Записки на ёлке - Кэтрин Вэйн

дети. Она взялась за это дело, когда особо нужны были деньги и хотелось заработать честно. Чтобы не было потом стыдно всю жизнь. Оказалось, что к старичкам Таня способна прикипать очень быстро, поэтому каждый праздник мчалась к ним, закинув язык на плечи. В детском саду смеются, не одобряют: за такие копейки, у тебя же дочь. А она знай себе, бросает пряники в корзину и, нервно убрав волосы за ухо, ещё раз проверяет список, измятый на сотню тысяч раз. Они, старики, их беды, их счастье, их праздники это полоска белой краски в её серых будничных стенах. Сначала за девушкой гурьбой бегают мальчики и девочки в колготках и с конструктором во рту, затем за ней бегают старички да старушки кто с газеткой в руке, кто с колодой карт. И плакать часто хочется, что дочка маму забывает, не видит сутками, но как приятно бегать и быть для кого-то полезной.

Последнюю покупку Таня забросила в корзину и с облегчённым вздохом пошла на скользких каблучках к выходу. Только очередь начиналась как цирковое шоу от одного края и проходила через весь магазин.

– Женщина, вас тут не стояло, – а вот и представление Бибы и Бобы разразилось перед глазами не изумлённой публики, в пяти метрах от тележки Тани. Две бабы, сошедшие недавно с самовара, в вязаных шапках играли в гляделки и скалили зубы в борьбе за место под солнцем.

– Не надо мне хамить, женщина! Стояла я тут, муж мой стоял. Не видите, тележка тут!

Два громких грубых голоса сливались воедино и заметно тормозили движение на магазинных улицах, впутывая в этот спор уже случайных свидетелей.

– Вот, мужчина передо мной стоит, он подтвердит. Вы не занимали.

– Да что вы прицепились ко мне? Никого я не видел.

– Женщина, идите в конец очереди. Вы не стояли здесь, смиритесь.

– Не вам мне указывать, ясно!? Я здесь остаюсь.

– Вот же хамство, а. Позовите администратора!

Гул человеческого улья набирал обороты, от чего с сожалением Таня взглянула на часы. Какой может быть Новый год, если ей осталось полтора часа до Снегурочки. А она стоит в душной очереди, оглядываясь по сторонам. Машинальное действие, когда хочешь чтобы кто-нибудь был рядом. Кому можно пожаловаться на сие безобразие. И он есть. Через пять человек за спиной, у стеллажей с кофе она увидела знакомый, больно знакомый профиль. По лицу девушки пошло сильное волнение. Радость или смятение. Мужчина поднял руку к верхней полке. На запястье Таня заметила большое родимое пятно. От волнения она вырулила с тележкой в сторону стеллажей и, совсем забыв об очереди, громко воскликнула:

– Лёва!

Он обернулся, оглядывая в тесноте шуб и пуховиков, кто бы это мог быть. Никого. Показалось? Утомился? Да, наверное, это так. Нужно ещё прожить кое-как эти пять дней, и закрыться в квартире хотя бы на пару дней. От всех, от всего. Отдохнуть. Уже голоса мерещатся.

Таня настойчиво тянула тележку за собой, не замечая, как слегка улыбается под неправедный мат покупателей.

– Лёва!

На этот раз он заметил её. Невысокую стройную девушку с длинными каштановыми волосами. Что-то в ней для него показалось знакомым. Её ли быстрая походка, глаза или причёска, но, кажется, прямые волосы теперь носят все. Чем она могла быть так ему знакома?

– Лёва, привет!

Её лицо. Он видел в первом классе. Она сидела с ним рядом. За одной партой. Таня Скворцова, первый "А". Та самая Таня, которая давала ему всё списывать, а он толкал её на переменах и расплетал бантики перед началом урока.

Вдруг, спустя восемнадцать лет она подошла и протянула руку. Что при таких встречах делают люди? Обнимают, целуют, хлопают по плечу. Таня не имела никакого представления. Спустя столько лет встретить его в супермаркете. Вот это фокус.

Мужчина, чувствуя неловкость, быстро пожал руку и тут же отпустил её. Трудно поверить, что в предновогодних баталиях за товар он может встретить своё детство.

– Таня? Привет, – он неуверенно назвал её по имени, осматривая с ног до головы. За столько лет она превратилась в женщину. Высокая, стройная, ловкая в тесных проходах между конфетами и приправами. Но было в ней всё ещё то, что выдавало первоклассницу. Взгляд, полный надежды.

В апреле месяце восемнадцать лет назад Лёвчика, как называли его заботливо учителя, родители забрали из школы и переехали. Совсем другой квартал, с тремя пересадками от прежней школы. К Тане подсадили другого мальчика, вечно что-то жующего Сашу. А Лёвчика она помнила до самого выпускного. В её памяти он был с потрёпанной причёской, криво подстриженной чёлкой под самыми бровями. Мальчиком, который вечно выкидывал какие-то штуки в её сторону. На физкультуре он бегал быстрее остальных. И дрался только за дело – когда у него отбирали портфель. Своих сверстников не бил. Всегда любил дать сдачи только старшим. И всем говорил, что его папа бандит. Теперь это был крепкий мужчина с ровной щетиной на лице, серыми глазами и приятным тембром голоса. Он запомнился Тане блондином, а сейчас его волосы были чёрными как шёлк. Чёлка была убрана назад, а из-под пальто выглядывал крепко держащий шею воротник белой рубашки и узел синего галстука. Солидный модник, каким Таня его никогда не могла представить.

Они оба заговорили о том, сколько лет и зим прошло с первого класса и долго не могли решиться встать в очередь. Срочно стало необходимым решить эту трудную задачку с числами и только затем занять место в строю возмущённых покупателей.

В конце концов, Лёва взял тележку Тани и продвинул вперёд. Само как-то вышло. Привычка.

– А ты… – они синхронно приготовились задать вопрос и засмеялись. Лёва кивнул, уступив место девушке, – а ты где потом учился? Где вы жили?

Тане не пришло в голову спросить о том, что он сейчас. Где работает, кто его семья. Она смотрела на мужчину и видела школьника Лёву, которого так давно ждала, чтобы спросить – "как дела?". Как жизнь его прошла? Все эти годы. В его тележке лежала большая праздничная коробка конфет, упаковка серебряных шаров для ёлки, богатый колбасный ассортимент и свежие, ещё пахнущие печкой булочки. Таня отвела взгляд и улыбнулась. В этом наборе ей, казалось, она увидела родственную душу. К кому-то он идёт, несёт безвозмездно эту радость. Совсем как она.

Лёва спутано говорил о школьных годах, перемешивая воспоминания о четвёртом классе с первым курсом. Как удивляло его, что в политехническом институте нет новогодних ёлок и подарков. Таня в ответ как дитя подтверждала это.

– Тебя