Мертвецы тоже люди - Елена Валерьевна Грозовская

class="p1">Инкуб приподнялся на локте и с интересом посмотрел на Василису.

– Впервые вижу человека, который живёт в Лукоморье и не знает, как выглядит Иван-царевич.

– Я здесь всего-то неделю. А ты его знаешь?

– Его здесь все знают. А зачем он тебе?

– Интересно посмотреть на человека, который подарил мне хоромы, слуг и… обещал жениться.

– Жениться обещал?

Василиса кивнула:

– Видать, забыл обо мне.

– Ну, он и подлец, – улыбнулся Инкуб. – Чай, подарки дарил? Платья, каменья самоцветные? Нравятся тебе его подарки?

– Перестань! – Василиса шутя хлопнула Инкуба по плечу.

Тот перехватил её руку и прижал к губам:

– Ручки пожалей, отобьёшь пальчики, болеть будут… – Он перевернул её ладонь и жарко прижался к ней губами.

Василиса охнула, выдернула руку и строго на него посмотрела:

– Да, Иван-царевич подарил мне подарок! Медальон! Он всегда при мне.

– Покажи! – с волнением в голосе произнёс Инкуб. – Неужели сохранила?

– Сохранила. А ты откуда знаешь?

– Ну, может… он мне рассказывал, как на Мельян-Дубе вы голубиную свадьбу смотрели, и он подарочек малый тебе на память дал. Покажи мне, Василиса.

Василиса кивнула:

– Да, именно так и было… очень-очень давно. Почти двенадцать лет уже прошло. – Она вынула из-под высокого ворота цепочку, на которой висел серебряный медальон. – Если здесь открыть, то… вот!

– Огонь-камень, – прошептал Инкуб, – и портрет Иван-царевича имеется… Светловолосый, синеглазый…

– Ну да. У него такой же медальон… с моим портретом. Но царевич, видно, забыл меня совсем. Глупо, конечно, думать, что он через столько лет помнит обо мне. Я тогда совсем маленькой была.

– А если помнит и не забывал никогда? – с волнением спросил Инкуб.

– Если бы помнил, то не ты, а он меня бы сегодня с качелей умыкнул.

Инкуб прижался к руке Василисы жаркой щекой:

– Ты так сильно любишь его? Ждёшь, да? А я совсем на твоего царевича не похож? Чай, не хуже?

Василиса потупила глаза:

– Иногда ты напоминаешь мне его. Есть что-то… в глазах и в голосе, когда говоришь ласково… Ладно, хватит о нём. Лучше скажи, почему тебя здесь все бардом зовут?

– Потому что я и есть бард.

– А кто это?

– Защитник войска.

– Ты один можешь войско защитить? – удивилась Василиса.

– Могу, если понадобится.

– Небось хвастаешь! А как ты это сделаешь один?

– Есть специальная звуковая техника, её отрабатывают годами, с детства.

– Значит, бард – это певец?

– Свирец, – Инкуб закрыл лицо рукой и громко рассмеялся.

– Что! Что смешного? – возмущённо спросила Василиса.

– С ума сойти! Ты даже не знаешь, с кем говоришь сейчас!

– Прекрати смеяться надо мной!

Василиса снова шлёпнула его по плечу, но Инкуб продолжал смеяться:

– Видела бы своё лицо, когда я умыкнул тебя с качелей!

Василиса заколотила ладошками по его груди.

– Напугал! Выл, как волк, дружков своих подговорил! У меня чуть сердце не остановилось, когда я Афонины глаза увидела – огнём горят.

– Знаешь, я теперь твой муж, а мужа нельзя бить. За это можно и наказание получить. – Инкуб задыхался от её прикосновений.

– И что же ты сделаешь мне? – Василиса фыркнула.

Инкуб привстал, так что теперь лицо его находилось напротив её лица. Кобальтовые глаза взглянули в её глаза с такой страстью, что она осеклась на полуслове. Она хотела встать, но Инкуб удержал её за руку:

– Разве не помнишь, как в песне пелось? «Не взгадала Василиса, что наутро будет. Поясок тут, сарафан тут, а девки нет…» На спину опрокину и целовать, миловать буду до утра…

Василиса охнула и выдернула руку.

– Не бойся, ладо. Против воли не трону… Лишь когда сама попросишь… или поцелуешь первая…

Василиса рассмеялась:

– Ерунда какая! Ты сам говоришь – вы в игры играете. Всё понарошку, не по-настоящему! Неужели ты думаешь, я поверю этой детской игре на качелях.

Инкуб вздохнул:

– А если бы Иван-царевич тебя с качелей умыкнул, поверила бы?

Василиса потупила глаза.

Инкуб поднялся, звякнул меч, ударившись о кованный медью сундук, скрипнули ремни, зашуршала парча на плечах.

– Пойдёмте, Василиса Михайловна. Кмети заждались, а вам корзинку со снедью на базаре нужно забрать. Сами обещали штями меня накормить. Так тут я своего не упущу.

Он подмигнул девице и протянул руку:

– Одну на улицу не пущу, краса дивная.

Они вышли на пустынную Рогатую улицу.

– Пойдём туда, – Василиса опасливо посмотрела в сторону шумной площади, – обойдём с другой стороны.

Стражники у ворот распахнули перед ними калитку и тут же закрыли. На соседней Неревской улице не было ни души. Поминутно из-за домов раздавался волчий вой и испуганные крики девиц. Василиса шла впереди, чуть ли не каждую секунду оглядываясь на Инкуба, пока он не подошёл и не взял её за руку.

– Страшно, ладушка?

– Ещё чего! – фыркнула Василиса, но руки не отняла и улыбнулась.

Инкуб переплёл пальцы, замыкая их в замок в девичьей ладони:

– Не вырвешься теперь, коза! Оставлю наутро рожки да ножки! – Он дико завыл, вскинул Василису на плечо и вихрем понёсся к площади.

Когда Инкуб влетел на площадь, толпа взорвалась восторженными криками, приветствуя его и невесту.

Со всех сторон неслись скабрезные шутки, советы и матерные приветствия:

– За…л волк козоньку белоногую!

– За…л волчок тёлушку!

– Потрепал волк Василисе куницу!

– Молодая, не бойсь, не железный гвоздь!

– Василиса, не бойсь, не проткнёт насквозь!

– Волк, ключ вынимай, короба отмыкай!

– Волк, подол подними, хохолок распуши!

Инкуб поставил девицу на землю и протянул ей правую руку.

– Это они мне кричат? – Василиса клюквенно покраснела.

– Потерпите, Василиса Михайловна, по рушнику пройдёте, и они затихнут, – подсказал словно выросший из-под земли Афоня.

Василиса подала Инкубу руку, и оба ступили на длинный белый рушник, расстеленный на земле. За ними медленно шли тысяцкий и сваха, дружки жениха.

– Волк козушку уволок в теремок! – Со всех сторон посыпались на голову чечевица, зерно и маковые зёрна.

– Иван-царевич! – взорвалась толпа.

– Потоптал голубь голубку!

– Василиса Премудрая!

– Царевна-лягушка!

– Иван-царевич!

Василиса озиралась по сторонам.

– Что вы ищете, Василиса Михайловна? – спросил Инкуб.

– Да где же он, ваш Иван-царевич? – спросила она нетерпеливо.

Инкуб и Афоня переглянулись.

– Что? – рассмеялся за спиной Афоня. – Она не знает, кто ты, мой бард?

Инкуб приложил палец к губам:

«Я сам скажу».

Толпа как по команде смолкла, устало поохала, посмеиваясь, разошлась по площади, весело загудела у лавок со сбитнем и медовухой.

«Что за ерунда?» – взглянул на Инкуба Афоня.

– Где он? – повторила Василиса.

– Уже ушёл, но скоро вернётся, – весело рассмеялся Инкуб.

– Что же ты, опять смеёшься надо мной?

– Я над собой смеюсь, ладо!»

Глава 18

«Третий сон приснился мне под вечер.

Снилось, что мы с Инкубом уже вернулись из Старого Капева. Временной коридор у часовни