Ученик архитектора - Элиф Шафак

– Все хорошо, я жив и здоров, – повторял он окружившим его рабочим.

В следующее мгновение все взоры обратились к Санче. Она стояла, прикусив губу и залившись румянцем до ушей.

В наступившей неловкой тишине Синан произнес:

– Это маленькое происшествие повлекло за собой великое благо: мы услышали голос Юсуфа. Страх чудесным образом развязал узы немоты.

Санча, содрогаясь всем телом, потупила голову. Остаток дня она избегала людей, и Джахан не решался к ней приблизиться. Рабочие явно что-то заподозрили.

«Среди нас появилась хунса», – перешептывались они. Хунса – это диковинное существо, наполовину мужчина, наполовину женщина, после смерти обреченное вечно пребывать в чистилище. То, что Юсуф – самая обыкновенная представительница слабого пола, никому не приходило в голову.

На следующий день главный помощник Синана не явился на строительство. На другой день тоже. Рабочим объяснили, что Юсуф захворал и в течение нескольких недель работать не будет. Никто не стал расспрашивать, где он сейчас и какой недуг его поразил. Люди чувствовали, что этой тайне лучше остаться неразгаданной. Лишь Джахан знал, что это конец. Никогда более Санча уже не появится на стройке. Она понимала, что, вернувшись, подвергнет риску и себя, и учителя. Поэтому она предпочла участь, которая была ей столь ненавистна: участь запертой в четырех стенах наложницы.

* * *

Несколько дней спустя Джахан, в задумчивости шагая по строительной площадке, наткнулся на рваную веревку, которую Чота затоптал в грязь. Когда ученик зодчего поднял веревку и рассмотрел ее, по спине у него пробежал холодок. В месте разрыва часть волокон, из которых она была сплетена, растрепалась и измочалилась, однако другая часть оставалась гладкой и ровной. Эти волокна явно были перерезаны лезвием. Кто-то очень постарался, чтобы веревка лопнула. Поскольку злоумышленник перерезал лишь часть волокон, веревка, внешне оставаясь прочной, стала ненадежной, как гнилая соломинка.

Джахан опрометью бросился к учителю.

– Происшествие с упавшим свинцовым листом кто-то подстроил, – заявил он, протягивая Синану веревку.

Тот внимательно оглядел находку.

– Ты имеешь в виду, что это была не случайность? Уверен?

– Не знаю, – пожал плечами Джахан. – Скажите, учитель, а почему вы вышли из шатра именно в этот момент?

– Мне показалось, что кто-то зовет меня.

– Наверняка вас позвал тот, кто все это подстроил. Он знал, что веревка вот-вот порвется. Бедная Сан… Бедняга Юсуф спас вас и навлек на себя беду.

– Беду? – переспросил Синан и взглянул на своего ученика с невыразимой печалью. – Если ты так хорошо обо всем осведомлен, то должен знать, что Санча живет в моем доме, в лоне моей семьи.

– Учитель, у нее в жизни была лишь одна радость – работать рядом с вами. Вы должны уговорить ее вернуться на стройку.

Синан покачал головой:

– Это невозможно. Если она вернется, то самым невероятным слухам и сплетням не будет конца.

Джахан прикусил губу, не давая вырваться словам, о которых мог впоследствии пожалеть.

– Вы не хотите выяснить, кто это сделал? – спросил он, указывая на злополучную веревку.

– Каким образом? – пожал плечами Синан. – Не могу же я допросить каждого, кто здесь работает. Если рабочие поймут, что я подозреваю их в злом умысле, у них пропадет всякое желание трудиться.

Джахан в замешательстве переминался с ноги на ногу. В отличие от учителя, он как раз таки полагал, что им необходимо допросить всех рабочих и найти злоумышленника. Наконец он набрался смелости и произнес:

– Когда умер ученик Микеланджело, тот скорбел о нем, как о родном сыне. А вы… Вам, судя по всему, нет до нас никакого дела. Конечно, мы вам необходимы – так же, как камень, мрамор, стекло, металл… Полагаю, для вас мы все не более чем инструменты, которые могут пригодиться на строительстве, да?

Повисла долгая тишина, которую прервал голос Синана:

– Ты ошибаешься.

Но Джахан уже не слушал учителя.

* * *

Несмотря на то что архитектор Синан лишился одного из своих учеников, строительство мечети в честь великого визиря Соколлу было завершено в назначенный срок. На церемонии освящения, как и полагается, были прочитаны благодарственные молитвы и принесены в жертву овцы и бараны с окрашенными хной рогами. На радостях Соколлу дал рабочим щедрый бакшиш, а сотне своих рабов даровал свободу. Вскоре после этого на одно из заседаний дивана явился человек, одетый дервишем, и потребовал встречи с великим визирем. Он сообщил, что, подобно Соколлу, является уроженцем Боснии. По причинам, оставшимся для всех тайной, Соколлу приказал пропустить дервиша в зал заседаний.

