Чертог Белой Ночи - Мария Казанцева

они спрятались в тени домов на узком тротуаре. – Я хотела начать с другого, с того, что происходит между нами.

– Что бы там ни было, это происходит только у тебя в голове, – предугадывая тему разговора, отрезал Макс.

Ее глаза блеснули жаркими искрами, словно она услышала что-то совершенно противоположное.

– Ты без ума от меня, Тенёв!

– Может быть, однажды ты мне понравишься, когда я увижу тебя за решеткой, но до тех пор ответ будет один. – Макс сменил тему: – Давай уже переходить к сути дела.

– Всему свое время. Сначала мы выпьем в одном хорошем месте.

Они свернули в арку. Уже отстроенная площадь базара снова запускала узкие рукава улиц вглубь торгового квартала. От разрушений не осталось и следа, кроме множества закрытых лавок и ресторанов.

Они остановились у дверей ничем не примечательного паба. Пройдя внутрь, Веда выбрала стол в самом дальнем углу зала и, только дважды осмотревшись, устроилась за столиком спиной к выходу. Макс сел напротив, и она спросила:

– Тебе отсюда хорошо видно?

– Что я должен видеть?

– Пока ничего, – проговорила она, листая меню на столе, – но будь внимателен.

Веда повернулась на стуле, чтобы позвать официанта, и ее кожаное платье с разрезом на бедре слегка скользнуло вверх.

– Тебе не сложно включить ваш общий голосовой чат? – лукаво поинтересовалась она, пока официант, пожирая ее глазами, принимал заказ. – Я свой коммуникатор дома забыла.

– Может, тебе сразу доступ в архив Сферы выдать? – Все внутри него восстало против игры по ее правилам.

Вместо ответа она с таким откровенным вниманием поблагодарила официанта, что Макс начал думать, тот уже не уйдет.

– Тенёв, – заговорила Веда, когда они снова остались вдвоем. – Я прошу включить ваш общий канал, где вы обсуждаете длину своих членов, футбольные матчи и прочие допотопные новости.

Вечером сообщения в чате приходили одно за другим. Макс поставил воспроизведение записей в актуальном порядке и положил телефон в центр стола. Поразительно точная характеристика тем для обсуждения заставила его опустить голову, пряча легкую ухмылку.

Аренский, который считал личным долгом доносить до неверующих истину, не знал усталости:

– Вы задрали со своей сборной! Ее игры только перед сном смотреть, чтобы спалось хорошо. Тем более отборочные!

– Ты не смотришь – вот и не начинай, – отвечал ему Лёша. – Отлично отметелили шведов вчера, прямо-таки порадовали!

– Я не смотрел, как там твоих шведов радовали. Выключил, когда закончили играть, – съязвил Аренский. – Даже исландцы в свое время смогли собрать отличную команду игроков из трех сотен тысяч жителей. На минуточку, наши из ста пятидесяти миллионов и одного найти не могут!

– Про исландцев Морти чесать будешь.

– Во-первых, он – норвежец. Во-вторых, даже там неплохо по мячу попадают…

– В-третьих, заканчивайте ваш треп, – сурово отозвался Мортен. – У нас со склада увели сети.

Макс поднял голову.

– Ты что-то знаешь об этом? – спросил он Веду.

Она хищно улыбнулась и медленно произнесла:

– Я знаю столько всего, о чем ты даже не подозреваешь.

В канале не стихали голоса, строящие предположения о пропаже сетей, а официант тем временем принес заказ: порцию виски, кровавый пунш с нанизанными на трубочку сладкими глазными яблоками в кислом сиропе и штрудель с черникой. Веда подвинула Максу виски и сказала:

– Вечер будет непростой.

Почти сразу во все чаты пришло новое сообщение – о появлении слепых зон и распределении патрулей, но Веда, цокнув языком, отрицательно помотала головой, почувствовав напряжение Макса.

– Справятся без тебя, – сказала она, откусывая кусочек мармеладного глаза из бокала с пуншем.

– Либо ты сейчас же объясняешь, что происходит, либо я ухожу. – Его терпение было на пределе. – Может, даже вместе с тобой.

– Ты вообще слушаешь меня? – повысила голос она, изображая честный вид. – Я же сказала, что собираюсь показать тебе, с кем на самом деле стоит дружить, а с кем нет.

– Я уже почти уверен, что ты блефуешь.

– Ты вынуждаешь меня делать то, чего я совсем не хочу, потому что уже в третий раз не слушаешь. – Она без улыбки, вкрадчиво взглянула ему в глаза, а ее голос стал серьезным. – Блондин был прав, ты не учишься даже на своих ошибках.

– О чем ты?

– О том, что у меня есть запись, где страж Тенёв нарушил устав и вместо переговоров по заложнику дал преступнику убить невинного, – объяснила Веда и опустила трубочку обратно в пунш, потеряв к ней интерес.

– Все камеры тогда были выключены, – четко понимая, о чем идет речь, сказал Макс.

– Были и другие, которые работали, – ответила она с сочувствием. – Трюк заметил это, когда валялся в луже крови, и стащил одну из камер съемочной группы, которая в тот день снимала рекламный ролик в салоне. – Веда вытащила из сумки телефон и взглядом заставила Макса взять свой со стола. – Тут все отлично слышно и видно. Не хочешь убедиться, что я не блефую?

Макс открыл файл и почти сразу спросил:

– Что ты хочешь за эту запись?

– Тенёв, ну я же говорила, что мы с тобой из одного теста, – довольно отозвалась она, будто услышала правильный ответ от двоечника на уроке, и отрезала штрудель, оставляя его на блестящих зубчиках вилки. – Я хочу, чтобы ты выбрал: либо шикарная женщина и любимая работа с уязвленным чувством гордости, – это пройдет, я постараюсь, – либо я сделаю так, что тебя не то что крыльев лишат, а даже тренером в корпус не возьмут.

Макс залпом выпил виски, до сих пор стоявший перед ним.

– Я привыкла добиваться своего и сейчас хочу тебя, в самом что ни на есть прямом смысле. – Она наконец съела кусок штруделя и сладко облизнулась. – Выбор между приятным и разрушительным сложно и выбором-то назвать, так что я назову это временем смириться со своей участью, а потом мы снова вернемся к этому разговору. А пока закажи себе еще выпить, потому что тот, кого мы ждем, может и задержаться, но, когда он появится, ты поймешь, что кроме прекрасной женщины получаешь еще и сильного союзника.

Пока они сидели друг напротив друга в гудящем ресторане, у Макса было достаточно времени, чтобы осознать свое положение. Он мог в любую секунду схватить Веду и оказаться на том единственном пути, который считал верным, но потерять все остальное, к чему так долго шел. Сделка же с убеждениями, которую она предлагала, позволяла ему продолжать жить своей жизнью. Хотя бы еще какое-то время.

– Собралась стучать на своих? – не выдержал Макс. – А как же ваш хваленый бандитский кодекс?

– Я ему следую выборочно, но чаще всего в контексте «своих и чужих» воспринимаю только интересы.

– И о каком союзе между нами может тогда идти речь?

– Ты – мой интерес.

Несмолкающий канал хранителей заставлял совесть разъедать все внутри до самого что ни на есть тупого чувства вины, и виски ни капли не помогал исправить положение. После второй порции Макс откинулся на стуле, пробегая взглядом по залу ресторана: