Иные песни - Яцек Дукай

Ббабахххх! — все стоящие на холме вздрогнули. Это в очередной раз отозвалась построенная за ночь в ближайшей роще катапульта; громадная, топорная макина из древесины и веревок, которую заряжали и спускали всего несколько раз за час. Она метала в сторону Колениц приготовленные Антидектесом Александрийцем пыросовые микстуры в громадных бочках, которые в полете над городом разваливались и проливали на крыши и улицы вонючий ливень. Один раз в три попытки эта гадость загоралась, и вот тогда на Коленицу с неба стекал истинный ад. Уже горела десятая часть города; ничего, загорится больше.

Аурелия ожидала фонтана огня — но на сей раз напрасно. Ах, вот если бы лунные меканики могли взяться тут за дело, если бы здесь был хотя бы один триплет гиппырои…! Она подумала о рядах катапульт, оборудованных перпетуа мобиле из светлой ураноизы, самостоятельно заряжающихся каждую минуту; о сбрасываемых с неба на врагов пыровниках, после удара которых остаются только черные кратеры и горячее стекло; о реде Всадников Огня, которые в мгновение сравняли бы этот город с землей…

— Сдадутся! Сдаются! — кипятился за ее спиной капитан Полянский. Эстлос Людевиг Полянский был прислан сюда королем Вистулии, чтобы «надзирать за начинаниями стратегоса Бербелека-из-Осторога и быть опекой над поверенной стратегосу армией». На самом деле, ни за чем он не надзирал и ни для кого не был опекуном: с первой же встречи с Бербелеком он таскался за ним словно жаждающий восхищения песик. — Вы видите, что там, собственно, происходит? Мы вошли? Они вывесили белый флаг? — Он хаотически переходил с вис тульского на греческий, так что Аурелия понимала только каждое второе его восклицание.

Стратегос оторвал глаз от окуляра, выпрямился, потянулся.

— Отступление, — сказал он по-гречески, принимая во внимание присутствие здесь Олафа Запятнанного и Хасера Обола, измаэлита. — Отозвать отряды от стен. Отвести бегемотов. Пехота остается на воротах, страхуем подходы и южную стену. Огонь на четвертую и пятую башни. Отдых, разобраться с ранеными, рапорт; офицеры ко мне в полдень.

— Но ведь… — возмутился эстлос Полянский.

— Думаешь, что у Крыпера не готова вторая линия обороны внутри крепостных стен? Думаю, что хоть столечки ума он Солнышка унаследовал. Всякий день, всякий час — для него это шанс для получения подмоги. Наши уже остановились, он устоял, теперь возвращается отраженная волна. Гляди, уже топчутся друг по другу. Стремительность утрачена. Мне нужен рапорт, как с земли выглядят эти внутренние укрепления. Вестового ко мне, немедленно, как только увидите «Тучелома». Порте, кахва.

— Уже подаю, господин.

Все спустились к палаткам. Шатер стратег оса не был ни самым большим, и располагался он не посредине; на самом деле он стоял на самых тылах обоза. Все шлепали по грязи; каждую ночь лили обильные дожди (что весьма способствовало защитникам, так что, возможно, это была и их работа). Перед тем, как войти в палатку Бербелека, все очищали сапоги от комьев глины и растоптанной трав, для этой цели в землю вкопали дощечки с острыми краями. Аурелия единственная ходила босиком.

Для семерых человек палатка была явно мала; всем сразу же пришлось сесть. Один только старый Порте остался на ногах, хлопоча у печурки. Входной клапан оставили открытым. У входа стоял высокий хоррорный в полном угольном доспехе, с секатовницей на плече.

К сожалению, это был всего один из всего лишь десятка солдат Хоррора, находящихся сейчас в распоряжении Иеронима Бербелека.

Хасер Обол, тысяч ник Византийского Хоррора, повел глазами за взглядом Аурелии.

— Сегодня или завтра, — сказал он. — Так или иначе, уже плывем к Данцигу.

Войско Обола было заранее оплачено и, теоретически, с начала года находилось под командованием Бербелека. Но сначала его нужно было перебросить на поле боя. Тем временем, стратег оса сопровождал один лишь гегемон Хасер с десятком хоррорных — скорее, в качестве символа, чем действительной военной помощи. Его палатка стояла рядом. Над конусами темного полотна развевался флаг Хоррора: красный кулак в черном зубчатом колесе на белом фоне. В соответствии с намерениями стратег оса, он должен был заставить задуматься Крыпера Чужебрата. И наверняка заставил — раз Чужебрат так быстро послал за подмогой.

Эстлос Бербелек уселся в углу; расстегнув кируффу, он закинул ногу на ногу. Аурелия задумывалась над любовью стратег оса к африканской одежде. Слуга подал ему кружку горячей кахвы. Не моргнув, Бербелек пил горячую жидкость.

