Через пламя и ночь - Анастасия Александровна Андрианова

пламенем. От огня чадил густой чёрный дым, вздымаясь к крышам, и пламя так быстро переползало от дома к дому, что от ужаса по спине пробежали мурашки.

Нежаки собрались по кругу на площади и бросались на кого-то, но каждый раз их откидывала волна пламени. Они визжали, объятые огнём, и за считаные мгновения превращались в прах. Следующие уже не спешили набрасываться, ходили кругами и рычали, пригнув головы.

Сквозь дым Агне рассмотрела мужчину – чародея с огненными потоками, вырывающимися из ладоней, и с удивлением поняла: она уже видела его раньше. Тогда, в корчме. Его укусила Луче, а потом он пообещал Агне, что не расскажет никому… Как давно, кажется, это было!

Чародей окружил себя огненным кольцом и, резко выкинув вперёд обе руки, отправил кольцо катиться по площади. Нежаки завизжали, кто-то бросился врассыпную, кто-то, наоборот, прыгнул вперёд, за огненное кольцо, к чародею.

По улицам бежали и бежали новые нежаки – в разных обличиях, стягивались к площади. А огонь перебегал всё дальше и дальше по домам.

Агне пригнула голову и побежала к площади. Варде что-то крикнул, но она не расслышала. Её чуть не сбил с ног нежак, в которого попали пламенем, – он покатился, визжа, и затих, обуглившись. Сгусток огня взорвался совсем рядом с Агне, чуть не обдав её шквалом брызг. Агне вскрикнула, метнулась в сторону. Ей в бок ударилась нежичка в людском обличье, которая тоже бежала, но в другую сторону, к чародею. Её тоже опрокинуло пламя, и со страшным криком нежичка забилась на мостовой.

Дом, в котором оставался отец, уже горел, пылали угол и крыша. Агне закашлялась от едкого дыма, который окутывал всю площадь и душил, не позволяя глубоко вдохнуть. Она рванула на себя дверь и вбежала внутрь, в густой полумрак. Здесь пока почти не пахло дымом, но слышался треск горящей крыши.

– Пап? – Агне вбежала в комнату. – Пап, уходим!

Отец всё так же сидел за столом, пристально глядя на светящуюся лампу. Агне схватила его за локоть и потянула, пытаясь оторвать от скамьи. Не вышло.

– Пап, дом горит. Мы отведём тебя в хорошее место. Скоро тут всё сгорит. Там что-то страшное творится. Пойдём, пожалуйста, пап.

Она говорила быстро, отчаянно, путая слова. Но отец даже не взглянул в её сторону.

Агне повернула голову к окну. Сквозь стену огня было видно, как чародей отвязал козлиный череп со своего пояса и, с силой ударив им по груди, обдал себя снопом ярких искр. Затем он резко откинул череп, и тот раскололся пополам, упав на мостовую. Она видела оскалившиеся пасти нежаков, окруживших чародея, и отсюда казалось, будто они окружили и её дом тоже, вот-вот готовые наброситься.

Стена огня стала темнее, уже не алой, а скорее кровавой. Агне видела чародея только со спины, но от его резких неистовых движений бросало в дрожь. Он метался в стороны, выбрасывал вперёд длинные руки, и огненные ленты взвивались выше стены, хлестали по крышам, поджигая новые и новые дома, а потом рывками стегали по нежакам. И там, где прокатывалось пламя, оставались только угли и дым.

– Пап, прошу тебя…

В комнату ворвался Варде. Один рукав у него дымился, на одежде остались выжженные дыры от искр. Он первым делом кинулся к окну, с отчаянием разглядывая чародея, и севшим голосом изрёк:

– Покровители, какой же он сумасшедший…

Варде разбил окно кулаком и выкрикнул:

– Что ты творишь?!

Стена из огня не дрогнула. Чародей резко обернулся, и Агне стало ещё страшнее: его взгляд был безумным, в нём читались чистая ярость и какое-то дикое отчаяние, и правда граничащее с сумасшествием.

– Уходи! – рявкнул он и мотнул головой. – Скоро тут ничего не будет. Клянусь.

Агне всхлипнула и снова потянула отца за плечо. За что этот чародей так жесток? Что они ему сделали?

Вернее, она догадывалась, что. Много лет нежаки мстили людям за прошлые столкновения, за сделки с чародеями и пили столько крови, сколько позволяла жадность. Но что станет с Туманным городом? И где, Покровители его забери, болотный царь? Почему не убьёт чужака? Как он вообще сюда попал? Его искру должно было давно погасить болото. Или она ещё угаснет, когда его вытолкнет на поверхность? Но тогда он правда успеет всё здесь спалить.

– Тебя тут убьют, Смородник! – крикнул Варде. – Уходи скорее! Хватит!

Но чародей вновь отвернулся. Несколько нежаков прыгнули к нему сквозь кольцо и пытались наброситься, вцепиться в руки или в горло. У Агне закружилась голова, она больше не хотела смотреть на эту безумную битву. Хотела только забрать отца и скорее увести его, тем более что треск пламени становился всё громче, и дым заволакивал комнату.

– Варде, помоги, – попросила она.

Варде с трудом оторвался от окна и подхватил отца Агне под второй локоть. Вдвоём они кое-как выволокли его наружу под рык упырей и гул огня.

Все дома вокруг площади были объяты пламенем, небо почернело от дыма, Туманный город затянуло темнотой и удушающей гарью. Площадь устилали сморщенные угли и пепел – всё, что осталось от нежаков. Агне видела, как по улице пробежала Луче, на ходу перекидываясь в чудовище, и с гневным воплем бросилась в сторону огненного кольца.

Отец едва переставлял ноги, заваливался то на Агне, то на Варде, и они вели его с трудом, понемногу, а внутри Агне всё клокотало, хотелось кинуться бегом, лишь бы спастись самой и спасти отца. Она беспомощно озиралась: кругом всё пылало алым и кровавым, затягивало чёрным, глаза слезились, а в горле першило от дыма, и она ясно понимала: если не поторопиться, они все погибнут здесь.

Нежаки будто обезумели от ярости. Им бы сбежать и спрятаться на поверхности. Но Агне их понимала: её собственный болотный дух будто тянулся к яркому пламени, тоскливо просился к нему, но другая сущность ревела: нет, не смей, не суйся, не то погибнешь – в этот раз уже навсегда. Если бы не необходимость спасать отца, она, быть может, тоже встала бы на четвереньки и кинулась на чародея, раздираемая бурей чувств.

Церковь тоже запылала, камни начали чернеть и будто бы плавиться. Стоял такой дикий жар, что платье липло к телу, а волосы – к шее. Агне сильнее потянула отца, чуть не плача.

– Ну пожалуйста, пап! Мы выберемся и будем жить с тобой в деревне. Там хорошо и тихо. А потом вернёмся в корчму. Ты помнишь «Под месяцем», пап?

Он рассеянно посмотрел на неё – наконец-то осмысленно перевёл взгляд. Агне улыбнулась сквозь слёзы.

– Пап, прости