основополагающим принципом которого было абсолютное единство Бога - даже называть его атрибуты, такие как милосердие, означало неправильно понимать истинную сущность Бога. Несмотря на враждебное отношение к еврейским и христианским меньшинствам, халифы Альмохадов в Испании и Северной Африке приветствовали иностранных купцов, которых они рассматривали как источник дохода. В 1161 году генуэзцы отправили посольство к халифу Альмохадов в Марокко; был заключен пятнадцатилетний мир, и генуэзцам было гарантировано, что они смогут свободно путешествовать по территории Альмохадов со своими товарами, не подвергаясь притеснениям. В 1182 году Сеута занимала 29 процентов от общего объема генуэзской торговли, немного опережая норманнскую Сицилию, но если включить Буги и Тунис, то Северная Африка доминировала в торговле Генуи, занимая почти 37 процентов.41

Генуэзцы приобрели фондук - склад и штаб-квартиру с жилыми помещениями - в Тунисе, Буги, Махдии и других городах на побережье Северной Африки. Остальные здания фондюков в Тунисе относятся к XVII веку и принадлежали итальянским, немецким, австрийским и французским купцам.42 Фондюки итальянцев и каталонцев могли превратиться в целый купеческий квартал. Акты генуэзского нотариуса Пьетро Баттифольо от 1289 года свидетельствуют о большой и оживленной генуэзской общине в Тунисе, состоявшей из купцов, солдат, священников и падших женщин, которые гордились своей таверной, наполненной бочками с вином, из которой даже правитель Альмохада с удовольствием брал налоги.

 

IV

 

По торговым контрактам можно восстановить жизнь и карьеру нескольких успешных генуэзских и венецианских купцов. На вершине социальной лестницы стояли крупные патрицианские семьи, такие как делла Вольта из Генуи, члены которых часто занимали должности консулов и руководили внешней политикой республики - заключали ли они мир или войну с норманнской Сицилией, Византией, мусульманами Испании и так далее. Поскольку они также были активными инвесторами в заморскую торговлю, они имели большое преимущество и могли заключать политические договоры, которые приносили коммерческие дивиденды, которые они стремились использовать.43 Крупные генуэзские семьи были объединены в тесные кланы, и общие интересы клана преобладали над непосредственными интересами отдельного человека.44 Ценой, которую заплатила Генуя, стали острые фракционные распри, когда соперничающие кланы пытались получить контроль над консульством и другими должностями. С другой стороны, венецианскому патрициату обычно удавалось сдерживать раздоры, признавая власть дожа как первого среди равных; и снова великие семьи, такие как Дзиани, Тьеполо и Дандоло, доминировали как на высоких должностях, так и в торговле с действительно прибыльными направлениями, такими как Константинополь и Александрия. Их успех оказал влияние на судьбы городской верхушки среднего класса, в которую входили многие очень успешные купцы. Не только происхождение отличало великие патрицианские дома от плебейских купцов; патриции также могли использовать гораздо более разнообразные активы, так что если торговля замирала во время военных действий, у них оставались доходы от городской и сельской собственности или налоговые фермы. Их положение было менее шатким, чем у обычных купцов; они обладали большей устойчивостью. Таким образом, хотя торговая революция принесла многим состояние, она также способствовала обогащению элиты и скорее укрепила, чем ослабила ее главенствующее положение в великих приморских городах Италии XII века.

Два "новых человека" хорошо задокументированы. Романо Майрано из Венеции начал свою деятельность в 1140-х годах с небольших торговых экспедиций в Грецию, действуя в основном из венецианской колонии в Константинополе.45 Затем он обратился к более амбициозным направлениям, включая Александрию и Святую землю. Его карьера иллюстрирует, как венецианцы взяли в свои руки морские пути, связывающие Византию с исламскими землями. Они также хорошо ориентировались во внутренней византийской торговле, поддерживая контакты между Константинополем и малыми греческими городами.46 К 1158 году Романо значительно преуспел, поставив 50 000 фунтов железа рыцарям-тамплиерам в Святую землю. Он был не просто купцом, он стал выдающимся судовладельцем. Его звезда еще только восходила, когда византийский император выступил против венецианцев, которых Мануил I подозревал в симпатиях к своему врагу - королю Сицилии, и которые, в любом случае, все чаще становились объектом недовольства греков из-за их могущественного положения в византийской экономике (или воображения, что они его занимают). Осознавая эту тенденцию, Майрано начал развивать свой бизнес в Венеции в конце 1160-х годов. После смерти первой жены он женился снова и оказался еще богаче благодаря богатому приданому новой жены. В сотрудничестве с Себастьяно Дзиани, будущим дожем, он построил самый большой корабль венецианского торгового флота, Totus Mundus или (по-гречески) Kosmos, на котором отправился в Константинополь. Отношения с императором, казалось, улучшались, и Мануил I даже издал указ, в котором объявил, что повесит любого, кто будет досаждать