Фрейд - Питер Гай

Подход Фрейда к симптоматике у маленького Ганса был характерен для его аналитического метода: основатель психоанализа серьезно относился к сообщениям о психических состояниях, независимо от того, какими бы нелепыми или тривиальными они ни казались на первый взгляд. «Скажут, что это глупая тревожная мысль маленького ребенка. Но невроз не говорит ничего глупого, равно как и сновидение. Мы бранимся всегда, – замечает Фрейд, обращаясь к читателям, – когда ничего не понимаем. Это значит – облегчить себе задачу». В одном из немногих комментариев относительно аналитической техники мэтр критикует отца Ганса за излишне сильное давление на мальчика: «Отец задает слишком много вопросов и исследует по собственным заготовкам, вместо того чтобы дать высказаться малышу». Фрейд сам совершил подобную ошибку с Дорой, но теперь он осознал ее, и, кроме того, эмоциональные ставки были не столь высоки – по крайней мере, для него. Если следовать методу Графа, предупреждал он, анализ станет неясным и ненадежным. Психоанализ, как неустанно повторял его основатель с 90-х годов XIX столетия, есть искусство и наука внимательно слушать.

Фобия Ганса постепенно усиливалась. Он отказывался выходить из дома, а когда выходил, ему иногда хотелось смотреть на лошадей. В зоопарке мальчик сторонился больших животных, которых раньше любил, но продолжал с удовольствием разглядывать маленьких. Малыша явно интересовали половые органы слонов и жирафов. Озабоченность Ганса гениталиями – собственными, отца, матери, маленькой сестренки, животных – угрожала превратиться в навязчивое состояние. Однако Фрейд посчитал необходимым оспорить очевидный вывод Макса Графа, что его сын боится больших пенисов. Бесценным ключом к разгадке для мэтра послужил записанный отцом разговор с Гансом на интересующую мальчика тему. «Наверное, ты испугался, – предположил отец, – когда однажды увидел большую «пипику» лошади. Но тебе не нужно этого бояться. Большие животные имеют большую «пипику», а маленькие животные – маленькую». Ганс разговор поддержал: «И все люди имеют «пипику», и «пипика» вырастет вместе со мной, когда я стану больше; она ведь прикреплена». Для Фрейда это был явный признак того, что маленький Ганс боится потерять свою «пипику». Для данной фобии есть специальный термин – комплекс кастрации.

На этом этапе анализа юный пациент и его отец пришли на консультацию к Фрейду, теперь впервые услышавшему и увидевшему «материал», который очень помог в излечении маленького Ганса. Страх перед лошадьми отчасти отражал страх мальчика перед отцом, у которого были большие черные усы, напоминавшие ему большую черную морду животного. Как выяснилось, Ганс смертельно боялся, что отец рассердится на него за то, что он не способен сдерживать свою безмерную любовь к матери и подспудное желание смерти ему самому. Кусающаяся лошадь была заменой разгневанному отцу, а упавшая лошадь – мертвому. Таким образом, страх перед лошадьми у маленького Ганса представлял собой сложное уклонение, способ справиться с чувствами, в которых малыш не осмеливался признаться ни себе, ни кому-либо другому[132]. Он переживал эти конфликты все более болезненно, потому что любил отца, соперником которого себя воображал, а страстная любовь к матери сосуществовала с садистскими желаниями по отношению к ней же. Для Фрейда страдания маленького Ганса подчеркивали вездесущую двойственность человеческой психики. Мальчик мог ударить отца, а затем поцеловать место, куда пришелся удар. Его действия могут служить символом всего поведения человека. В эдиповом треугольнике двойственность является правилом, а не исключением.

С того момента, как Фрейд доброжелательно объяснил эти факты пятилетнему пациенту, фобия Ганса начала ослабевать. Тревога тоже исчезла. Непозволительные желания и страхи ребенка искажались, превращаясь в симптомы. Его отношение к фекалиям – «люмпфу», который выходил из него, было характерным для защитного искажения: они вызывали у мальчика любопытство, однако он превращал приятные и волнующие ассоциации со своими догадками о них – младенцы похожи на «люмпф» – в неосознанный стыд, а затем в открытое отвращение. Точно так же фобия Ганса, этот источник неприятных ощущений, была обусловлена определенным зрительным образом (резвящаяся лошадь), который раньше доставлял мальчику огромное удовольствие. История его болезни – прекрасная иллюстрация действия защитных механизмов в эдиповой фазе.

