Пётр и Павел. 1957 год - Сергей Десницкий

– Кажется, её отец был немец или латыш… Точно не знаю. А почему ты спрашиваешь?

– У вас на Немецком кладбище место есть. Думаю, мы маму к бабушке в могилу положим, – но, увидев, как на глаза Серёжки навернулись слёзы, быстро добавил: – Иди Андрейке звони, а я пока соображу, чем бы нам с тобой позавтракать.

Пока Серёжа разговаривал с Андреем, Алексей Иванович спрятал необходимые для оформления похорон документы в карман и закрыл секретер.

Быстро перекусив чаем с бутербродами, они отправились в Склиф.

Иван Сидорович встретил их в своем маленьком кабинете неулыбчиво и угрюмо. Заметно было, что этой ночью он тоже не ложился.

– Серёга, ты здесь посиди, а мы с Алексеем Ивановичем пойдём, нужные бумажки оформим.

– Я с вами… – начал было пацан, но Савушкин резко оборвал его:

– Не канючь! Сказано ждать, жди!..

Взрослые вышли в коридор. Иван Сидорович тут же достал папиросу, закурил.

– Значит так… Может, ты и не знаешь, но у Натальи со здоровьем серьёзные проблемы были. Опухоль ей лет восемь назад прооперировали. Как будто удачно, но мы ночью вскрытие сделали и… В лучшем случае ей всего полгода оставалось… Не больше… Так что, может, оно и к лучшему, что эта авария случилась. Она Наталью от жутких мучений избавила.

Это сообщение потрясло Алексея Ивановича. Вот, пожалуйста, ещё одна причина, по которой она врала всем и каждому.

– Парнишке, я думаю, говорить об этом не стоит, у него и без того горя сверх головы, – Савушкин выпустил дым сквозь прокуренные усы. – Впрочем… Это тебе решать, Алексей, не мне.

– Честно скажу, не знаю, Иван Сидорович, что лучше.

– Ну, смотри.

– Как думаешь, она знала об этом? – спросил Богомолов.

Савушкин глубоко вздохнул:

– Бабы в таких случаях точнее гинекологов диагнозы себе ставят… Ладно, что говорить?!.. Я документы все для тебя приготовил. Они у диспетчера. Насчёт машины тоже не безпокойся, на похороны я тебе карету скорой выделю.

– Спасибо, Ваня…

– Да ладно… – отмахнулся Савушкин. – Где хоронить будешь, решил?

– Я ночью удостоверение в секретере нашёл: у Большаковых могила на Немецком кладбище есть. В ней бабушка Натальи похоронена – Эмилия Карловна. Скорее всего бабка по материнской линии. Попробую, авось, полупится.

– Бог тебе в помощь, Алексей Иванович. Когда всё выяснишь, позвони.

Из больницы Богомолов с Серёжей поехали в ЗАГС, потом на кладбище, где за двадцатку оформили новое удостоверение на могилу. Оттуда в похоронное бюро… А все эти учреждения находились в разных частях города, так что помотались они по Москве изрядно и освободились только к трём часам. Вернувшись на Дмитровский, разогрели знаменитый Натальин борщ и тут же на кухне пообедали. Борщ действительно оказался очень вкусный, и Алексей Иванович с горечью подумал: человека уже нет, а он продолжает приносить близким радость, пусть даже такую пустячную, как этот суп.

– Скажи, Серёжа, ты случайно не знаешь, мама твоя крещёная была?

Парнишка опешил.

– Как это "крещёная"?..

– Ну… Когда она совсем маленькая была, её священник должен был в купель окунуть и на шею крестик повесить… Ты у неё крестика не видел?.. Может, и не на шее, а где-нибудь в коробочке?..

– Не видел… никогда… А для чего ты спрашиваешь?

– Если крещёная, её в церкви отпеть надо. Панихиду заказать.

– Зачем в церкви?..

– Как это "зачем"?!.. Чтобы душа её на том свете не маялась. И в этом мы с тобой ей помочь должны.

– Отец, скажи… Только честно… Ты взаправду в Бога веришь?

– Я не "взаправду", а просто верую, – и Алексей Иванович осенил себя крестным знамением. – А как же иначе, дорогой ты мой?..

– Но ведь Его нет! – не унимался Серёжка.

– Как это "нет"?!.. Почему это тысячи лет был, и вдруг – нет?..

– Если Он есть, не должен был Он так жестоко со мной поступить.

– Во-первых, Бог никому и ничего не должен. На всю жизнь запомни… А во-вторых… – тут Алексей Иванович слегка замялся, решал про себя, сказать или промолчать. – А во-вторых, сынок, нельзя только о себе думать. Многие вещи так глубоко скрыты от нас, что мы порой благо за вред принимаем и наоборот. То, что мама твоя погибла так внезапно, без страшных мучений, на самом деле – великая милость Божия.

– Ничего себе "милость"!.. Это страшно!.. Чудовищно!.. Да!.. Уродство какое-то!..

– Это только в романах смерть бывает красивой, а в жизни… Любая смерть ужасна и, ты прав, уродлива… Но бывает и она – благо!.. Ты знал, что мама серьёзно больна?

