Эйнемида II. Право слабого. - Антон Чигинёв

и только твой! – внезапно он гаркнул так, что слышно было, казалось, даже в Грейе. – Воины! Слава царице Кинане!

– Слава! Слава! Слава! – с готовностью рявкнули десятки глоток. Воины обступили царицу, пытаясь коснуться её плаща или сапога. Досталась порция славословий и Белену. Немалых трудов стоило убедить разгорячённых людей, что осада не закончена, нужно отдыхать и готовиться к следующей битве.

– А знаешь, я поняла, как они сломали стену, – сказала Кинана, когда все немного утихомирились. Не учавствовавшие в битве уже копошились в проломе, пытаясь хоть как-то заделать брешь.

– Колдовство? – с сомнением спросил Белен. Верь не верь, но обломки стены лежали прямо у него под ногами.

– Колдовство, но другого рода, – Кинана подняла валявшийся у её ноги камень. – Что ты видишь?

– Камень, – пожал плечами келенфиянин, ‒ Мокрый.

– А крепёжный раствор на нём видишь? – царица протянула камень Белену. Воин взял обыкновенный серый булыжник так, словно тот вот-вот был готов плюнуть неарским огнём. – Гисеры искусны в метаморфозах, а в Основания заговоры на воде удаются лучше всего. Нашли слабое место и превратили часть раствора в воду, а у нас всё-таки не Нинурта, стены не слишком толстые. Хотела бы я побеседовать с их главным жрецом...

Улыбнувшись обескураженному келенфиянину, царица отправилась досыпать столь грубо потревоженный сон.

***

– Услышь меня, Даяра, неистовая непокоряющаяся. Ответь! Мы сражаемся, мы гибнем, мы страдаем. Скажи хоть слово.

Пальцы Кинаны сжаты добела, зубы стиснуты до скрипа, на бледном напряжённом лице застыла одинокая холодная слеза. Камни молчат.

– Защити свой народ, помоги тем, кто верен тебе. Наставь, дай совет. Сделай хоть что-нибудь. Ответь!

Голос девушки дрожит, в нём боль и вековая усталость. Глаза подведены тёмными кругами, Кинана не помнит, когда спала последний раз. Камни молчат.

– Я прогневала тебя? Ты не хочешь говорить со мной, не хочешь услышать меня? Возьми мою жизнь, но люди ни в чём не виноваты! Помоги мне спасти их! Наставь, дай совет, ответь!

Тишина, лишь подвывает ветер за узкими окнами-бойницами. Камни холодны, им нет дела до суетных забот недолговечных смертных. Они молчат.

– Ты ведь мудра, ты ничего не делаешь зря. Это твой замысел? Или ты просто жестока? Или тебе просто нет дела до нас? Я... Я не знаю, я сомневаюсь. Я буду делать то, что должна, и пусть свершится то, что должно свершиться. Я пойду вперёд, с тобой или без тебя. Я сделаю то, что должна... Я сделаю...

Камни молчат.

***

– И всё-таки это безумие, – Белен со странной смесью гнева и жалости смотрел на царицу, отрешённо разглядывающую свои руки на покрытом картой столе.

– Ты видишь выход лучше? – не оборачиваясь спросила Кинана.

– Мы можем держаться ещё, – по лицу келенфиянина было видно, что он сам не верит своим словам.

– У нас в стене огромная дыра, а варваров намного больше. Один раз их удалось отпугнуть, но в следующий это не сработает. Их страх перед огнём быстро пройдёт. К тому же, огня у нас всё равно больше нет...

– Всё лучше, чем сдаваться, а то, что ты затеяла, это именно сдача.

– Это хоть какая-то возможность. Другой всё равно нет.

– И этой нет тоже! – от волнения забыв про келенфскую учтивость, Белен хлопнул рукой по столу. – Даже если они согласятся... Ангвеземест опытный воин, а ты... – он осёкся на полуслове.

– А я слабая девушка, – закончила за него Кинана. – Я знаю.

– А если знаешь, что тогда? Он просто убьёт тебя, а потом всех нас.

– Он это сделает и так. Мы продержались, сколько могли, но ещё один штурм не выдержим, и ты это прекрасно знаешь. Именно поэтому мы решили то, что решили. Зачем мы снова об этом говорим?

– Ещё не поздно передумать.

– Уже поздно...

Их спор прервало появление пенинт-эпилоха Автомеда, одного из немногих выживших командиров. Лицо воина выглядело взволнованным.

– Они идут, госпожа, – сообщил он. Кинана кивнула.

– Ну вот и всё. Идём, Белен. Будем делать, что решили. Нравится нам это или нет.

Келенфиянин недовольно промолчал.

У ворот уже собралось немало народу, о переговорах знали все и каждому хотелось узнать, о чём будет идти речь. Стараясь держаться невозмутимо, Кинана, в сопровождении Белена, взошла на стену.

– Прекрасное утро, царица. Просто замечательное, чтобы принять неизбежное и сдаться. Ведь ты об этом хотела со мной говорить? – на сей раз, Ангвеземеста сопровождала куда более внушительная свита: четверо гисерских вождей и их знамёносцы. От пестроты одежд и развевающихся лент рябило в глазах.

– Я вызвала тебя потому, что пришло время остановить кровопролитие. Слишком много воинов погибло, и ещё больше погибнет, если вы продолжите упорствовать.

– Полностью согласен, царица. Мы мирный народ и не любим крови, – гисер хищно оскалился крепкими белыми зубами. Вожди за его спиной заулыбались. – Итак, какие твои условия?

– Моё условие простое: хватит нам с тобой отсиживаться за чужими спинами, решим дело между собой. Я вызываю тебя на поединок, вождь Ангвеземест! Если победишь – крепость твоя, если побеждаю я – вы убираетесь из Герии. Что скажешь?

Повисло изумлённое молчание. Ангвеземест уставился на царицу, не веря своим ушам.

– Поединок? Я не ослышался? – он моргнул и вдруг искренне, громко расхохотался. Кинана невозмутимо ждала окончания веселья.

– Женщина, ничего глупее я не слышал в жизни! – воскликнул гисер, отсмеявшись. – Не иначе, ты обезумела от страха или выпила дурной воды. Чтобы я дрался с женщиной! С чего бы мне это делать?

– Ты ведь сам сказал, что не любишь кровопролития, – невозмутимо ответила Кинана. – Так прекрати губить своих воинов. Если победишь, крепость достанется вам.

– Она и так достанется нам. Послушайся доброго совета, женщина: сдавайся и крови не прольётся.

– Эгора не достанется вам без боя, и я тоже. Помнишь, три дня назад вы бежали от этих стен, помнишь огонь? У нас его ещё много. Приходите, мы найдём чем вас встретить. Мало ваших трупов уже оттащили от этих самых ворот? Оттащат ещё больше.

– Для воина погибнуть в битве – честь. Кто погибнет, погибнет со славой, а остальные ворвутся в крепость и перебьют вас всех без пощады. Если хочешь, чтобы твои