Дети города-героя - Ю. Бродицкая

подтолкнул к пулемету Василия Васильича. Командир пулеметного взвода поглядел на него. Усмехнулся. Вставил ленту. Показал мишень. Отошел в сторону.

Василий Васильич расстроился поначалу. Стрелять по мишени интереса мало. Чем тратить патроны впустую, лучше же по врагу. Потом понял. Это хозяева их охраняют, гостей. Боятся вызвать на них ответный огонь. Но стрелять по мишени не стал. Зорким глазом углядел рядом с мишенью пустую бочку. Решил: если не в фашиста, тогда хоть по бочке. Засвистят, забарабанят по ней пули — все-таки веселее будет. Прицелился. Выпустил всю очередь одним махом.

Командир, услышав очередь, подскочил на месте:

— Погоди, погоди! Откуда столько патронов?

Василий Васильич усмехнулся лукаво:

— Что значит, откуда? Из ленты вестимо. Сто патронов, сто выстрелов.

— Не могло быть ста, — сказал командир. — Одиннадцатую пулю в ленте я вынул. Думал, выстрелишь десять раз, стрельба оборвется. А ты…

Василий Васильич усмехнулся снова:

— Вы вынули, я вложил.

Командир не поверил:

— Потихоньку я вынул. Ты и не видел даже. Не мог видеть.

Теперь рассмеялся Макаров:

— Кого провести хотели. Ночью его разбудите — он в пулемете разберется и сонный…

Потом Василий Васильич ходил по землянкам. Бойцы встречали его ласково. Какой мальчонка на фронт приехал! Для одних он был младшим братишкой. Для других — сынком. А он ходил серьезный, озабоченный, подтянутый. Инструктировал пулеметчиков:

— Нет, вообще-то наш «максим» безотказный. Хорошо работает. Но, сами знаете, в каждом деле случается всякое. Так вы не теряйтесь. Если заест в бою… — И он показывал, что нужно делать, чтобы пулемет снова стал работать как надо.

Бойцы слушали. Удивлялись:

— Вот так мальчонка. Маленький, а башковитый. Одно слово, военная гвардия…

…Сколько уже прошло с той поры, когда был «максим-ленинградский» для Василия Васильича роднее родного сына. Теперь две дочки подросли у него — Елена и Антонина.

Знают ли они, что «паренек с плаката», которым так гордились в войну ленинградцы, — их отец?

Знают. Конечно, знают. Хотя Василий Васильич не из тех, кто сам, по доброй воле, станет кому-либо рассказывать о себе. И потом… он всегда искренне считал и считает, что тот плакат, который нарисовал в войну художник Пахомов, — просто символ. Символ всех тех мальчишек и девчонок, что трудились тогда в Ленинграде. Трудились не жалея сил, потому что знали: «Если врага убил твой брат, это он, а не ты солдат». А быть солдатом хотел тогда каждый!..

— ★ —

…Учащиеся 94-й школы принимают деятельное участие в подготовке школы к ремонту. Для работы нужен строительный материал, и вот пионеры и школьники всех классов начали заготовку кирпича…

Виктор Нечуятов, Корнил Лукин, Вася Федоров разбирают разрушенные стены домов и отбирают хороший целый кирпич.

* * *

…Много инструмента понадобится для восстановления Ленинграда. Строителям нужны будут пилы, топоры. Пионеры и школьники 44-й школы решили начать сбор инструмента.

У себя на квартире, у соседей ученицы 3-го класса Люда Зуевская, Валя Бочарова, Эла Гинкевич разыскали строительные инструменты. Комсомольцы своими силами отремонтируют его, и молодые восстановители будут иметь тот инструмент, который необходим для работы.

* * *

…Восстановленный Ленинград должен быть еще лучше, еще краше, чем до войны.

В городе нужно снова разбить цветники, озеленить улицы, восстановить разрушенные скверы и парки. Школьники Ленинграда взялись за работу. Во многих районах уже начались воскресники по разбивке газонов. На днях большой воскресник состоялся в Володарском районе. Здесь, на Шлиссельбургском проспекте, сильно пострадавшем от вражеских обстрелов, идет деятельная подготовка к озеленению.

(«Смена» № 94, 13 мая 1944 г.)

Н. Трунина

Мои мальчишки и девчонки

(Рассказы учительницы)

Дом № 62 на набережной Фонтанки. Большое здание с нарядным фасадом, перед которым разбиты клумбы с яркими цветами. Это школа № 206 Куйбышевского района.

В 1942 году в ней размещался детский приемник-распределитель Куйбышевского района, начальником которого тогда была я. О своих мальчишках и девчонках и рассказываю я в этой книге.

Женя Козлов

Он пришел к нам в полной форме красноармейца. В больших сапогах, которыми демонстративно стучал на весь приемник. Своему детскому лицу он старался придать солидность и деловитость.

Еще бы, целый год мальчишка провел на фронте, вел жизнь рядового бойца и даже стрелял из пулемета.

Женю привел командир части, человек с очень добрым лицом. Он сообщил, что им предстоят крупные боевые действия и Жене лучше остаться пока здесь.

Оставив ему весь паек бойца, командир тепло попрощался с мальчиком, с нами и уехал.

«Боец» хотел было поплакать, но, вероятно, это не полагалось по уставу. И он сдержался.

Теперь военные разговоры в палате мальчиков не прекращались.

Иногда наш «боец» увлекался, и реальное переплеталось с фантазией.

Разумеется, это не мешало слушателям сидеть с открытыми глазами и ртами.

И вот вечер художественной самодеятельности. Выступление Жени Козлова.

Он долго готовился к выступлению и, когда объявили его номер, стуча сапогами, своей особенной деловой походкой вышел на середину зала.

— Ребята, я вам сейчас расскажу, как наша часть с фашистами воевала.

Наступило долгое молчание…

Кругом — пугающая тишина, глаза всех устремлены на Женю. Он стоял красный, сконфуженный, наконец, не выдержав, разревелся и со словами: «А все-таки мы их побьем» — под аплодисменты и веселый смех ребят пошел на место.

Осадки

В дошкольной группе детского дома идет занятие по теме «Зима». Воспитательница задает вопрос:

— Что зимой падает с неба?

Она уверена, что ребята ответят: «Снег». И уже приготовила следующий вопрос: «Какой бывает снег?»

Но совершенно неожиданно слышит:

— Бомбы.

Воспитательница в растерянности. Пытается исправить положение.

— Правильно, — говорит она. — А что еще?

— Снаряды, — без запинки отвечает другой.

— Хорошо, — еще более теряется воспитательница. — Еще что?

— Осколки! — хором кричат остальные.

Воспитательница слышит все, что угодно, только не «снег». Малыши говорят о кирпичах, кусках штукатурки, досках, падающих из верхних этажей разрушенных домов. И о других «осадках» города-фронта.

И никто не вспоминает о снеге.

Толя Денисенко

Вечером 31 декабря 1941. года, ложась спать, ребята тихонько переговаривались между собой.

— А помнишь, в прошлом году какие подарки давали? — спросил Володя Селиванов своего соседа Петю Грекова. — И конфеты, и печенье, и орехи.

— И еще яблоко, — добавил Петя.

— И не всё, и не всё. — Толя Денисенко, который обычно заикался, тут от волнения даже заикаться перестал. Только перед каждым словом говорил свое обычное «дык, дык». Его, конечно, так и прозвали: Дыкдык. Он не обижался.

— Что ты там,