Те самые люди, февраль и кофеин - Екатерина Репина

Шурочка оглянулась, заметила притаившегося за углом правнука Гошу, испугавшегося пожилой женщины, закутанной после бани в несколько платков и серую шаль; подошла, взяла его на руки и крепко прижала к себе:

— Все дети — хорошие. Семён тут ни при чем. Главное — чтобы была семья, и тогда они вырастут культурными, умными, добрыми.

— Как это Семён ни при чем, а, Шура? А его детские книги? А его книги про перевоспитавшихся хулиганов, которые стали моряками? Как их принимал народ! Как их цитировали! Сколько его приглашали на творческие встречи в детские лагеря и школы!

Шурочка кормила Гошу киселем и ничего не ответила Аркадии Христофоровне.

— Ты стала абсолютной деревенщиной. Я всегда говорила Семёну: нечего общаться с теми, кто вырос в хлеву и детей своих воспитал в хлеву! — зло выкрикнула Аркадия Христофоровна.

Шурочка опустила голову ниже и аккуратно вытерла Гоше рот. Она раскраснелась и готова была заплакать.

— Всю жизнь делаешь одолжение всяким бездарностям, а они тебе плюют в рожу! Ничему меня жизнь не научила! Натыкаюсь на одни и те же грабли раз за разом… — произнося это, Аркадия Христофоровна торопливо собирала по комнате вещи и одевалась, закалывала шаль, натягивала сапоги.

Прощаться не стали. В сенях громко хлопнула дверь. Кухня скромного загородного домика вновь засверкала от солнечных лучей и детских криков. В печи доспели новые пироги, самые вкусные и долгожданные — с брусникой…

Аркадия Христофоровна удалялась от запаха домашней выпечки, теряя по дороге полученное в доме Козелковых тепло.

«Там-то, впереди, будет главное, лучшее», — проговорила про себя, когда подошел рейсовый автобус.

Свободных мест не было. Аркадия Христофоровна строго посмотрела на молодых людей, сидящих в середине салона. Их равнодушный взгляд обжег Аркадию Христофоровну. От этого она болезненно поморщилась и отвернулась. После произошедшего в доме Козелковой не осталось сил на скандал.

Рядом стояла женщина с тремя сумками. Она осмотрела одного за другим сидящих пассажиров. Выбрала самую безобидную на вид девушку и смело обратилась к Аркадии Христофоровне:

— Смотри-ка, не глядит в нашу сторону. Будто нас тут нет! Будто она, сопля такая, совесть дома забыла!

Аркадия Христофоровна повернулась к девушке и произнесла слабым голосом пожилого, уставшего человека:

— Уступила бы место…

Женщина громко возмутилась:

— Как же! Уступит! Ждите, ага! Да она скорее… не знаю, что сделает, чем уступит место пожилому человеку! Они все такие!

Девушка, поняв, что речь идет о ней, очнулась от размышлений и стала исподлобья рассматривать женщину с сумками и бабушку в зеленом пальто. Обе это заметили.

— Не пялься! Глаза свои бесстыжие спрячь лучше, пока я их тебе не выколола! — сказала невпопад женщина с сумками.

Засмеялись парни откуда-то из конца салона. Аркадия Христофоровна, приняв их смех за ответ девушки, обрела смелость, чтобы сказать:

— Таких нельзя пускать в общественный транспорт. Пусть пешком ходят. Чтобы все знали, что это за тварь такая!

Девушка оказалась упрямой. Она молчала, как ни старались Аркадия Христофоровна и женщина с сумками раздразнить ее, заставить оправдаться или огрызнуться в ответ. Девушка с удивлением отметила про себя, что не собирается уступать место и совсем не в обиде на двух женщин.

Парень, сидящий рядом с ней, вдруг поднялся и сказал:

— Садитесь, пожалуйста!

Девушка схватила его за руку и заставила сесть обратно.

— Киндэрёнок, почему? Давай уступим им место, чтобы не вопили на весь автобус, а?

Девушка строго посмотрела на него и отвернулась к окну.

Два молодых человека, сидящих сзади, заговорили, тыча в них пальцем:

— Это парень и девушка, глянь-ка!

— Я понял, они вместе.

— Как он ее назвал?

— Прозвище, наверное.

— Почему бы им, действительно, не уступить место? Раз они вместе? Как раз два места.

— А нам тогда почему не уступить место? А?

— Нас не просили…

— Так и их не просили.

— Ну как же, эта старушенция и эта тетка сказали девушке…

— Они не просили. Сразу начали с оскорблений. Заткнись.

— Сам заткнись!

Потом, не сговариваясь, оба молодых человека поднялись с мест и прошли к выходу, бросив Аркадии Христофоровне через плечо:

— Можете садиться.

— В конце салона — два места.

Молодые люди вышли на ближайшей остановке.

