В этой истории не будет злодея, и человек есть закон - Дарья Милл

страдать. Все, кто был с ним связан, оказались обречены принести что-то в жертву. Все без исключений.

Призрак Алека ещё нависал над ним. Он стоял и дышал ему прямо в затылок. Хён Сока пробивала дрожь. Это чувство было худшим из всех, что он только мог вынести за все прожитые им годы. А всё потому, что он потерял любую возможность этим пороком делиться. У Александра было две тайны, и за сохранение одной из них Хён Сок ручался собственной головой. Никто не должен знать, что свою пропажу Алек организовал собственноручно. Его позор и без того был несмываем. Если Хён Сок и мог справляться с чем-то отлично, так это с молчанием. В нём он был докой, инноватором и для всех примером.

— Фолкам повезло, что они не берут фамилий. Так его семья будет хоть под какой-то защитой.

Лин пыталась говорить уверенно, но вид сокрушённой Кэсси выводил её из себя. Она бы ни за что не призналась, но правда была в том, для неё Кассандра давно стала ближе, чем просто подруга её брата. Больше, чем идеал, но куда меньше, чем родная мать. Это был уровень старшей сестры и главного примера всей жизни. До тех пор, пока не появились Эндрю и Гефест, Кэсси была единственным другом Лин. Сейчас же она стала лишь ближе. Прекрасная и неповторимая Кассандра Аллен, которую одиннадцатого января попытались убить.

Хён Сок и Лин переглянулись. Им нужно было срочно что-то предпринять, и в головах их кружилась одна и та же мысль. Для соглашения плана слова им не понадобились. Впрочем, они оба не особо умели с ними управляться.

Кэсси плакала и вжималась в кресло в надежде, что оно навеки проглотит её и избавит от возникших мучений. Душу её обуяли противоречия. Она любила всех и ненавидела весь мир одновременно. И люди, и фолки попали в круг её новых врагов, ибо убийца честного имени Кассандры Аллен прятался под неизвестной личиной. Он был трусом, предателем и худшим из возможных преступников.

В паузах между всхлипами Кэсси и не заметила, как Лин плавно переместилась к ней на колени, обхватила шею руками и своей щекой прижалась к её. Всё тело Лин повисло невесомым грузом на плечах Кэсси. Квон Лин никогда не позволяла себе подобных вольностей, но сейчас она вынудила себя отбросить былые предрассудки. Обычно Кэсси заботилась о её благополучии, писала полные любви записки и вечерами готовила ужин. Всё это оказалось таким привычным, что об обратном не хотелось и думать. Если сейчас стало плохо даже Кэсси, значит, ситуация на Вайнкуле и правда была из ряда вон. Те, кто к верхушкам общества никак не относились, вдруг стали страдать от их действий больше положенного.

Время шло, и Хён Сок использовал его по назначению. Он всё пытался свыкнуться с мыслью, что подвёл свою старую подругу и уже ничем не сможет ей помочь. Институт репутации давно работал иначе. Такой шум никогда не смолкает, а лишь опускается до неутихающего шепота. В том случае, если лучшие адвокаты докажут непричастность Кэсси, это никак не сгладит отношение общества к ней. Статья была написана слишком хорошо для того, чтобы её смог сотворить кто-то кроме Кассандры Аллен. Свой след она уже оставила. Хён Сок мог лишь упросить Эндрю помочь ей со сменой имени.

Дыхание Кэсси не хотело успокаиваться, но слёзы уж перестали течь. Как и всегда — она сумела совладать с собой, но это не отменяло того, что разуму её нужна была передышка. Сердце неистово колотилось в груди, а голова гудела от напряжения. Кассандру Аллен наконец выбили из колеи. С ней давно такого не случалось. Человек избегающий ненужных волнений по воле судьбы вдруг впал в худший из кризисов. Всегда ей удавалось оставаться в стороне от треволнений и прочих невзгод. Но дальше так продолжаться просто не могло. Всю последнюю жизнь Кэсси её конфликт был в том, что у неё его попросту не было. Только теперь возникли те обстоятельства, на которые она не могла повлиять. Подавленная тревога вышла наружу тем гейзером, что разорвал её обычно безмятежное сердце. А всему виной любимая ею муза. Хён Сок снова был всему причиной. Он и источник добра, и зачинщик худшего зла.

Хён Сок поднялся с места, в три коротких шага преодолел разделявшее их расстояние и чёрной тенью навис над Кэсси и Лин. Ему было неловко, но он ничего не стеснялся. Скорее, его беспокоила перспектива того, что под весом своего неравнодушия он похоронит всех своих самых любимых людей. Не считая, конечно же, прежнего офицера Арно. Хён Сок уже было хотел стушеваться, но Лин схватила его за рубашку и потянула на себя. Тряпичной куклой он свалился на них, собой придавив и сестру, и ничего не подозревающую Кэсси. Её мокрое от слёз лицо уткнулось в его грудь, а бывшие прерывистые вдохи совсем прекратились. Она знала, что знакомый ей со времён школы Хён Сок никогда бы такого не сделал. Но рыбак вдруг решил наполнить свои сети.

Объятия его были неумелыми и неуклюжими. Словно бы неведомых размеров медведь вдруг проснулся от спячки и захотел прибрать к рукам бескрайние просторы неба. Он поймал их за два противоположных конца и смял под себя. Отдающее синевой полотно вмиг сжалось до бесконечно малой точки. В этот момент почти весь мир оказался в его руках. Звёзды рассыпались на его ладонях и засветились перламутром. Только солнца ему не хватало. Оно покинуло его и вдруг стало недостижимой мечтой.

Ладони Хён Сока держали две фигуры. Первая стояла неприступной, но досягаемой для него крепостью, а вторая ломалась от каждого его движения. Квон Хён Сок не душил, не сжимал и не подминал. Он делал всё так, как то любила Кэсси. Когда угодно она могла его с себя сбросить, подняться и упорхнуть из разбитого накануне окна. Но Кассандра Аллен не хотела исчезать. Хотя бы не сейчас. Только не сразу после того, как она наконец стала нуждаться в помощи Хён Сока, а не подполковника Квона.

Когда Лин надоело терпеть до странного нормальное проявление любви старшего брата, она тихо выбралась из объятия и встала рядом с Хён Соком. Врачевание над душой Кассандры Аллен длилось до того долго, что Лин едва не задремала, прислонившись лбом к его плечу. А Хён Сок всё продолжал удерживать Кэсси на поверхности бушующего океана. В конечном итоге исцеление прошло успешно. За последние пятнадцать лет иного с ними просто не случалось. Если они