– А почему ты спрашиваешь?

– Сначала ты мне ответь: знал?..

– Очень давно, я тогда совсем маленький был, она в больнице лежала. Бабушка сказала тогда: "У мамы операция." Я не знал, что значит "операция", но по тону бабушки понял, что-то очень серьёзное… Я с ней тогда оставался… с бабушкой. Она ещё жива была…

Павел Петрович решал про себя: сказать сыну всю правду или пощадить, не усугублять и без того труднопереносимой душевной муки?

– А что за операция у мамы была, не знаешь?

Серёжка покачал головой.

– Я ещё маленький был. Мне никто ничего не сказал. Я только случайно услышал, как она по телефону кому-то призналась, что в больнице чуть не умерла.

– Вот и рассуди, что лучше – быстрая смерть в автомобильной аварии или долгое, мучительное умирание на больничной койке?.. Только представь себе, ты бы смотрел на мучения мамы и тоже страдал бы, видя, как ей тяжело, а ты безсилен помочь. Ты бы по ночам Бога молил, чтобы Он поскорее забрал её к себе… Нет, сынок, Господь лучше нас с тобой знает, чему произойти должно. И поверь, Он истинно, не показно, милосерд…

Серёжка слушал, скорбно кивал головой и вдруг заговорил, раскачиваясь из стороны в сторону:

– Я ведь не ждал… Я совсем не ждал… Мы с ней так хорошо, так спокойно жили, и вдруг… Неужели нельзя как-нибудь устроить так, чтобы люди вообще не умирали?!.. Ведь это страшно несправедливо!.. Зачем мы тогда рождаемся?.. А?.. Зачем?!.. Вот я, например: зачем я родился?.. Выходит, для одного, чтобы умереть!.. А это – страшно… Я не хочу… не согласен…

– Мы рождаемся для того, чтобы жить, сынок. И тебе рано о конце задумываться. Тебе столько ещё предстоит в этой жизни сделать. И хорошего, и дурного… Дай Бог, чтобы хорошее перевесило, и тогда ты узнаешь, что такое вечная жизнь. А здесь, на Земле, мы готовим себя к этой вечной жизни… Там – за гробом… И от того, как человек свой земной путь прошёл, его после смерти или вечное блаженство ожидает, или вечный ужас и мрак. За всё нам ответить придётся.

– А готовиться к вечной жизни – это как?.. Молитвы читать?

– Не только и даже не столько, Серёжа. Молитва человеку в помощь дана, чтобы в горькую минуту не чувствовал он себя брошенным и одиноким. А готовить себя к будущей жизни надо каждый день, каждый час, каждую минуту. Дурное помыслил – плохо сам себе сделал. Помог ближнему, милостыню подал – хорошо. Как говорится, всё зачтётся тебе. Любой пустяк…

Серёжка серьёзно задумался и после довольно продолжительного молчания спросил:

– Каждую минуту помнить, что за всё отвечать придётся? Неужели ты можешь с этим жить?.. Постоянно.

Алексей Иванович улыбнулся:

– Конечно же, нет. Чаще всего мы о своём предназначении забываем, но дело не в том, чтобы быть образцово послушным. Безгрешных людей вообще в природе нет. Все мы грешим. Только одни сознают это и стараются больше ошибок не повторять, сокрушаются о содеянном, а другие – нет. Те, кто стыдятся, угодны Господу, а безсовестных он отвергает. Надо только время от времени спрашивать себя, так ли я живу или непотребство какое совершил? А совесть, она тебе сама подскажет верный ответ.

Серёжка тяжко вздохнул:

– Вот все говорят: "чистая совесть", а что это такое, скажи.

– Стыд… Один человек очень хорошо сказал: "Совесть – это стыд, обращённый внутрь самого себя". Лучше не придумаешь!.. Тебе, к примеру, стыдно бывает?.. Хоть изредка?..

– О-о!.. Сколько раз!..

– Значит, не всё для тебя потеряно… Значит, совесть твоя не умерла, а это уже маленький шаг к спасению.

Резко зазвонил телефон. Отец и сын вздрогнули, переглянулись. Серёжа снял трубку:

– Я вас слушаю… Да, это я… Да… Так я вам его сейчас дам, он тут рядом со мной сидит. Отец, тебя…

В трубке звучал взволнованный голос Лили.

– Лёша, что случилось?.. Вчера весь вечер не могла до вас дозвониться, сегодня с утра опять стала названивать – то же самое. Куда вы пропали?..

– У нас, Лиля, несчастье… Наташа попала в аварию…

– Не может быть!.. Умерла?..

– Да, погибла… Прости. Я совсем забыл, что просил тебя позвонить Серёже, поэтому не сообщил… Не сердись…

– Лёшка!.. О чём ты говоришь?!.. – Богомолов услышал, как на том конце провода она всхлипнула. – Мальчики, дорогие мои, чем я могу помочь?

– Я не знаю… Мы вроде бы всё сделали… Впрочем, надо ведь поминки организовать…

– Без проблем. Когда похороны?

– Послезавтра.

– Значит, время у нас есть. Я сейчас же могу к вам подъехать…