Поиск дорог (СИ) - Букия Оксана

Дим в очередной раз восхитился его филигранным мастерством владения своим даром.

— Здесь вновь чувствуются силы всех стихий, — Янаур сделал вид, что не заметил, как спутник наблюдал за его действиями.

— Да, — неопределенно пожал плечами Серебряный.

Здесь серебро вновь ушло на задний план. Затаилось. Ожидая очередного своего сэта. Вот только это не помешало энергетике льда пройти сквозь кожу, когда он прикоснулся к плетению, и свободно войти в кровь. Как будто была там всегда.

— Откуда ты знал пароль? — спросил Янаур, когда они спускались по лестнице.

— Когда я был в приюте Рогдара, мне сказали, что надсмотрщики всегда так общаются с гостями, которые посвящены в тайны. И всегда их общение начинается или заканчивается вот такой бессмыслицей. Это и есть пароль.

Шаги за спиной стихли.

— То есть ты хочешь сказать, что просто наобум ляпнул эту глупость про Таллу? Это и был твой план?!

— У тебя был лучше?

— В следующий раз, когда ты будешь что-нибудь планировать, напомни мне держаться от тебя подальше.

— Надеюсь, что следующего совместного раза у нас с тобой не будет, — сухо отрезал Димостэнис и толкнул тяжелую дверь в хранилище бумаг.

Взглядам обоих мужчин открылась небольшая комната, уставленная стеллажами и полками. Не сговариваясь, они пошли в противоположные углы, чтобы быстрее найти то за чем они сюда пришли. Какое-то время работали молча, прерывая тишину лишь шелестом перелистываемых страниц.

Чаще это были листы, прошитые нитями и объеденные в папки под каким-либо общим названием. Несколько столбцов с датой рождения, усыновления, именем Дома. Несколько сот аров страданий, боли, криков младенцев и слез матерей. Впрочем, слезы последние проливали не долго. На отступников не тратили много времени. Нарушил основной закон империи — плаха.

— В этой части дела прошедших аров, — произнес Янаур, закрывая очередную папку. — Нам нужна более свежая информация.

Голос лэра заставил Димостэниса понять, что он уже некоторое время смотрит на одну и ту же страницу, поймав глазами всего одно имя. Он оставил книгу учета на столе и отошел от стеллажей. Уткнулся в небольшую нишу в стене, прислонившись спиной к холодному камню. Ноги почему-то не держали, и он сполз по прохладной стене вниз на пол.

То, что творили люди много тысяч аров назад, когда убивали подобных себе, только со вторым сердцем, было против законов мироздания. То, что творят потомки выживших в той бойне тоже против всех правил бытия. Так не должно быть. Нельзя запрещать природе творить своих детей, такими какими она хочет их видеть, такими какими они ей нужны.

Димостэнис тихо застонал и уткнул лицо в колени, раздавленный тяжестью своих мыслей. Вся история Астрэйелля выстроена на отчаянии и страхе, на возвеличивании одних над другими, на крови. И этими багряно-красными арами выложена дорога на самый верх тех, кто решил поставить себя выше Богов.

Кто они? Их истинные создатели?

Палачи.

Те, кто судил, приговаривал и казнил собственный народ.

— В последние тридцать аров количество рожденных от запретных союзов детей значительно возросло, — вновь прокомментировал Янаур свои находки. — Можно даже проследить появление очередного приюта именно в это время.

Нельзя запретить людям самим выбирать свою судьбу. Кто-то готов всю жизнь провести за закрытой границей. Где его будут поить, кормить, давать возможность размножаться. Взамен требуя лишь одного — послушания. Однако всегда будут и такие, кто изо всех сил будет рваться из-за черты только лишь за право выбора, за возможность принятия самостоятельных решений, за стремление достичь чего-то большего.

— Ты это видел?

По голосу Эардоре Дим понял, что тот дошел до оставленной им книги.

— Двадцать шесть аров назад Талал Дайонте удочерил девочку. Если учесть, что ребенок в его семье всего один, значит именно она недавно стала избранницей императора.

Послышались его шаги и восторженный голос почти над самым ухом.

— Представляешь, Дим?!Императрица — ребенок из приюта, в котором растут дети от запрещенных союзов!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Димостэнис медленно поднял голову. Он знал это уже давно. Олайя — сильный проводник, к тому же ни у кого из семьи Дайонте никогда не было такого особенного дара, как у нее. Лэр поймал его взгляд и отошел.

