Фаворит. Американская легенда - Лаура Хилленбранд

К 10: 30 на трибунах негде было яблоку упасть. К полудню стоянка заполнилась до отказа, поэтому автомобили оставляли прямо на декоративных лужайках ипподрома. Через дорогу находилась церковь. Священник, большой любитель лошадей, открыл ворота и великодушно разрешил всем желающим бесплатно припарковать автомобили в церковном дворе. Но машины продолжали прибывать нескончаемым потоком. Они заполнили все близлежащие улицы, парализовав движение на целый день. А на вокзалах было шумно от скрежета и пыхтения поездов, прибывавших после полудня один за другим. Один из них привез фанатов Сухаря из Сан-Франциско, которые набились как сельди в бочку во все его семнадцать вагонов. В ложе для прессы находились комментаторы со всего мира. Через несколько часов им предстояло передать полмиллиона слов азбукой Морзе по телеграфу и телетайпу и напечатать их на пишущих машинках{552}. На крыше клуба и поверх табло тотализатора сплошными рядами стояли кинокамеры. Вип-ложу заполнили знаменитости, среди которых были Кларк Гейбл, Кэрол Ломбард, Джек Бенни, Соня Хени, Джеймс Стюарт и Мервин Лерой. Бинг Кросби всю ночь трудился на «Юниверсал», записывая очередной хит, поэтому мог позволить себе устроить выходной день. Он вместе с миссис Бинг пришел поболеть за еще одного безнадежного аутсайдера из своей конюшни, жеребца по кличке Дон Майк.

К середине дня ипподром с трудом вмещал семьдесят восемь тысяч зрителей. Только на внутреннем поле их было более десяти тысяч. По официальной статистике это событие собрало вторую по численности толпу зрителей за всю историю скачек в Америке. Однако, как известно, данные о количестве болельщиков на Кентукки Дерби были явно преувеличены, поэтому эти скачки с призовым фондом в 100 тысяч долларов, несомненно, стали самыми популярными в истории страны.

Миновал полдень. Приближалось начало скачки.

Дома Поллард был занят последними приготовлениями к состязанию. Агнес повесила на цепочку медальон с изображением святого Христофора и передала его мужу{553}. Ред надел его и спрятал под рубашку. Перед уходом он пообещал подарить жене цветы из венка победителя.

Когда Сухаря повели из конюшни в паддок, толпа пришла в сильное возбуждение. Марсела, которая неотлучно находилась в конюшне, так и осталась там. «Я видела ногу Джонни, – сказала она{554}. – Мне страшно смотреть, как он будет скакать».

В паддоке Полларда уже ждал доктор Бэбкок, прилетевший ради него из Уиллитса. Врач аккуратно разбинтовал ногу жокея.

Ямми вместе с Давидом Александером всю скачку провели в паддоке. Позже Александер вспоминал: «Ямми юлил передо мной, как какой-то персонаж из шпионского романа»{555}.

«У меня кое-что есть», – прошептал Ямми. Когда Александер спросил, что это, Ямми показал маленькую бутылочку с дешевым виски, которую тайком пронес в кармане пальто. Он проговорился Давиду об обещании, данном Полларду. Если Ред выиграет, Ямми незаметно передаст бутылку ему.

Поллард шагнул к жеребцу. Смит перекинул седло через холку Сухаря и затянул подпругу.

Медальон Марселы с изображением святого Христофора блеснул на потнике. Ховард был вне себя от беспокойства. А когда Чарли нервничал, он был крайне разговорчивым. Целый день он наведывался к Марселе в конюшню и болтал без умолку. Теперь Поллард должен был выслушивать его треп и бесполезные советы, как и что делать во время скачки. Поллард подшучивал над ним, потом повернулся к Смиту, и старый ковбой подсадил жокея на спину Сухаря.

Смит подмигнул и сказал: «Ты понимаешь лошадь, а лошадь понимает тебя{556}. Убеди ее».

Ховард вытащил сигарету и попытался прикурить, однако его руки так сильно дрожали, что спичка моментально погасла. Он зажег вторую спичку, потом третью, но они только шипели и гасли. Александер пожелал ему удачи. «Вы дрожите как осиновый лист», – заметил он, наблюдая, как Ховард поджигает четвертую спичку. «Признаться, я немного нервничаю», – с улыбкой ответил Ховард.

Пока Сухарь и Поллард скакали по дорожке, ведущей на трек, Ховард шептал: «Надеюсь, он сможет. Надеюсь, он сможет. Надеюсь, он сможет». У него подрагивал подбородок.

Когда Сухарь, поворачивая голову то влево, то вправо, появился на треке, его поклонники разразились бурей оваций, заглушив трубача, исполнявшего «Сапоги и седло». Усомниться, кто был кумиром этой огромной армии фанатов, было невозможно. В паддоке все владельцы лошадей, конюхи и тренеры надеялись, что если им не суждено выиграть, то уж старина Сухарь обязательно будет первым{557}. Один из владельцев-конкурентов даже сказал: «Я бы хотел, чтобы победа досталась Сухарю, несмотря на то что он наш соперник». Наверху, в ложе для прессы, Джолли Роджер и все остальные «умные парни» утратили благоразумие и объективность. Даже Оскар Отис забрался к ним, чтобы поддерживать Полларда.

