Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2 - Николай Васильевич Сычев

труда капиталу, или две различные формы капиталистического производства, из которых первая всегда предшествует второй, хотя более развитая форма, вторая, в свою очередь, может составлять базис для внедрения первой в новых отраслях производства»[585].

Проведя анализ этих двух различных форм прибавочной стоимости, К. Маркс подчеркивал, что с известной точки зрения разница между ними представляется вообще иллюзорной. Ибо они находятся в органической взаимосвязи между собой, обусловливают и предполагают друг друга. Так, «относительная прибавочная стоимость абсолютна, потому что она предполагает абсолютное удлинение рабочего дня за пределы рабочего времени, необходимого для существования самого рабочего. Абсолютная прибавочная стоимость относительна, так как она предполагает развитие производительности труда, позволяющее ограничить необходимое рабочее время частью рабочего дня»[586].

Однако с точки зрения движения прибавочной стоимости это кажущееся тождество между ними исчезает. Поскольку капиталистический способ производства утвердился как всеобщий, господствующий способ производства, то разница между абсолютной и относительной прибавочной стоимостью дает о себе знать, когда речь идет о повышении нормы прибавочной стоимости вообще. Предположим, что рабочая сила оплачивается по ее стоимости. В этом случае возникает следующая альтернатива: если дана производительная сила труда и нормальная степень интенсивности труда, то норма прибавочной стоимости может быть повышена лишь путем абсолютного удлинения рабочего дня. Если же дана граница рабочего дня, то норма прибавочной стоимости может быть повышена лишь путем изменения относительной величины составных частей самого рабочего дня, т. е. необходимого и прибавочного труда. В свою очередь, это предполагает изменение либо производительной силы труда, либо интенсивности труда, поскольку заработная плата не должна падать ниже стоимости рабочей силы.

Если бы рабочий день состоял только из необходимого труда, то исключалась бы всякая возможность прибавочного труда. В таком случае рабочий затрачивал бы все имеющееся в его распоряжении время на производство жизненных средств, необходимых для существования самого рабочего и членов его семьи. При этом у него не оставалось бы времени для безвозмездного труда в пользу третьих лиц. «Таким образом, пока производительность труда не достигла определенного уровня, в распоряжении рабочего нет времени для безвозмездного труда, а пока у него нет такого времени, невозможен прибавочный труд, невозможны, следовательно, и капиталисты; но в таких условиях невозможны также рабовладельцы, феодальные бароны, одним словом – какой бы то ни было класс крупных собственников»[587].

Можно, конечно, говорить о так называемом естественном базисе прибавочной стоимости, но лишь в совершенно определенном смысле: в природе нет какого-либо абсолютного препятствия, мешающего одному человеку сложить с себя и переложить на другого занятие трудом, необходимым для его собственного существования. Но с тем же самым правом можно утверждать, например, что в природе нет абсолютного препятствия, мешающего одному человеку употреблять в пищу мясо, принадлежащее другому. Поэтому отнюдь не следует, как иногда поступают буржуазные экономисты, связывать с этой естественно возрастающей производительностью труда фетишистские представления о ней. «Лишь тогда, когда люди своим трудом уже выбились из первоначального животного состояния, когда, следовательно, сам их труд уже до известной степени стал общественным, – лишь тогда возникают отношения, при которых прибавочный труд одного человека становится условием существования другого. На начальных ступенях культуры производительные силы труда ничтожны, но таковы же и потребности, развивающиеся вместе со средствами их удовлетворения и в непосредственной зависимости от развития этих последних. Далее, на указанных первых ступенях относительная величина тех частей общества, которые живут чужим трудом, ничтожно мала по сравнению с массой непосредственных производителей. С ростом общественной производительной силы труда эти части возрастают абсолютно и относительно. Впрочем, капиталистические отношения возникают на экономической почве, представляющей собой продукт длительного процесса развития. Наличная производительная сила труда, из которой капитал исходит как из своей основы, есть не дар природы, а дар истории, охватывающей тысячи веков.»[588]

Если отвлечься от большего или меньшего уровня развития исторически определенного общественного производства, то производительность труда окажется связанной с природными (естественными) условиями. Последние характеризуют либо природу самого человека, либо окружающего человека природу. В свою очередь, внешние природные условия распадаются на два больших класса: 1) естественное богатство, средствами жизни (плодородие почвы, обилие рыбы в водах и т. п.); 2) естественное богатство средствами труда и предметами труда (действующие водопады, судоходные реки, лес, металлы, уголь и т. д.). На начальных ступенях человеческой культуры решающее значение имел первый род, на более высоких ступенях – второй род естественного богатства.

Разумеется, «чем меньше число естественных потребностей, которые абсолютно необходимо удовлетворить, чем больше природное плодородие почвы и чем благоприятнее климат, тем меньше рабочее время, необходимое для поддержания и воспроизводства жизни производителя. Тем больше, следовательно, может быть избыток его труда, идущий на других, по сравнению с трудом на самого себя»[589].

Поскольку здесь рассматривается капиталистическое производство, то при прочих равных условиях и при данной длине рабочего дня величина прибавочного труда, а стало быть, и прибавочной стоимости, изменяется в зависимости от естественных условий труда и в особенности от плодородия почвы. Отсюда, однако, отнюдь не вытекает обратное положение, согласно которому наиболее плодородная почва является в то же время наиболее подходящей для развития данного способа производства. Конечно, последний предполагает господство человека над стихийными силами природы. Но сама по себе она не делает его собственное развитие естественной необходимостью[590].

Ибо благоприятные естественные условия обеспечивают всегда лишь возможность возникновения прибавочного труда, но отнюдь не создают действительного прибавочного труда, а следовательно, и прибавочного продукта, являющегося материальным носителем прибавочной стоимости. Эти «различные естественные условия труда приводят к тому, что то же самое количество труда удовлетворяет в различных странах неодинаковые массы потребностей, следовательно к тому, что при прочих равных условиях необходимое рабочее время оказывается различным. На прибавочный продукт они влияют лишь как естественная граница, т. е. определяют лишь тот пункт, за пределами которого может начаться работа на других. Эта естественная граница отодвигается назад в той мере, в какой прогрессирует промышленность. Среди западноевропейского общества, где рабочий лишь при помощи прибавочного труда может купить себе позволение трудиться для поддержания собственного существования, легко возникает иллюзия, будто доставлять прибавочный продукт является врожденным качеством человеческого труда»[591].

На конкретном примере, касающемся трудовой деятельности восточноазиатского работника, К. Маркс показал, что эта иллюзия возникает на основе фетишистских представлений о решающей роли благоприятных условий в процессе производства. Однако эти условия сами по себе отнюдь не объясняют, почему, например, данный работник должен трудиться шесть дней в неделю или почему он дает пять дней прибавочного труда. Ибо «они объясняют лишь почему его необходимое рабочее время ограничено одним днем в неделю. Но его прибавочный продукт ни в коем