Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин

смотровые щели, но придется их поискать. Тхар в свой последний год показала, где они, поэтому Арха знала, что найдет. Ее память стала цепкой, как у слепых, казалось, что она сможет на ощупь разыскать дорогу к любому потайному месту, и намного быстрее, чем при помощи зрения.

Обнаружив вторую щель — самую удаленную от Могил, и натянув капюшон пониже, чтобы свет не попал в подземелье, она припала глазами к отверстию, прорезанному в плоской каменной плите. И увидела внизу тусклый отблеск чародейного огонька.

Он был там, наполовину скрытый от нее границей поля зрения. Эта смотровая щель выходила вниз в конец длинного коридора, упиравшегося в тупик. Она видела только его спину, опущенную шею и правую руку. Он сидел у стены, чуть ли не в самом углу и ковырял ножом камень, впрочем, это был не нож, а короткий стальной кинжал с рукоятью, усыпанной самоцветами. Клинок его был сломан, а обломок лежал на полу, прямо под смотровой щелью. Человек сломал кинжал, пытаясь раздвинуть им камни, чтобы добраться до журчавшей где-то совсем рядом воды; она так звонко мурлыкала свою песенку в мертвой тишине подземелья, отделенная от него лишь этой непреодолимой стеной.

Движения мужчины были вялыми. Теперь, спустя три дня и три ночи, он совсем не походил на себя, гибкого и спокойного, который стоял перед железной дверью и смеялся над своим поражением. Он был по-прежнему упорен, но силы уже покинули его. Волшебник не знал такие чары и заклятия, которые могли бы сдвинуть камни. И нож в этом деле был совершенно бесполезен. Чародейный свет горел устало и тускло. Пока Арха наблюдала, свет вдруг вспыхнул, человек резко дернулся и выронил кинжал. Но он подобрал его и упрямо продолжал пытаться вогнать сломанный клинок между камнями.

Лежа на берегу реки среди скованных льдом камышей и совершенно забывшись, кто она и что тут делает, Арха приблизила губы вплотную к узкой щели в обледенелом камне и, сделав из ладоней рупор, чтобы направить весь звук вниз, произнесла:

— Эй, чародей!

И ее голос скользнул вниз по каменной гортани и прошелестел холодным шепотом в подземном туннеле.

Человек вздрогнул, с трудом поднялся на ноги, оказавшись целиком вне поля ее зрения. Снова припав губами к смотровой щели, она сказала:

— Иди назад, вдоль стены, которая примыкает к реке, до второго поворота. Первый поворот налево. Пройди два справа, в третий сверни. Пройди один справа, войди во второй. Потом налево. Потом направо. И оставайся в Разрисованной Комнате.

Когда Арха меняла позу, снова заглядывая в щель, она нечаянно пропустила в отверстие дневной свет, который проник сквозь дыру в туннель всего на какое-то мгновение. И когда она опять припала к отверстию глазом, человек находился уже в поле ее зрения и глядел прямо вверх. Теперь она очень ясно увидела его лицо: все в шрамах, напряженное и жадное. Губы его пересохли и почернели, глаза ярко сверкали. Он поднял жезл и тянул его вверх, приближая огонек на его конце все ближе и ближе к ее глазам. Испугавшись, она отпрянула назад, прикрыла каменную щель крышкой и нагребла на нее побольше всякого мусора, чтобы скрыть от чужих глаз. Потом вскочила на ноги и проворно заспешила назад, к Священному Селению. Она почувствовала, как дрожат ее руки и кружится голова. Что ей делать дальше, она не знала.

Если он последует ее указаниям, то вернется к железной двери и пройдет дальше к комнате с картинами. Там не было ничего, что могло бы понадобиться ему. Но через потолок Разрисованной Комнаты проходила очень удобная смотровая щель, выходящая наверх к сокровищнице Храма Богов-Близнецов. Может быть, поэтому она и послала его туда? Она не была в этом уверена. Она не знала даже, почему вообще заговорила с ним.

Арха могла бы спустить ему немного воды через одну из таких смотровых дыр и позвать его к тому месту. Делая это много раз, она сохранила бы ему жизнь достаточно долгое время. А что дальше? Она может опускать ему то тут, то там понемногу воды и пищи, и он много дней будет ходить и ходить от одного такого места к другому — много дней, месяцев — сколько она пожелает. Пусть чужеземец блуждает по Лабиринту, а Арха будет наблюдать за ним в смотровые щели, объяснять ему, где в следующий раз он сможет найти пищу и воду, иногда обманывая его, чтобы он искал напрасно. Но все равно каждый раз придется идти туда, куда она скажет. Это научит его, как издеваться над Безымянными, как гордиться своим мужеством в священном месте, где погребены Бессмертные Мертвые!

Но все время, пока он там, ей нельзя входить в Лабиринт. Почему, собственно, спрашивала себя Арха и отвечала: потому что в таком случае он сможет бежать через железную дверь, которую мне придется, войдя туда, оставить открытой… Но если даже чародей и убежит оттуда, дальше Подмогилья ему не уйти. Значит, истина заключается в том, что Жрица боится сойтись с ним лицом к лицу. Она все время опасалась его волшебной силы, которой он воспользовался, чтобы проникнуть в Подмогилье, боялась его колдовского света. И однако, так ли велика его сила, что Арха боится ее? Ведь Силы подземелья на ее стороне. Ясно же, что ничего серьезного в царстве Безымянных он сделать не сумеет. Он не смог открыть железную дверь, даже пищи не создал при помощи своей магии, даже не добыл себе воды сквозь каменную стену, не вызвал на помощь никаких демонических чудовищ, чтобы они, например, разрушили стены. Чужеземец не совершил ничего особенного, чего она ожидала и боялась, считая, что чародеи умеют это делать. Он даже не смог за три дня отыскать верную дорогу к дверям Главной Сокровищницы, которая, очевидно, была целью его поиска. Хотя Тхар подробно разъяснила, как пройти туда, сама Арха еще ни разу там не была, все время откладывая поход из-за какого-то благоговейного страха, из-за странного нежелания, которое со временем не проходило и которое она не могла себе объяснить.

А теперь Арха думала, почему бы ему не совершить это путешествие? Он сможет увидеть в Сокровищнице все, что пожелает, все драгоценности, накопленные в Могилах. Только много ли ему от этого будет толку? Зато она сможет вволю поиздеваться над ним, например, скажет, чтобы он напился золота и наелся алмазов… да мало ли что она тогда ему скажет!

С нервозной, лихорадочной поспешностью, которая владела ею последние три дня, Арха побежала к Храму