В этой истории не будет злодея, и человек есть закон - Дарья Милл

высоте потолок покрывала хрустальная плёнка замёрзшей воды. Стены разбегались, а конец бесконечной залы казался невидимым. Если бы впереди внезапно открылась чёрная дыра, её невозможно было бы разглядеть. Тьма поглощала весь свет, и фонарь вдруг оказался совсем бесполезным. Самое время было повернуть назад, но от холода нервы Эмили покрылись льдом, что стал уж твёрже стали. Дворец древности не был готов поддаваться им, вот только ни фолк, ни человек не собирались отпускать намеренья разграбить его. Они заберут лишь всё самое ценное — факты и информацию, а на поверхность общим трудом вынесут истину.

Вдруг исполин выронил из своих лап необозримой высоты камень, что вырос из мрака ночи отголоском былого величия. Допотопная стела казалась призраком, зависшим в неописуемой пустоте. Кари был почти уверен, что сооружение это дело чьих-то всесильных рук. Он прикоснулся к нему, потёр необтёсанный камень и где-то на границе с чёрной дымкой отломил от стены невесомый кусочек. В голову Эмили пришла нелепая мысль, что он захочет попробовать его на вкус, но единственное, что сделал Кари, это спрятал его в карман оставшихся на нём нижних штанов. От холода ноги их уже начинали подрагивать.

Скала оказалась пуста, и, сколько бы Эмили ни разглядывала чёрное небо пещеры, ничего не могла там обнаружить. Совсем скоро Кари разгадал тот секрет, что прятала стела. Сокровища прятались на спине исполина. По ту сторону стены расположились рисунки. Человеку и фолку не составило большого труда их найти.

Вместо того, чтобы тёмными сделать фигуры, кто-то высветлил их, оставив почти светящиеся белизной силуэты танцевать на чёрном фоне из деревьев и скал. Белые призраки вскинули руки, подняли головы и расставили ноги. В эйфории восхищения они были взволнованны и восторженны. Они благоговели перед кем-то, кто продолжал прятаться в поднебесье.

— Это наша история. — Кари готов был кричать от счастья, но вместо этого несколько совсем крохотных слёз скатилось по его щекам. Ещё никогда он не был так сильно горд тем, что родился фолком. — История моего народа. — Он потянулся к картине, но не затем, чтобы стереть с камня застоявшуюся пыль. Пальцы его прослеживали старинную композицию, что была до странного правильной.

— Фолки не могли этого сделать. Ты читал «Первые и последние открытия в наследии фолков» Паколя? Ваши предки рисовали одними лишь пятнами, но никак не линиями. И не на отдельных плитах. — Эмили забрала его лампу и осветила смежную со стелой стену, что продолжала всё тот же рисунок.

— Паколя нет ни в одной нашей электронной библиотеке, а в физических и подавно. Людям явно доступно больше. — Кари не мог и допустить к себе мысли, что это было дело рук кого угодно другого, но не фолков. Ведь Вайнкула должна была принадлежать им. — Может быть, здесь жил какой-то новатор. У вас самих существуют сотни разных форм искусства.

Приблизив фонарь к тонким угольным чертам, столбами тянущимся куда-то далеко вверх, Эмили едва его не выронила. Невозможно. Даже самый извращённый ископаемый ум не смог бы создать на камне первый и последний миф фолков. Немыслимо. Ни одна из пещер Древней Земли не смогла бы затмить этого чуда. И всё же оно было реальным. Кари ахнул и рукой зажал себе рот. Он боялся, что по его вине картина может рассыпаться. Отныне и впредь это чудо больше не должно быть потеряно.

В небе под самым космосом расположились деревья и горы, но выше них были не одни лишь далёкие звёзды. У столбов было продолжение, и Эмили пришлось над головой поднять руки, чтобы под жёлтыми бликами рассмотреть нечто. Туловище невиданного ранее зверя. Невероятно. Его светлая овальная туша была подобна поваленному деревянному бочонку. Вытягиваясь вдоль горизонта, она не имела ни одной лишней детали, кроме разве что нескольких красных точек на одном из боков. Если бы Эмили не знала, как быстро испаряется кровь, то никогда бы не поверила, что подобный блеск возможно было передать простой глиной. В глазах твари сиял живой разум. Кровь в его глазах казалась свежей.

— Талахугды. — Эмили шептала, но не потому, что от любого чуждого пещерам звука потолок мог упасть на их головы. Она вдруг почувствовала, что их могут услышать. Будто бы чудовища эти явят себя тут же, как до их ушей донесётся человеческий голос.

Дрожащей рукой не решаясь прикоснуться к знакомому по одним лишь легендам существу, Кари вдруг струсил. Нет, он был в печали. Здесь должны были лежать реликвии фолков. Дары, что укрывали от чужих глаз сотни лет, да лишь для того, чтобы их в нужный день достали на свет. Эмили знала больше, но ему и не нужны были учебники для того, чтобы понять, что его народ не мог создать столь страшных чудищ. Всем было бы лучше, если бы здесь оказались нарисованы амфи, гейзеры или охота, но кто-то решил всё испортить. Высеченные в стене ложбинки и прорези контуров он заполнил цветом, не давая случайным движением стереть мифических Творцов. Существа, создавшие всё и всем управлявшие. Те, что оказались здесь до людей. И до фолков.

— Но я думал, что это лишь сказки. Высокие белые сущности, что приходили во снах первым жителям Вайнкулы. Исследователи пишут, что так фолки лишь объясняли метели и ураганы. Талахугды должны были быть лишь мифическим штормом. — Дышать ему стало невыносимо больно. Кари задыхался, но не из-за пожиравшего его холода. Все его надежды оказались несбыточны, а мечты тщетны. Он не должен был приходить сюда. Только не с такой целью.

Рядом с казавшимися совсем крохотными фантомами прежних хозяев картины стояла подпись. Чей-то отпечаток, красным пятном примостившийся на светлом участке стелы, чётко вырисовался сверху и исчезал к низу так, словно неизвестному стоило большого труда коснуться ладонью чего-то столь невысокого. Всё это он нарисовал не для себя. Бесконечное время назад он подготовил подарок для них. Для фолка и человека, что были рождены для того, чтобы застать его творение.

Эмили вновь едва не выпустила лампу из трясущихся рук, заметив прямые узкие пальцы, ужасным веером раскрывшиеся на древней печати. Они были сломаны в четырёх суставах. А пальцы фолка и человека всегда имели три изгиба. Отвратительно. Фаланги тянулись, кровавыми тенями марая безобразные буквы. Нечто и правда оставило своё имя на настенной иконе безызвестной пещеры. Круглые фигуры слов мешались с ладонью неведомой твари.

— О Боги, нет… — Кари не хотел этого видеть. Что угодно. Только не этот тысячелетиями скрываемый ужас. Не один лишь человек смог осквернить фолка. С этой задачей успешно справились и другие. — Нет, нет, нет…