Те самые люди, февраль и кофеин - Екатерина Репина

— Мне нужны иностранцы для упражнения английской речи, — просто пояснил юноша.

Он принадлежал к самой многочисленной китайской народности — хань, но всячески игнорировал попытки Ольги заговорить с ним по-китайски. Иностранцы попадались ему крайне редко. Знающие английский иностранцы — еще реже. Такую возможность поупражняться он не мог упустить. Ему даже пришлось откинуть врожденную вежливость и сделать вид, что он не расшифровал тот китайский, на котором изъяснялась Ольга.

Все это Ольга поняла гораздо позже. А пока, огорчившись из-за своего нечеткого китайского произношения, чрезвычайно бодро заговорила на английском языке, который знала чуть лучше.

— Почему в парке никто не пьет пиво? — таким был ее первый вопрос.

Дин Линь рассказал о запрете на распитие спиртных напитков в общественных местах; немного помолчал и добавил, что, в общем, большинству китайцев пиво не по карману.

— Оно у вас такое дешевое! Дешевле, чем в России!

— Все равно дорого.

Дин Линь не захотел говорить о ценах. Его интересовала работа за границей, получение визы и поиски жилья. Ольга начала рассказывать о столице родины, о ее достопримечательностях, но Дин Линь перебил ее, стал задавать конкретные вопросы и требовать точных ответов.

Россия его не интересовала.

Не для того он учил английский, платил огромные деньги частному преподавателю, чтобы ехать в соседнюю, неанглоязычную, страну. Его манили такие отдаленные государства, как США, Великобритания и Австралия. Еще привлекала Франция, но не так сильно, как все остальные.

— Я не была нигде, кроме России и Китая, — призналась Ольга. — Но знаю, что у Франции много общего с Россией. Представь себе, что раньше, двести лет назад, русские аристократы говорили только на французском языке!

— Да ну! — не поверил Дин Линь. — Не может быть! Где — Франция, и где — вы. Я знаю, у вас был коммунизм, вы строили нам заводы. Вы первые полетели в космос. А Франция — это культура, искусство, поэты и художники. Там мода и древние замки, море и горы.

— А у нас в России тоже культура и море! У нас все даже лучше, чем в … Ты знаешь, какую площадь занимает Россия?

— Ну, как Германия, наверное, — неуверенно, после паузы, ответил молодой китайский человек.

— Дурак, что ли? — не сдержалась Ольга. — Мы занимаем шестую часть земли. Россия больше, чем США, чем Австралия. Чем Китай!

— Врешь!

— Сам ты врешь! Китай меньше России!

— Ты знаешь, какой Китай большой? Моя страна — огромная. Мы даже обозначаем ее иероглифом «Срединное государство», а еще — «Поднебесная». Думаешь, это только слова?

— Вам казалось, что у вас большая страна, оттого вы и назвали ее «срединной». На самом деле земля — круглая. Вас что, в школе не учили географии?

Затем она сочувственно поинтересовалась:

— У вас что, в классе не было карты мира? Знаешь, как выглядит Италия на карте? А Африка?

Ничего этого Дин Линь не знал. Но он не мог так просто сдать позиции и признать, что его страна меньше России:

— Мы в Китае больше слышим про Америку, чем про Россию. Случайно? Нет. Просто Америка — крупная держава, а ваша страна — …

— Еще услышишь. Ты маленький еще. Не знаешь, что было до твоего рождения между нашими государствами. Скоро и думать забудешь про другие страны. И английский свой забудешь, начнешь искать репетитора по русскому…

Не договорив, Ольга поднялась со скамейки и направилась к аттракционам. Она переложила плеер в левую руку, чтобы достать из сумки фотоаппарат, как вдруг услышала шаги. Ольга не стала оборачиваться. Она подумала, что Дин Линь хочет извиниться, и ей незачем поворачиваться или идти к нему навстречу.

Но это был другой человек: темный от ежедневной работы на солнце, грязный от работы на стройке. Он быстро догнал Ольгу, выхватил из ее руки плеер и тут же скрылся в неизвестном направлении.

№ 7. Детская площадка

Песню подкидывало на каждом ухабе, на каждой кочке — пока человек не остановился. Он бежал долгое время. Песня, установленная на автоматический повтор, успела сыграть три раза, пока человек, отдышавшись после бега, не выключил плеер.

Этот человек совсем не понравился песне.

