Пляска в степи - Виктория Богачева

Листопад — октябрь

* Неделя — последний день недели у славян назывался неделя, то есть "нет дел". В него обычно отдыхали, устраивали посиделки и тд.

* Вечерки, посиделки, беседы — это собрания молодежи и подростков в долгие зимние вечера.

Девка в тереме V. Часть 2

От автора: Это сложная часть. Но все не так плохо, как может показаться в какой-то момент.

…

⁃ Касаточка моя, — позвал он ее, не ведая, что знал это слово раньше. — Обидел тебя кто?.. Сгорбившись, Звениславка склонила голову. От его нечаянной, редкой ласки сделалось лишь горше. Ни за что бы он не назвал ее так, коли ведал бы, что она натворила. Сейчас она расскажет, и князь отпустит ее плечи, оттолкнет в сторону и резко выпрямится, повелительным жестом откинет за спину свой плащ. Чтобы ничем ненароком не коснуться своей грязной жены. Непрошенное воспоминание пришло на ум. Не так давно Звенислава уже стояла подле мужа на коленях, когда разувала его после свадебного пира. Он сидел тогда на лавке и точно также смотрел на нее сверху вниз… Недвижимый как скала, положив ладони на бедра, он сидел и лишь молча наблюдал, как она снимает сперва его правый сапог, а затем — левый. Ни единым жестом он не подсобил ей, не потянулся в ее сторону, ибо так было заведено. А после, когда, отложив в сторону сапог, Звенислава отважилась поднять лицо и взглянуть на мужа, он подхватил ее на руки будто перышко и усадил себе на колени… Она моргнула, и воспоминание минуло. ⁃ Что приключилось, милая? — спросил Ярослав, заметив, что жена перестала горестно рыдать. Придерживая ее за плечи, он встал сам и помог подняться ей. Звениславе бы оттолкнуть его руки, ведь у нее не было права на его жалость. Она предала его — своего князя, мужа, господина. Она не смеет купаться в его ласковом взгляде, не смеет слышать ласковый голос, чувствовать бережное касание его пальцев. Она сотворила такое, что заслуживает, чтобы эти пальцы, от которых она не знала прежде боли, вытащили из-под кики ее косы да хорошенько за них оттаскали. ⁃ Княгиня Мальфрида… — вздохнув, сказала Звенислава. — То моя вина… ⁃ Что говоришь ты? — князь переменился в лице, когда она заговорила об его мачехе. Он как раз усадил жену на лавку подле стола и сам сел напротив. Сгорбившись, Звениславка склонила голову, опустив взгляд на сложенные на коленях руки, и стиснула в кулаках подол дорогого, расшитого платья до побелевших костяшек. На мужа смотреть сил у нее не было. Она и так ведала, как потемнеют от гнева его светлые глаза, как побледнеет старый шрам на щеке, как заходят по лицу желваки — до того крепко князь стискивал зубы всякий раз, когда гневался. Вздохнув, Звенислава рассказала мужу все. Как пришла однажды в терем ее дядьки незнакомая женщина-знахарка, назвавшаяся Зимой. Как она вылечила дядьку от недуга, когда прочие лекари лишь разводили руками да велели готовиться подносить Богам поминальные жертвы, ибо долго дядька Некрас не проживет. Как приветил ее тогда князь, оправившись от тяжелой лихоманки. Как она сама, Звенислава, подсобляла госпоже Зиме с врачеванием, собирала для нее травы, заваривала целебные настойки и толкла мази… Как в четыре руки они накладывали повязки кметям Ярослава, посеченным хазарами перед самыми воротами дядькиного терема. Как шептались за спиной у знахарки, что та ведьма и ворожит на железе. Ярослав слушал, не перебивая, но все больше темнел лицом. Звенислава старалась пореже на него глядеть. И без того недоставало храбрости в ее зайчишечьем сердечке. Коли посмотрит на хмурого, грозного князя, так и вовсе последнюю смелость растеряет. Уйдет в пятки робкая душонка, и слова вымолвить не сможет. Звенислава рассказала мужу, как однажды ночью во время пути на Ладогу воочию убедилась, что слухи про знахарку оказались правдивы: она ворожила, стоя в реке, и вода бурлила черным. Как она забеспокоилась, когда госпожа Зима пропала, едва впереди по стезе показался ладожский терем. Как однажды увидала ее, никем не замеченную, замотанную в тряпье, в своих горницах. Как попросила знахарка ее втайне заказать у кузнеца в городище торквес и даже показала рисунок угольком на бересте. Как послушно она исполнила ее просьбу, дважды встречалась с кузнецом, ускользая из терема прочь, никому ничего не говоря. И как узнала тот торквес в обуглившемся, покрытым кровью княгини Мальфриды куске железа, что нашли подле ее холодного тела. ⁃ Прости меня, господин. Выходит, моими руками пришла в твой дом беда. Договорив, она замолчала. Ссутулилась и еще пуще склонила голову, хотя казалось, что ниже уж некуда. Она ждала, что скажет князь. Ждала его приговора. Ярослав устало потер переносицу. Глупая, глупая девка сидела перед ним. ⁃ А попроси она нож, ты бы тоже дала? — спросил он строго. ⁃ Нет, — она быстро-быстро замотала головой. — Я не ведала, для чего ей торквес! Она сказала, что в дар для ее давней подруги… Князь так на нее посмотрел, что Звениславка разом замолчала и подавилась словами, позабыв, что еще хотела сказать. ⁃ Как ты могла ей поверить? Нынче Ярослав говорил с ней холодно и враждебно, словно и не он совсем недавно назвал ее касаточкой и силился припомнить все ласковые слова, которые только знал. Она заслужила, Звениславка это знала. Заслужила и ярость мужа, и его злость, и недоверие. И строгий взгляд из-под нахмуренный бровей, и суровый прищур его потемневших глаз. Она чувствовала себя голой, когда он вот так глядел на нее, пронзая насквозь. Голой и беззащитной, да так в общем-то и было. Он ее господин, и он один нынче вправе распоряжаться ее жизнью. Вправе ее наказать. Хотелось плакать, но Звенислава крепилась. Простит ли он ее? Сможет ли когда-нибудь вновь доверять? После всего, что случилось; после всего, что она скрывала от него? Пусть по глупости да наивности, без злого умысла, не замышляя дурное, но все же скрывала. ⁃ Она была ко мне добра, — Звенислава ответила на вопрос мужа единственную правду. *** Тем вечером в горнице при тусклом свете жировика она дожидалась князя до поздней ночи. Сидела на их покрытой мехами постели и сперва пыталась вышивать мужу рубаху, но вскоре бросила, исколов все пальцы и трижды спутав нитки. Тяжелая, богато украшенная кика лежала подле нее на лавке. Сегодня она сдавливала голову Звениславы неподъёмным обручем, отчего ломило виски. Отложив в сторону шитье, княгиня уже не стала браться ни за что иное, а