«Там-то, впереди, будет главное, лучшее» — неожиданно громко пропела Аркадия Христофоровна, проходя в конец салона мимо девушки по прозвищу «Киндэрёнок» и ее друга.

№ 5. Двадцать сюрпризов

— Пора уже забыть про этот экзамен, Киндэрёнок!

— Тебе легко говорить. Это же не простой экзамен, а китайский! Первый в моей жизни! А я сдала его с третьего раза, в последний день дополнительной сессии, на тройку! Как последняя дура!

— Ну, не кричи… Смотри, что я тебе купил. Целую коробку!

— Ух ты, целую коробку!

— Да, целую коробку!

— Не может быть. Ты шутишь. Взял в магазине коробку, пустую, а внутрь положил бумажек… Ой, настоящие! Двадцать штук, как написано на коробке. Давай сыграем на мечту!

— Как это? Вытягивать по одному и смотреть, какая игрушка попадется внутри? И будто бы именно это ждет нас в будущем?

— Нет, это старый способ. Я придумала новый. Вытягиваем по одному…

— Ну, я же говорю!

— Да ты дослушай! Что попадется внутри — это прошлое. Прошлые мечты. Надо вспомнить, что именно и когда мы хотели.

— А это интересно! Я много о чем мечтал в школе и детском саду. Хотелось бы вспомнить хоть немного из того. Может, что-то удастся воплотить…

— Я и говорю! В детстве столько ко мне приходило хороших мыслей: озеленить улицу, устроить мир во всем мире. Некоторые были невыполнимыми в силу моего мелкого возраста. Но сейчас-то мы — первокурсники! У нас есть стипендия! Ой, тьфу ты, у меня уже нет. «Тройка» по китайскому…

— Забудь ты про эту «тройку»!

— Зато стипендия есть у тебя! И вообще, мы можем подрабатывать. И постепенно осуществлять все то, что попадется… Куда руки тянешь?

— Я готов тянуть первым.

— Это моя коробка! Ты мне подарил, так что я тяну первая.

— Да ради бога… Быстрее! Я почти вспомнил, о чем мечтал, а сейчас уже забуду. Ты так медленно выбираешь. Они все одинаковые! Бери любое!

— Нет. Они разные. Я это чувствую. Вот это пусть будет твое. Это — тоже. Возьму это… Нет! То. Или самое крайнее… Не мешай! С мечтой нельзя торопиться.

— Не надо было дарить тебе целую коробку. О чем я думал?

— О чем же?

— О тебе. Хотел сделать что-то приятное…

— Все, выбрала. Фольгу снимаем. Шоколадку — съедаем.

— У меня она постоянно крошится. Как ты так ровно разламываешь на две половинки?

— Случайно получилось. Обычно тоже крошится. Открываем футляр… Как бы ногти не сломать? Не трогай! Сама. От-кры-ва-ем. Крупная игрушка внутри, раз плохо открывается. Наверное, машина или автобус… Черт с ним, с этим ногтем, пусть ломается. Оп-па! Бумажки выкидываем. Что это? Как думаешь?

— Посмотри на картинке, что они имели в виду, когда создавали вот этот аппарат.

— Похоже, это — самолет!

— Не может быть. Ванна на колесиках… Точно, самолет. Вспоминай что-то, связанное с небом. Можно даже мечту о космосе прихватить.

— Самолет — значит, только небо. Оставим космос в покое.

…

— Киндэрёнок, что молчишь?

— Подожди, думаю. Я летала давно-давно. Мне было семь лет, мы летели с папой в Хабаровск к маме. Она сдавала сессию, заочно, а кто-то украл у нее документы вместе с сумкой. Мы летели ее спасать… В самолете были бумажные пакетики, если кого затошнит. Были не у всех. Стюардесса разносила их по салону и раздавала бессистемно. Мне не досталось. Зато досталось мальчику с переднего сидения. Я сидела и завидовала, что ему дали пакетик, а мне — нет. Завидовала и злилась. Хотела даже, чтобы меня стошнило, и чтобы я испачкала им весь самолет. Но ничего такого не случилось. Мы благополучно долетели. А вот мальчику пакетик действительно пригодился… Когда мы выходили из самолета, стюардесса сказала, что я — молодец, а тот мальчик — слабый.

— И что за мечта?

— Взять на память бумажный пакет из самолета. Как думаешь, их сейчас разносят?

— Вряд ли. Но мечта хорошая. Я думал, ты захочешь найти того мальчика…

— Очень мне нужно, как же… Теперь ты. Выбирай.

— Вообще-то никогда не покупал этих сюрпризов для себя… В основном, для тебя… Даже не знаю, что хочу обнаружить внутри… Какой-нибудь мотоцикл, наверное — всегда мечтал о мотоцикле… Ой!

— Ха!

— Ну и что мне делать? Розовый пень в шляпе. Это как? О чем я должен мечтать в этом случае?

— Подумай. Что-то розовое. Или про шляпу что-нибудь. Пень в лесу, может?..