Одноглазая Янна-из-Гнезно, заместитель Бербелека еще из тех времен, когда он был одним из полевых маршалов Вис тулии, не обращая внимания на других, что-то вычерчивала в картах, разложенных на крышке сундука, который она вначала пинком подвинула к шатающемуся столику. Янна казалась Аурелии даже более старшей, чем порте. Черная повязка пересекала ее перепаханный морщинами лоб, закрывая левую глазницу, затем седые волосы, стянутые в длинную косу. Янна присоединилась к стратег осу, лишь только закончился ее контракт в армии Казимира IV, то есть, летом прошлого года, после первых рейдов Бербелека на выдвинутые гарнизоны Москвы. С тех пор она оставалась на оплате Луны. Важнее всего было то, что она из немногих людей Иеронима прекрасно понимала, что деньги ей платит Луна. Данный факт особенно ее не печалил, тем не менее, с первой же их встречи она дарила Аврелию открытой антипатией. За эти полгода они не обменялись более, чем десятком фраз. Аурелии было интересно узнать причину увечья Янны — неужто она не могла оплатить услуги какого-либо текнитеса тела? — но спросить об этом не отважилась. Может быть, жительница Вис тулии и вправду уже потихоньку впадала в старческое безумие.

— Я знаю, что Солнышко с половиной Третьего Уяда стоит на линии Бурной, — тихонько бормотала Янна, непонятно, то ли самой себе, то ли глядящему на нее над краем кружки эстлосу Бербелеку. — Ближе имеются гарнизоны в Кольне, Чертыче и Нивах, но они не выступят, у них приказ сидеть на заднице и следить за собственными землями. Остается Трепей и Третий. Допустим, что Чужебрат послал им тревожный вызов, как только мы перешли границу… Если учесть дожди… Четыре дня.

— Но ты имеешь в виду только кавалерию? — удостоверился Олаф.

— Да, конница Трепея может появиться здесь уже через четыре дня. Та вторая полусотня кавалерии с Жобаллой, которую ты выслал за реку, — обратилась Янна к стратег осу, — пока что уничтожает малые группы по дюжине всадников, ведущих разведку. Пока что это всего лишь патрули, но в любой момент кто-то может прислать сюда большую группу. Тьфу, на месте Трепея я такую давно бы уже выслала, хотя бы по причине родительской заботы. Сколько это мы уже перехватили — десяток гонцов? Тут и слепой уже бы заметил. Уж я — точно.

— У Жобаллы имеется приказ сразу же отходить, — эстлос Бербелек цедил кахву.

— Жобалле лишь бы кусать и тут же отскакивать. Ты же знаешь кавалеристов. Впрочем, у него, возможно, уже и нет шанса.

От чугунной печки расходились волны жара. Аурелия невольно поворачивала лицо к огню. Порте широко усмехнулся ей, открыв желтые зубы. Он одновременно заваривал кахву, тею и пажубу, прибавляя к каждому напитку различные экзотические приправы, доставляемые ему регулярно в жестяных коробках с гербом Купеческого Дома НИБ. Вскоре палатку заполнила смесь острых запахов, даже хоррорный заглянул.

Пажуба была для капитана Полянского. В последнее время она сделалась очень популярной в центральной Европе (что эстлос Бербелек использовал в качестве аргумента, чтобы доказать арретесово влияние Чернокнижника).

— Собственно, я уже должен вас покинуть… — Полянский, чувствуя себя неловко, потирал нос. — Из моего здесь присутствия Рог мог бы сделать выводы, которые…

— Так, так, — перебила его Янна, — мы все это знаем: буйства жаждающего мести стратег оса, частная войнушка Иеронима Бербелека; в случае поражения Казимир со Световидом умывают руки.

— А что! — вспыхнул Полянский. — Или вот он останется, чтобы свидетельствовать перед Трепеем от имени Тора? — он вытянул палец в сторону Олафа Запятнанного.

Крыса кратистоса Норда пожал плечами.

— Тор уже много лет ведет открытую войну с Чернокнижником. Здесь нечего скрывать. Мы с охотой будем приветствовать стратегоса Бербелека на северном фронте.

— Войну ведет, как же! Рог никогда не пошел с войсками на Норд, только по большим праздникам устраиваете пограничные стычки, взаимно насылаете корсаров на вражеские корабли.

— Тихо, успокоились! — рявкнул стратегос. — А то всех погоню! Мы не победили, но и поражения пока тоже не понесли! Ночью я поведу штурм, подтянем на бегемотах пыресидры и пойдем в глубину города. Если только Крыпер не наготовил там каких-нибудь чудес. Когда там Бартош прибудет с рапортом?