Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

быть дальше? Могла только вспомнить дзэнский коан:

«Однажды один человек встретил в поле тигра. Он побежал, тигр — за ним. Добежав до края обрыва, человек прыгнул вниз и, зацепившись за виноградную лозу, повис. Подняв голову, он увидел преследовавшего его тигра, который смотрел на него, обнюхивая лозу, на которой человек висел. Посмотрев вниз, он тоже увидел тигра, который поджидал, когда человек упадет. Тут появились две мыши, черная и белая, которые начали грызть корни лозы. Так человек висел, глядя то вверх, то вниз, то на мышей и дрожа от страха за свою жизнь. Вдруг он увидел рядом с собой сочную, спелую землянику. Держась одной рукой за лозу, он протянул другую к землянике, сорвал ягоду и съел. Ах, как она была вкусна!»

Учителя дзэн-буддизма видели в этом коане аллегорию жизни и смерти. Когда смерть и ужас подстерегают со всех сторон, надо понимать, что это норма — и есть землянику. Тигр настигнет в любом случае, но от земляники радость ты получил. Да, земляника прекрасна. Господи, как больно и страшно, и как хорошо! Что делать?

Просила Леголаса бежать, но он только улыбнулся:

— Блодьювидд, с тобой я сбежать не смогу, а один не хочу. Я принц, а не росгобельский кролик, чтобы всю жизнь прятаться по норам. И, уверяю тебя, отец уже всё знает и не посылает за мной воинов только потому, что я и сам приду. Я не сыт, но пора идти, иначе и правда придут и уведут под конвоем.

Тяжело вздохнул и поднялся. Подал мне руку и помог отряхнуться. Мда, белое платье как бы говорило: «Мою хозяйку от души поимели на зелёной травке со вкраплениями спелой земляники». Хорошо, что был на свете великий японский писатель Ясунари Кавабата. «Вся моя жизнь — сплошной позор». О да, мужик, я с тобой. Моя тоже.

* * *

Король гневен. Сидит на троне, закинув ногу на ногу. Нас ведь и ждал. Упала на колени, склонилась и прошептала пересохшими губами:

— Ваше величество, пожалейте своего сына.

— Не надо целовать мои сапоги… разве что тебе хочется, — и, помолчав, с внезапным интересом, — и приватно. А то вон наверху лориэнский посол уже не просто уши греет, а за меч схватился. По делу: я не убью сына, что бы он сам по этому поводу ни думал. Но и тебя не отдам, — и, поднимая и заглядывая в глаза, — ты ни в чём не виновата.

Обернувшись к принцу:

— Аранен, у вас одна нога короче другой, что вы всё время, сделав круг, возвращаетесь?

— Это наследственное.

Ну понятно; принц, конечно, в ноги падать не собирается. Стоит тополем и слова цедит. Что ж, видимо, это тоже наследственное.

Но на квенья не переходят — ссориться насмерть, значит, не хотят.

— Аранен, ваша самонадеянность превысила всякую меру… что мне делать с вами?

— Накажите меня, господин мой. Велите бросить в темницу, — и он поклонился отцу.

Владыка помолчал недолго: ровно столько, чтобы сын поднял взгляд и увидел холодную улыбку в ответ.

— Да будет твоя воля на то, аранен.

Он взмахнул рукой, указывая страже на собственного сына, и те схватили принца за плечи.

— Посидев пару лет, ты, возможно, охладишь свой неуместный пыл.

И, обращаясь к страже:

— Увести!

40. Чорт, я удивительно живая и разговорчивая для своих обстоятельств

сто семьдесят четыре сьюхи

за леголаса подрались

другие триста ломанулись

за трандуилом через лес

© Наталья Хмырова

Не успели увести принца, как я стала свидетелем интеллигентного, то есть без криков, но с крайне неприятными интонациями, скандала между Силакуи и Трандуилом. Понятное дело, госпожа Галанодель, в каждой бочке затычка, прекрасно была осведомлена о сложившейся ситуации. И имела свой взгляд на случившееся. Как я поняла из её перепалки с королём, наполовину на синдарине, наполовину на квенья, она, будучи служительницей моего культа, считала, что официальным (читай — настоящим) консортом является тот, с кем богиня переспала на алтаре. И, если его изгнание она как-то проглотила, то заточение проглотить не смогла. И вступилась, объяснив королю, кто тут консорт и как надо служить богине и делать её счастливой. По её версии, Трандуилу следовало отойти в сторону и не мешаться, предварительно дав свободу принцу. Ответы Трандуила были на квенья целиком, и целиком же состояли из идиоматических выражений. Я мало что поняла, но, судя по интонациям, видение ситуации госпожой Галанодель он правильным и побуждающим к действию не воспринимал. И его всё это раздражало. Поставив точку в разговоре, владыка слетел с трона, оставляя поле боя за Силакуи, и взял меня под руку:

— Если богиня соизволит переодеться, мы сможем сходить поужинать. Землянички-то поесть не удалось; аппетит же на воздухе, да от физических упражнений наверняка разгулялся, да? — несмотря на вкрадчивый яд в голосе, в предложении был интерес, и я, не знавшая, что делать и как себя вести, только головой кивнула.

И тут я вспомнила! Мортфлейс! Леголас же говорил, что усыпил её каким-то амулетом, и она там осталась! Трандуил фыркнул:

— Она мне первая рассказала. Очнулась довольно быстро, но, видя, как повернулось дело, своё присутствие сочла неуместным, а повлиять ни на что не могла… вернулась и доложила.

Я облегчённо выдохнула. Интересно, не обзавёлся ли аранен врагом в её лице…

— У аранена это сейчас не самая большая проблема, — прошипел Трандуил.

Сидя за столом, ела с аппетитом, но переживала, покормят ли Леголаса в темнице. Спросить не смела, хотя кроме нас двоих в зале никого не было. По ощущению, король тоже был не здесь, со злой улыбочкой думая о чём-то своём и не разговаривая.

После ужина проводил до спальни, в изящных выражениях пожелал спокойной ночи и ушёл. Выдохнула с облегчением — боялась, что он захочет лечь со мной, а я не была к этому готова.

Заснуть не удалось. Ну совсем не спалось, и я вышла на террасу. Через увитую зацветающей жимолостью решётку ожидаемо увидела Трандуила, задумчиво сидевшего с бокалом, закинув ногу за ногу. И решительно пошла к нему.

— Блодьювидд, ты же не хотела со мной спать, — голос ленив и полон насмешки, — или всё-таки эпизод с сапогами покою не даёт, м? Хорошо, что я не раздевался… ты как в ногах валяться собралась: одетая, или…? Я бы предпочёл второе.

И приглашающе качнул носком сапога.

Вспыхнула и развернулась, и тут же была поймана:

— Не сердись, подснежник мой. Я странно себя ощущаю: с одной стороны, сын непочтителен, а с другой — вот, вырос и