Приблизившись к великому визирю, незнакомец нанес ему смертоносный удар кинжалом. Никому не суждено было узнать, почему он это сделал, ибо в следующие несколько мгновений злоумышленник был схвачен и убит. Мехмед-паша Соколлу (или Соколович, как его называли на родине), великий визирь, ценитель искусств и покровитель архитектуры, покинул этот мир. И его возлюбленная-колдунья, если только она впрямь существовала, на сей раз не успела прийти к нему на помощь.

После смерти Соколлу султан сменил нескольких визирей, но никто из них не мог сравниться со своим предшественником. Между тем проблемы и трудности накапливались с каждым месяцем. То, что произошло далее, можно уподобить котлу с ядовитым варевом, который до поры до времени кипел на медленном огне, плотно закрытый крышкой, но с которого эта самая крышка внезапно слетела. Выяснилось, что казна империи пуста, а деньги стремительно обесцениваются. Янычары пребывали в ярости, крестьяне страдали от голода, улемы выражали недовольство. Зодчий Синан к тому времени постарел и одряхлел, а талантливый немой ученик уже не мог помогать ему как прежде.

* * *

Во сне Джахан вернулся в родную деревню. Он шел по тропе, ведущей к дому, и солнце припекало ему шею. Ворота были не заперты, и Джахан беспрепятственно вошел. Во дворе – ни души. Под деревом мелькнула какая-то тень, и, бросив взгляд в ту сторону, Джахан увидел тигра. По траве разгуливал павлин, неподалеку пасся олень. Джахан сделал несколько шагов, стараясь двигаться бесшумно. Предосторожность оказалась тщетной: полосатый хищник уже заметил его. Однако в глазах тигра не вспыхнуло ни малейшего интереса. Пройдя по двору, Джахан увидел множество других животных: носорога, медведя, жирафа. Судя по всему, здесь устроили настоящий зверинец.

Дом изменился до неузнаваемости: над ним надстроили еще один этаж, пристроили новые помещения. Джахан долго бродил по мраморным коридорам, пытаясь найти мать и сестер, но их нигде не было. Наверху, в комнате, роскошью убранства напоминавшей дворцовые палаты, он увидел отчима. Отчим молча указал в окно на сад позади дома – точнее, туда, где прежде был сад. Теперь там бурлила река. В лодке, увлекаемой стремительным течением, сидел Синан.

Джахан закричал. Услышав его голос, учитель поднялся в своей лодке и потерял равновесие. Он взмахнул руками подобно птице, которая собирается улететь. Лодка опрокинулась, и Синан оказался в воде. Чей-то голос раздавался над самым ухом спящего, чья-то рука трясла его за плечо:

– Эй, Джахан, проснись!

Джахан открыл глаза. Сердце его бешено колотилось. Перед ним стоял человек, которого он никак не ожидал увидеть, – Мирка, укротитель медведей. Джахан нахмурился. Воспоминания о том, что случилось между ними давно, в самую первую ночь, сверкнули у него в памяти, как выхваченный из ножен кинжал.

Мирка отступил на шаг и вскинул руку, словно защищаясь.

– Вставай, – сказал он. – У нас тут кое-что стряслось. И без тебя никак не обойтись.

Только тут Джахан заметил, что рядом с Миркой стоит молодой парнишка – худенький темнокожий африканец лет шестнадцати. То был Аби, новый работник, которому поручили ухаживать за Чотой. Душа у него была добрая, но опыта не имелось совершенно никакого. Джахан не доверил бы ему и кролика, не то что слона.

– Что случилось? – выдохнул он.

Мирка отвел глаза:

– Слона нет в сарае. Похоже, сбежал.

Джахан отбросил одеяло, вскочил на ноги и принялся отчаянно трясти Аби за плечи.

– А ты где был? Почему ты за ним не приглядывал?

Юноша болтался в его руках, как тряпичная кукла. Мирка оттащил Джахана в сторону.

– Парень ни в чем не виноват. Зверь начал буйствовать, порвал цепи. Никто и никогда не видел его в такой ярости.

– Значит, на то была причина, – буркнул Джахан. – Чем ты рассердил Чоту?

– Ничем, – дрожащим голосом ответил Аби. – Не представляю, что это на него вдруг нашло.

Джахан натянул шаровары и побрызгал себе в лицо водой. Втроем они вышли из сарая. Сарай был пуст, слона и след простыл.

– В какую сторону он пошел? – спросил Джахан.

Мирка и Аби переглянулись.

– К главным воротам. Стражники не смогли его остановить.