— Прости, — смущенно произнес он, — я забыл. Ты знал?

— Догадывался, — глухо ответил Иланди. — Аурино Эллетери тридцать пять аров. Его матери было двадцать восемь, когда он появился на свет. Ее родовое имя — Анэйтисс.

Янауру не надо было объяснять дважды. Какое-то время в комнате опять воцарилось молчание да быстрый шелест бумаг.

— Есть! — наконец воскликнул князь. — Дом Анэйтисс отмечен в этих списках и именно теми датами, о которых ты говоришь.

Дим не ответил. Да и что тут можно было сказать? В его руках оказались тайны, которые могут спасти Элени и жителей селения, помочь многим другим людям, перевернуть слаженную арами жизнь. Или… вернуть его златовласого ангела. Он может просто обменять их на Олайю.

Выбирать — бремя не для слабых. Иногда лучше иметь возможность избежать выбора, чем его сделать.

— Нам нужны книги учета за эти ары. Начиная от упоминания Дома Анэйтисса и удочерения им девочки, ставшей впоследствии императрицей, до сегодняшних дней, — Димостэнис тяжело поднялся на ноги. — Этого будет достаточно, чтобы утопить Совет и правящую династию.

Так и поcтупили. Нашли нужные дневники положили в заплечные сумки и пошли на выход. Дим обессиленно переставлял ноги по ступеням. Путь наверх казался невыносимым. Как будто там внизу оставались не бездушные бумаги, хранившие в себе мрачные тайны, а живые люди со своими страданиями и болью, не отпускающие его. Молящие его… отомстить? Исправить, прекратить эту жестокость.

Серебряный прислонился пылающим лицом к холодным мокрым стенам. Зачем? Зачем все это было сотворено? Почему нельзя было позволить людям свободно жить? Не выдумывая свое превосходство. Без ненависти и насилия, которых и так полно в этом мире?

Порыв ветра из открытой двери вернул его в реальность. На выходе их уже ждали. Их новая знакомая Эдвира и еще один мужчина.

— Илий велел мне вас проводить, — словно сквозь туман услышал Дим голос женщины.

— Илий — это тот, кто с нами разговаривал при встрече? — уточнил Янаур.

— Да.

— Он ваш главный? — послышалось удивление. Впрочем, вполне понятное. Слишком молод тот был, и на фоне других более зрелых мужей, да той же Эдвиры, показался нерешительным и слабым.

— Да! — сверкнул вызов. — Мы сами его избрали! Вот ваш дом.

Помещение было небольшим, но уже хорошо прогретым горевшим камином, освещенный огневиками и с накрытым столом.

— Очень все странно, — произнес Янаур, когда они остались вдвоем, — не находишь?

Не дождавшись ответа, тот продолжил.

— Улица пуста, как будто в домах никого нет. Да и когда мы пришли, нас вышла встречать горстка людей и то больше подростков и детей. Домов же достаточно много. Где все? Где мужчины?

Димостэнис тоже об этом думал.

— Меня удивляет больше завеса, которой было скрыто поселение, — нехотя произнес он. — В империи уже многие ары считается, что за Мерзлыми Землями ничего нет. Лед, снег, постоянные метели. Стражи, которые охраняют неприкосновенность этих мест. Здесь что-то есть еще, помимо странных татуировок и книг учета отобранных детей. К тому же на приют это вообще не похоже.

— Как хорошо, что мы пришли только за бумагами, — благоразумно изрек Эардоре. — Ждем захода Таллы и уходим так же как пришли. Как раз есть пару сэтов, чтобы подкрепиться и отдохнуть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дим налил себе воды из графина и вновь отошел к окну, наблюдать за происходящим на улице.

— Вот ведь если задуматься, — Янаур расположился за столом, — зачем природа сотворила нас такими разными? Не обычными смертными без всяких отклонений в виде хьярта и не всех поголовно одаренными. Значит мы дополняем друг друга. Как две половины одного целого. Даем миру то, что ему необходимо, чтобы терпеть нас. Мы столько аров убивали друг друга, ненавидели, старались привыкнуть, постоянно живя во вражде. Интересно, а что было бы, если мы стремились бы друг к другу, а не противились воле Богов?