Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

гореть щёки. Ощущая очень смешанные чувства — эйфорию, стыд, смятение и более всего облегчение от мысли, что с Леголасом не случится ничего плохого (как будто медведь на душе топтаться перестал!), кивнула:

— Я согласна.

— Хорошо. Ты любишь нас одинаково, не выказывая предпочтения никому. Ночь через ночь. Сегодня моя, — и потянул меня за собой, не удосуживаясь сказать сыну хоть слово.

По дороге велел начальнику стражи выпустить принца; приказал вывинтившемуся перед ним брауни прибрать покои Леголаса и заселить в камин саламандру.

— Аранен всё в походах, давно не был дома… уже забыл, наверное, что нужно сделать. Не хочу, чтобы он спал в холоде.

Только я умилилась, как тут же огорошил:

— Блодьювидд, в голове у тебя удивительное безмыслие, но ты так порозовела, как будто тебе за счастье, что нас стало двое. Ты и от меня-то пищишь, что-де много во всех смыслах, — и, с сарказмом, — ты же треснешь, деточка.

Незабвенный рекламный ответ: «Налей и отойди» я озвучивать не стала, скромно и не без льстивости улыбнувшись:

— К хорошему, ваше величество, быстро привыкаешь.

Владыка посмотрел очень неоднозначно и сухо обронил:

— Ну-ну, — и, запуская руку в волосы и притягивая к себе с нежностью, — я хочу быть утешенным, соскучился, голоден… пойдём ко мне.

Показалось страшновато без подготовки в виде горячей ванны и травника, но время было позднее, и я только покивала, соглашаясь, и была подхвачена на руки.

* * *

— Как ты покорна сегодня — не порываешься выворачиваться, не угрожаешь коготками… желанная, я удивлён.

Какое у него опьянённое желанием лицо! Надо же, и правда я всегда как-то подспудно сопротивляюсь, но сегодня видно, что ему было тяжело и правда хочется утешения, и я не смею… хочется доставить радость, даже если будет больно.

— Не будет, я нежно, нежно…

Как у него пересекается дыхание, когда он начинает входить, какое лицо красивое и как он разгорячён! Какие розовые, распухшие губы, какой нежный и опытный рот! Беспорядочно покрывая меня поцелуями, шептал:

— Боялся, что оскорблю тебя, что откажешь, и что не захочешь меня сегодня и долго ещё. Я… мне так хорошо сейчас.

Медленно, маленькими толчками вталкиваясь на грани боли и удовольствия, вошёл до середины и остановился. Двинувшись несколько раз на пробу, с влажным звуком вышел полностью и растёр по члену смазку, пристально глядя в лицо. Это выглядело очень возбуждающе и смутительно.

— Не отворачивайся, смотри на меня, желанная. Ты хочешь меня?

Не выдержала и отвернулась, закусив губу:

— Да.

— Тебе нравится мой член? Ответь, irima…

— Да.

Он не стал больше медлить и вошёл, помогая себе рукой. Я с трудом принимала его, зажимаясь, но он надавил сильнее, вырвав тяжёлый стон и застонав сам, и вошёл до конца. Замер, постанывая и ожидая, пока моё тело привыкнет к нему.

— Lisse, можно мне начать двигаться? — хрипло, с мольбой в голосе. Ощущается, что тяжело ему даётся это промедление, и что хочется расслабиться и отпустить себя.

— Ты можешь делать всё, что хочешь, — прошептала с трудом, желая сильно, но всё равно оставаясь благодарной за то, что выжидает. Какой всё-таки роскошный жеребец, какая сила — и как он собой владеет!

От этих мыслей владение Трандуила собой значительно уменьшилось: он застонал и сразу взял размеренный темп с глубокими, сначала медленными и всё убыстряющимися толчками, глухим голосом что-то умоляюще говоря на квенья.

Помню, что в этот момент потеряла всякое соображение, что просила не кончать и делать это всю ночь, и его обезумевшие, кошачьи совершенно глаза и выражение сладкой муки на лице, когда он просил, чтобы я дала ему расслабиться и приняла его семя — и что он держался столько, сколько я хотела, кончив только под утро.

Мне показалось, что я только закрыла глаза, как пришлось просыпаться от шёпота на ухо:

— Еmma vhenan, ты опять расцарапала мне всю спину. Она так сладко саднит… Вставай, утро. Побудь со мной за завтраком, я весь день в разъездах, потом поспишь, засоня, — и лёгкое подпихивание на край кровати.

В бессознательном состоянии пошла к себе, накинула хламиду… как обычно. За время такой жизни выработался своеобразный режим: встать, так сказать, «со сранья», к официальному завтраку, наесться, посетить урок квенья и снова лечь спать. Эльфы в это время возмутительно бодры, свежи и веселы, а я даже не могла не то что достойно, а хоть как-нибудь отвечать на шутки владыки, неизменно радующегося моему сонному виду и не упускавшему случая проехаться по нему, да.

Вот и сегодня, скорее на ощупь, чем пользуясь зрением, доползла до пиршественного зала, заняла своё место. Навалила себе творогу, бухнула в него сметанки и медку, перемешала. Попила из кубка очередной жульнической духоподъёмной бурды и потащила полную ложку в рот. Почувствовала что-то необычное, открыла-таки глаза, как следует: напротив, лучезарно улыбаясь, сидел принц. Всё вспомнила. Сказать, что обрадовалась — это не сказать ничего.

Но как обрадовался король — его самодовольство, кажется, несказанно было потешено. Нагнулся и вогнал в краску, весело шепнув:

— Что, память девичья? Или так объезжал ночью, что всё на свете забыла?

Смутившись, буркнула:

— Да, мой король. Ваша бутылка… она очень оранжевая!

А про себя подумала: «И как у коня… так что кто ещё кого объезжал», — и испытала облегчение, что Трандуил не стал развивать эту тему, насмешливо кивнув на наследника:

— Мортфлейс не совсем здорова… нет, дело не во вчерашнем инциденте. Беременна. Её обязанности по твоей охране и сопровождению переходят к принцу, — и перевёл взгляд на него, — добро пожаловать домой, аранен!

* * *

Глядя на них обоих, светловолосых, статных и невозможно прекрасных, смущённо вспомнила, что у Ван Гулика в книге «Сексуальная жизнь в Древнем Китае» приводился кусочек старинной рукописи:

«В 677 год н. э. чуский князь уничтожил государство Си и взял себе в жёны жену князя этого государства. Она категорически отказывалась с ним разговаривать — до той поры, пока не родила ему двоих сыновей. Когда же князь спросил, почему она так долго молчала, она ответила: 'Мне, несчастной женщине, пришлось служить двум господам, и я даже не покончила с собой. Что же я могла сказать?»

Чорт, я удивительно живая и разговорчивая для своих обстоятельств)

41. Цените книгу — источник фиги

— Так что же, выходит, у вас два мужа?

— Ну, выходит два.

— И оба Бунши?

— Оба… ©

Так легко и светло стало без ощущения надвигающейся трагедии. Смотрела исподтишка на принца и думала, что, в сущности, Трандуил нас друг другу подарил. Пододвинулся слегка. Оно, конечно,