Когда Ред на Сухаре поравнялся с Александером, тот поднял голову и внимательно посмотрел на жокея. Позже он написал, что «на лице Кугуара играла хорошо знакомая озорная усмешка, означавшая “а плевать мне на все”». Невольно Александер сравнил его с Гекльберри Финном{558}.

По мере приближения Сухаря к ограждению аплодисменты становились громче и громче.

Марсела, которая решила отсидеться в конюшне, вдруг передумала и, выбирая кратчайший путь, помчалась на трек. Она знала, что не успеет добраться на трибуну вовремя, поэтому, заметив автомобильную цистерну с водой, на которую взгромоздились работники ипподрома, бросилась к ней{559}. Ветер развевал подол ее платья.

Поллард, услышав удар колокола, почувствовал, как Сухарь под ним вздрогнул и сделал рывок. Он буквально летел по скаковой дорожке, ускоряясь все больше и больше. Их сопровождал оглушительный рев семидесяти пяти тысяч голосов, беспорядочное движение лошадей, порывы ветра и пролетавшие комки грязи. Они словно попали в другой мир, где не работали законы всемирного тяготения.

Когда они первый раз преодолевали финишную прямую, Поллард ощутил правильный ритм и удивительную плавность движений Сухаря. Лидировал Уичси. Поллард разрешил Сухарю пуститься ему вдогонку. При прохождении первого поворота Ред удерживал жеребца на самой ближней к ограждению дорожке. Впереди не было никого. О лучшем нельзя было и мечтать.

На противоположной прямой Поллард ощутил бешеную скорость, с которой несся Сухарь. Но жокей слышал о выносливости Уичси и понимал, что отобрать у него лидерство будет нелегко. Чтобы обойти Уичси, надо было хорошенько его измотать. Ред держал Сухаря на полкорпуса сзади противника и очень близко к ограждению, но на расстоянии, достаточном для того, чтобы в нужный момент пойти на обгон. Уичси упорствовал и позицию лидера не сдавал.

Оба жеребца молниеносно пролетели противоположную прямую, покрыв 1 километр 200 метров за 1 минуту 11,2 секунды, хотя им предстояло проскакать еще львиную долю изнурительной дистанции в 2 километра. Ни одна из самых резвых лошадей-спринтеров в мире, как бы ни старалась, не смогла бы улучшить это время[8]{560}. Уичси прижимался к внутренней бровке. Он несся по противоположной прямой, вытянув шею вперед. Сухарь преследовал его, как хищник добычу. Их догонял Свадебный Колокол. На дальнем повороте он немного отставал от Сухаря, двигаясь по внешней бровке. Они проскакали милю за 1 минуту 36 секунд, почти на секунду побив совместный рекорд Сухаря и Адмирала в 1938 году. Сухарь все еще преследовал Уичси. Поллард припал к спине скакуна, как лев перед смертельным броском.

Они прошли последний поворот. Сухарь дергал поводья в руках Полларда, давая понять жокею, что готов ускориться. Ограждение пролетало слева, а совсем рядом поднимались и опускались задние ноги Уичси. Свадебный Колокол сделал рывок, отбросив на них тень справа. Поллард не менял своего местоположения, оставаясь на ближней к ограждению дорожке и оставляя себе достаточно места, чтобы обогнать Уичси, когда наступит подходящий момент.

Однако подоспели остальные участники, и свободное пространство вокруг них сжалось. Лошади обступили Сухаря, изо всех сил стараясь вытянуть свои тела. Затем они мгновенно устремились к ограждению, словно птицы, увлекаемые потоком воздуха. Свадебный Колокол с громким цокотом все больше оттеснял Сухаря к заграждению, не позволяя обогнать Уичси. Путь вперед закрылся.

Сухарь стал нетерпеливо дергать поводья, но Поллард не видел ни единого просвета, куда бы мог направить жеребца. Напрягая покалеченную ногу, он приподнялся в седле, чтобы сдержать Сухаря. Перед ним, плотно прижавшись друг к другу, скакали Уичси и Свадебный Колокол, и пробиться между ними не было никакой возможности. Полларда вдруг посетила ужасная мысль: «Выхода нет».

Один из жокеев неожиданно услышал глубокий печальный звук, перекрывавший крики толпы. Это был Поллард. Он выкрикивал молитву{561}. Через мгновение Уичси вздрогнул и отклонился на несколько сантиметров влево, а Свадебный Колокол импульсивно сдвинулся чуть-чуть вправо. Перед Сухарем открылся узкий коридор. Поллард навскидку оценил его ширину. Он сомневался, сможет ли его жеребец протиснуться в этот просвет. Кроме того, если они с Сухарем попытаются прорваться через него, высока вероятность того, что жокей зацепится правой ногой за Свадебного Колокола. Ред осознавал последствия. Нужно было, чтобы Сухарь выложился на всю катушку, выжал из себя предельную скорость или даже выше. Ред наклонился, не отрываясь от седла, и прокричал: «Давай, старина!»{562}