По мере того как продвигалось лечение Ганса и он обретал бо2льшую внутреннюю свободу, мальчик смог признаться в том, что желал смерти маленькой сестренке. Малыш рассказал о своей теории «люмпфа», а также о представлении, что он будет одновременно отцом и матерью своим детям, которых родит через задний проход. Эти признания были нерешительными – Ганс тут же брал свои слова обратно. Он говорил, что хочет иметь детей и (в продолжении фразы), что не хочет иметь детей. Как бы то ни было, признание подобных мыслей и предположений – большой шаг к исцелению. И действительно, на протяжении всего лечения маленький Ганс продемонстрировал необыкновенную проницательность и способность к анализу. Он отвергал идеи отца относительно своего невроза, если те преподносились в неподходящее время или слишком настойчиво, а также разумно проводил границу между мыслями и действиями. Пятилетний мальчик прекрасно понимал, что думать и делать – отнюдь не одно и то же. Поэтому он мог настаивать на своем праве оставаться невиновным даже при наличии самых агрессивных желаний. Когда Ганс рассказал отцу о своих мыслях (на самом деле желании, чтобы это произошло), что маленькая сестра во время купания может упасть в воду и умереть, старший Граф так истолковал его слова: «И ты остался бы тогда один у нас с мамой. Но хороший мальчик этого все-таки не желает». Маленький Ганс спокойно заметил: «Но думать об этом ему можно». На возражение отца: «Но это нехорошо», у него уже был готов ответ: «Когда он об этом думает, это все-таки хорошо, потому что тогда можно написать об этом профессору». Профессор не мог скрыть свое восхищение: «Славный маленький Ганс! Ни у одного взрослого я не желал для себя лучшего понимания психоанализа». Разрешение его эдиповых конфликтов оказалось чрезвычайно вдохновляющим: малыш представил, что его отец женится на собственной матери; таким образом он, Ганс, сможет «сохранить» его и одновременно жениться на своей матери. И у них будут дети.

Путь, по которому шел Фрейд, чтобы выявить злодея в психологической драме маленького Ганса, оказался гораздо короче и был менее мучительным, чем если бы лет через десять или позже его попросили провести психоанализ большого Ганса: «Врач, занимающийся психоаналитическим лечением взрослого нервнобольного, в результате своей работы по раскрытию напластованных психических образований в конечном счете приходит к определенным гипотезам об инфантильной сексуальности, в компонентах которой он, как ему кажется, выявил движущие силы всех невротических симптомов последующей жизни». С маленьким Гансом так глубоко копать не было нужды. Если Фрейд с явным удовлетворением называл этот случай типичным и образцовым, то именно потому, что в нем с такой ясностью сконцентрировалось то, что психоанализ взрослого человека выявил бы лишь в результате долгих усилий.

Одной из теорий, которую проиллюстрировал сей необычный случай психоанализа ребенка, была теория эдипова комплекса – как нам известно, Фрейд значительно усложнил ее после того, как впервые сформулировал приблизительно 10 годами раньше. Маленький Ганс оказался не менее информативен в отношении работы вытеснения. Фактически это был хрестоматийный пример с чрезвычайно прозрачными маневрами самозащиты. Пятилетний ребенок уже начал возведение психологических барьеров, таких как стыд, отвращение и ханжество, но еще не укрепил их. Естественно, Фрейд в своей антибуржуазной манере предположил, что они еще не превратились в прочные стены, обороняющие социум и культуру взрослых, особенно современного среднего класса. Этот взгляд на историю вытеснения у развивающегося ребенка позволил основателю психоанализа сказать несколько резких слов по поводу откровенности обсуждения вопросов сексуальности с детьми. Вследствие этого конкретный случай маленького Ганса не просто богатая антология психоаналитических идей: Фрейд намекает на влияние этих идей за пределами кабинета врача, хотя произойдет это не в 1909 году, а несколько лет спустя.

Мэтр был доволен, что анализ маленького Ганса не имел сомнительных преимуществ гипотезы. Клиническая картина оказалась осмысленной, а пациент соглашался с толкованием только тогда, когда оно подходило. Кроме того, Ганс преодолел свою тревогу и фобию. В коротком постскриптуме, добавленном 13 лет спустя, в 1922-м, Фрейд торжествующе рассказывает о встрече с повзрослевшим маленьким Гансом, который теперь был статным 19-летним юношей. Впоследствии Герберт Граф, вошедший в историю психоанализа под псевдонимом маленький Ганс, стал известным оперным продюсером и режиссером. Фрейд не мог не злорадствовать: мрачные прогнозы его критиков не сбылись. Они предсказывали, что психоанализ лишит мальчика невинности и разрушит его будущее. Теперь основатель движения мог всем сказать, что они ошиблись. Родители Герберта развелись, и каждый затем снова вступил в брак, но их сын выдержал это тяжелое испытание, а также без проблем пережил пубертатный период. Но особое внимание Фрейда привлекло замечание юноши, что, когда он читал свою историю болезни, ему казалось, что речь идет о другом, абсолютно незнакомом человеке. Точно так же Мартин Фрейд не мог вспомнить, что именно говорил ему отец, чтобы восстановить его самоуважение после унизительной сцены на катке. Замечание Герберта напомнило мэтру, что самый успешный психоанализ тот, о котором пациент забывает после окончания сеансов.