Черный Дракон - Денис Анатольевич Бушлатов

тебе тоже.

— Но я ушла не поэтому, — почти шепчет она. — И вмешалась не только чтобы защитить его.

— Зачем еще?

— Чтобы защитить вас обоих. Друг от друга, — Ада слышит собственные слова будто со стороны, будто объясняет все и самой себе, наконец начинающей вспоминать и понимать собственные мотивы и мысли. — Вы вели себя так, словно забыли, что все это — настоящее, а если кого-то убьют, то этого уже не никак не исправишь. Я не хотела, чтобы он умер, и еще не хотела, чтобы вы отнимали чью-то жизнь, сир.

Меж ними повисают бесконечные секунды тишины. Со стороны реки гремят тяжелые деревянные ящики, вскрываемые недовольными гномами раньше предполагавшегося срока. Ричард облизывает пересохшие губы, чуть взволнованно, а следом вдруг улыбается. Неловко, но искренне.

— Не обязательно, — прерывает он затянувшееся молчание, — называть меня так. Прошу. Не сир, просто…

— … просто Ричард? — заканчивает она со смешком, припоминая собственные слова накануне. Дождавшись смущенного кивка, Ада с изяществом подхватывает воображаемые юбки, отводит ногу назад, шаркнув сапогом по сухой дорожной грязи, и присаживается в глубоком реверансе. Таком, какой еще никогда не выходил ни при одной официальной встрече и к какому никогда не сумела бы придраться даже мама. — Рада нашему знакомству.

***

Вытянутое в длину купеческое судно качается под силой течения, рвущегося подхватить, унести прочь, без всякой нежности бросить на берег или острые камни. На палубе не видно никого, кроме пары людей и четверки снующих туда-сюда гномов, а весь остальной экипаж оказывается уже рассыпан по берегу. Кто-то из них неспешно бродит вдоль кромки воды, кто-то кряхтит и растирает затекшие за время долгой гребли части тела, кто-то сбивается в кучки и тихо переговаривается. Какой-то бедолага, не видимый, зато отлично слышимый, возвращает обратно все прежде съеденное даже сейчас, сойдя на сушу.

Во все глаза, позабыв обо всяких приличиях, Ада смотрит на двоих из них, устроившихся на скамье из грубо отесанного древесного ствола у протоптанной к причалу дороги. Их макушки, если бы те вдруг встали при ее появлении, едва дотянули бы ей до плеча, спины же их были куда как шире и крепче, чем у идущего рядом Ричарда, очевидно привычного носить на себе одежды не только из парчи и льна, но и доброй стали. Волосы гномов обстрижены почти под корень, а вот бороды спадают на грудь, тщательно причесанные, умасленные, величаво поблескивающие вплетенными в них стальными бусинами. Ада пытается рассмотреть и их облачение, пока те не обращают на нее никакого внимания и медленно жуют что-то сушеное из маленьких кожаных мешочков, но их тела надежно закутаны в темные плащи. Снаружи виднеются лишь четыре здоровенные голые руки, одной из которых без труда можно было бы сломать чью-то шею — все в стальных браслетах и кольцах.

— Гномы Стеллунгфера признают драгоценным всего один металл, — шепчет Ричард, когда замечает ее интерес, — а золото и серебро — только как деньги. Пойдем дальше, не стоит им мешать.

— Почему? — Ада следует за ним, но не отрывает взгляда от удивительной для нее парочки. Один из них наклоняется и, придерживая холеную бороду, звучно сплевывает на землю что-то желтое и вязкое. — Нам ведь нужно попасть на их корабль. Или как это принято у гномов? Они возят с собой потомственного распорядителя?

— Конечно нет, — Ричард невольно прыскает, но тут же оглядывается со смущением, словно проверяет, не слышал ли этого кто из них. Так ничего и не заметив, он кивает на кожаные мешочки в руках гномов: — Корона подземелий. Гриб. Навроде табака, но, говорят, чуть сильнее и забросить невозможно. Тут, на поверхности, ее толкут и трубки набивают, но гномы даже такого огня не разожгут. Жуют так, потом выплевывают.

— Так они вроде как… пьяны?

— Похоже на это, — он совсем понижает голос, — а еще пахнет изо ртов сильно и скверно.

Вместе они обходят несколько старых лодок вытащенных на берег, похоже, для починки, да так и брошенных тут гнить и скалиться пробитыми днищами. На слух Ада начинает различать обрывки из оживленного спора на корабле — попытки купца отстоять и оставить не вскрытыми хоть пару ящиков.

— Ага, — солдат фыркает и звучно сплевывает за борт, — а мне, стал быть, не трогать те, в которых у вас контрабанда запрятана, да? А ну открыть!

Кто-то из оказавшихся поблизости моряков что-то зло шипит и, привлеченная звуком незнакомого языка, Ада едва не сталкивается с совсем еще юным гномом, на какой-то миг принятым ею за обычного человеческого ребенка. Капюшон его плаща сброшен, а всклокоченные волосы на голове выглядят куда как солиднее светлого пушка на круглых щеках — такого легкого и мягкого, что тот даже не попытался вплести в него хоть одно украшение по примеру старших товарищей. Неловко замявшись перед ней, парень кланяется.

— Прошу прощения, госпожа, — бормочет он торопливо, не поднимая глаз от собственных ботинок.

— Да крепка будет рука великого владыки, — не задумываясь выпаливает рыцарь, — царя из рода Арджилиусов, хозяина Срединных Гор.

— Пусть всегда будет остер меч, что бережет его, — тут же отвечает гном, — и пусть всегда будет остер тот меч, что бережет тебя, добрый человек, — он прижимает правую ладонь к сердцу и склоняет голову. Следом за ним то же делают Ричард и чуть замешкавшаяся Ада. — Могу я чем-то помочь вам?

— Мы едем на запад. Ищем судно, которое довезло бы нас до берега Сибора.

— Мы держим путь в Венерсборг, но прежде встанем на якорь в Эрде, — парень трет глаза, с непривычки слезящиеся от дневного света даже в непогоду, и оглядывается на судно за своей спиной. С него, сперва тихо переговариваясь между собой, а затем громогласно хохоча, как раз сходят трое солдат в форме Делориана, особенно высокорослых в сравнении с гномьим экипажем. — Они там уже закончили, похоже. Судна из Стеллунгфера здесь не часто проходят, в основном местные плавают, а их не досмотришь, так что большую часть года им тут скучно живется, вот и отводят душу как шанс выпадет. Отец меня уже третий год с собой берет, и третий год все одно. Идите за мной, отведу вас к нему. Корабль это не наш собственный, а вот товар на нем — отцовский, так что и он здесь сейчас за главного. Его слово — камень.

Не успев удивиться тому, как легко все складывается, Ада любопытствует:

— Возите товары на чужих кораблях?

— Вовсе он не чужой,