У него глаза разбегались в разные стороны, не могли сосредоточиться на одном предмете. Не каждый по отдельности, а именно вместе. За четверть секунды они успели осмотреть со всех сторон плеер проходящего мимо господина и его сумку, пассажиров рейсового автобуса, полицейскую машину, выезжавшую из-за угла. Уже через мгновение темный человек был на противоположной стороне улицы.

Навстречу шла девушка с рюкзаком, по виду — серьезная и строгая. Рассмотрел ее без стеснения, отчего девушка вспыхнула и отвернулась. Темный человек изобразил довольную улыбку и снова включил плеер.

Зазвучала песня. Она отличалась от тех, что пелись на китайском языке. Человек никогда не смотрел телевизор, не видел ни одного концерта, но прекрасно ориентировался в китайской современной музыке.

Это было не сложно. В Китае музыка жила на улице. Где-то она звучала из открытого окна. Где-то — из черных штуковин возле дверей супермаркетов. Но самое главное — музыкальная композиция в Китае передавалась от человека к человеку, как в древние времена передавались сказания и новости.

У подавляющего большинства китайского населения были хорошо развиты вокальные данные. Китайский гражданин мог пропеть мелодию по памяти, не перевирая, услышав ее всего один раз. Он не фальшивил, не сбивался с ритма, не мешал эту мелодию с какой-нибудь другой. К тому же, пел громко и чисто.

Даже темный человек не был исключением. Чтобы запомнить мелодию, ему достаточно было прослушать ее раз или два.

Слова нашей песни он не смог разобрать. Зато хорошо прочувствовал мелодию. Поначалу она была понурой, к припеву подняла голову, в следующем куплете расправила крылья, а потом взлетела и стала нарезать круги, поднимаясь выше и выше, пока не окончился третий припев, и не прозвучали последние аккорды.

Темный человек не впечатлился песней. Его сердце принадлежало современной китайской музыке, и ничему больше. Та музыка была своей, родной, понятной даже такому темному человеку, каким был он сам. А кем он был? Деревенским юношей, пешком дошедшим до города, промаявшимся несколько дней на улице и в душных ночлежках, пока не подвернулась работа на стройке. Пусть работа была тяжелой, пища — скудной, но это была настоящая еда и настоящая работа. Каждую прожитую в городе минуту темный человек был счастлив. В минуты же наивысшего счастья — после рабочего дня и ужина — он пел песни на родном языке. Те песни, что слышал на улице или от товарищей. Поэтому наша песня ему не понравилась и не могла понравиться. Китайскую музыку он никогда бы не променял на зарубежную.

Он знал, что Китай силен прежде всего людьми — настоящими патриотами. И если он, темный юноша, изменит своей стране, доверившись иностранной песне, то страна станет слабой.

Он знал, что, кроме людей, ничего ценного в стране нет. А люди — это он, и такие, как он — темные, но чрезвычайно музыкальные люди.

Повертев в руках плеер, он пошел ночевать на стройку.

А следующим утром решил его продать. В том же парке, где попалась незадачливая иностранка, рядом с детской площадкой по вечерам возникал стихийный рынок, где, прячась от полиции, собирались торговцы контрафактным товаром и случайно попавшими в руки вещами — такие же шустрые бегуны, как темный юноша.

Ему не раз доводилось покупать там одежду или обувь. Вещи стоили недорого, а о качестве темный человек никогда не думал. Когда один из его товарищей, студент, подрабатывающий на стройке, заметил, что лучше заплатить за качество, чем покупать каждую неделю новую пару тапочек, темный человек сказал:

— Я не знаю, что такое качество. Я плачу столько, сколько могу себе позволить. На этом рынке я могу купить себе хоть что-то. В других местах цены не по мне.

Студент продолжил говорить о качестве и товарном виде, приводил какие-то примеры из мировой практики потребления, но темный человек не слушал его. Он задумывался, и не раз, о своей бедности, особенно после того, как поселился в городе. Подмечал, как выглядят другие молодые люди, в какие здания они заходят, где едят и что едят. Он все видел и не понимал, почему не может позволить себе всего этого. Ведь и он, и те городские люди жили в одной стране, при одном политическом строе, подчинялись одним законам, имели общие корни и одну историю.

Если бы у него была возможность учиться, он бы непременно окончил школу, поступил в университет. Но откуда было взять деньги на учебу? Даже за начальное и среднее образование нужно было платить. А в деревне, к тому же, приходилось заниматься хозяйством. Из-за всего этого он вырос необразованным. На стройке ему доверяли выполнять только тяжелую, грязную работу. И никогда не хвалили.