Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир - Фрэнсис Вейнс

занять еще денег, из-за чего долговая яма стала бы еще глубже. Но Парижский парламент отказался утвердить кредит в размере 420 миллионов фунтов стерлингов до тех пор, пока не будет названа новая дата созыва Генеральных штатов. Людовик XVI в обязательном порядке одобрил выдачу кредита на специальном séance royale[339], королевском собрании. Бриенн ушел в отставку несколько недель спустя. Король в растерянности. Кто теперь спасет его королевство от банкротства? С большой неохотой – хранитель печатей короля Шарль де Барентен записал даже так: «Avec une extréme répugnance»[340], то есть с чрезмерной неохотой, – он восстановил в должности своего бывшего финансового гения Жака Неккера.Генеральные штаты

Тем временем король наконец определился: Генеральные штаты будут созваны в мае 1789 года. Людовик XVI по-прежнему был убежден, что в конце концов он все равно окажется в невыгодном положении.

Дворянство требовало, чтобы Генеральные штаты выглядели так же, как и в 1614 году: представители трех сословий с одним голосом на каждого делегата. Таким образом, третий голос был бы решающим в каждом бюллетене из двух вопросов.

Неккер умолял короля о пропорциональном представительстве третьего сословия, поскольку, по его словам, Генеральные штаты, по сути, должны были только утверждать бюджеты, но не принимать политические решения. Однако Неккер мгновенно навлек на себя гнев дворянства, причем как потомственного, так и личного. Второе сословие опасалось, что третье получит слишком большую власть: «Предлагалось даже отменить феодальные права. Неужели Ваше Величество захочет принести в жертву и унизить свое храброе почтенное дворянство?» 1 января 1789 года Людовик XVI объявил решение: третьему сословию разрешено направить в Генеральные штаты вдвое больше представителей. Пока еще король не хотел принимать решение по поводу так называемого поименного голосования, которое позволяло представителям трех сословий голосовать индивидуально и не обязывало их отдавать свой голос отдельно, внутри сословия. Последнее сулило огромную нагрузку на третье сословие, ведь если каждому сословию будет позволено отдать один голос, третье сословие останется в меньшинстве. Поэтому его представители были заинтересованы в том, чтобы голосовать индивидуально и коллегиально, поскольку они занимают половину мест, и нескольких сторонников от первого сословия достаточно, чтобы третье получило большинство.

В конце января 1789 года начались выборы. Право голоса получил каждый житель Франции мужского пола, который достиг 25 лет и платит налоги. Соответственно, от 20 до 30 % населения Франции были вправе (и по большому счету обязаны) назначить 1200 делегатов, которые будут заседать в Генеральных штатах. Также король согласился разрешить низшему духовенству бороться за места в первом сословии. Тем самым Людовик XVI совершил судьбоносную ошибку: очень многие священники не соглашались с высшим духовенством, симпатизируя третьему сословию. Если бы представителям третьего сословия удалось добиться проведения поименного голосования, вероятность того, что священники отдадут ему большинство голосов в каждом туре, была бы действительно велика.

Тогда же, во время предвыборной кампании, население получило право составить список жалоб и претензий, которые затем собрали бы в cahiers de doléances[341] и передали королю. В 60 тысячах сохранившихся записок остались требования устранить огромное неравенство между сословиями: «Было бы большим облегчением, если бы духовенство, как и положено, оплачивало расходы государства наравне со всеми остальными гражданами». Другие жалобщики пытались, со своей стороны, придумать решение для устранения неравенства: «Просим ограничить пышный образ жизни дворянства. Очаг на кухне нужен, но его можно сделать и поменьше. Месье и мадам могли бы пользоваться одним дымоходом, как и дети, живущие в том же доме. У слуг может быть два камина: один для мужчин, другой для женщин. Таким образом можно было бы сэкономить много дров. Людям приходилось бы платить за них меньше, ведь они стоят дорого, наверное, столько же, сколько и хлеб».

Жак Неккер хотел, чтобы Генеральные штаты собрались в Париже, однако король настоял на Версале, вернее, на отеле Menus-Plaisirs, который и стал местом проведения заседаний. В зале, длина которого составляет 56 метров, а ширина – 20 метров, до сих пор хранятся декорации оперы. Королевскому интенданту Папийону де ла Ферте было поручено превратить Menus Plaisirs в огромный зал для собраний.

2 мая 1789 года делегаты Генеральных штатов прибыли в Версаль на первую встречу с королем. А поскольку каждый представитель должен был явиться в предписанной одежде, «соответствующей его статусу», разницу между сословиями можно было увидеть невооруженным глазом. Дворяне шествовали в полном убранстве, в шляпах с перьями и черных костюмах, прошитых золотой нитью. Третьему же сословию полагались только парадный халат и маленькая шляпка. Предписывая каждому делегату являться в определенном одеянии, Людовик XVI косвенно намекал, что хочет соблюсти порядок во время голосования. Но поскольку королевский интендант еще не закончил подготовку Menus-Plaisirs, заседание Генеральных Штатов не могло состояться раньше 5 мая.

Всего в зале присутствовали 1139 делегатов – неполный состав: голоса за делегатов от Парижского округа еще не были подсчитаны. Духовенство представляли 208 священников, 47 епископов и 36 настоятелей, дворян – 270 человек, большинство из которых – выходцы из старого землевладельческого дворянства. Остальные 578 депутатов представляли третье сословие, и по меньшей мере 400 человек из них были мировыми судьями или юристами, а еще 178 принадлежали либо к низшему среднему классу, либо к прослойке банкиров, писателей, врачей и учителей. Большинство из них, жители провинций, впервые оказались в Версале.

Среди представителей третьего сословия выделялся граф де Мирабо, единственный дворянин, выдвинувший свою кандидатуру, в результате чего потерял все свои привилегии. Теперь дворяне называли его un déclassé – тот, кто больше не принадлежит к их классу. Кроме него, можно было заметить Максимилиана де Робеспьера, пока только адвоката, которого Мирабо прозвал «котом-уксусником», и Мишеля Жерара, единственного выборного крестьянина из Ренна. Но все внимание было приковано к Эммануэлю Жозефу Сьейесу, аббату, который в январе того же года памфлетом «Эссе о привилегиях» (Essai sur les privileges) дал понять, что третье сословие придет в Версаль с жесткими требованиями. На вопрос «Что такое третье сословие?» Сьейес отвечал: «Всё», вновь поднимая вопрос о дисбалансе сил между сословиями: «Что до настоящего времени значило третье сословие в политической сфере? Ничего. Чего хочет третье сословие? Стать кем-то».

Первое время король отказывался от проведения голосования, и три сословия должны были заседать отдельно. Однако третье сословие знало, как играть общественным мнением. Под редакцией графа де Мирабо ежедневно выходила газета тиражом шесть тысяч экземпляров, что позволяло внимательно следить за событиями в Париже. И главное: третье сословие, в отличие от духовенства и знати, начало публичные дебаты. Каждый день сотни жителей приходят послушать дискуссии.

Людовику