Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден

готовностью выполнили его приказы. Тогда же Марк впервые увидел дикарей вблизи, и их размалеванные синей краской лица долго являлись ему во сне после несвежей еды или дешевого вина.

Обязанности легиона состояли в том, чтобы контролировать территорию и усмирять местное население. Фактически они имели право убивать столько дикарей, сколько считали нужным. Жестокость была здесь обычным делом. Пропавших римских солдат нередко находили на кольях с вывалившимися под палящее солнце кишками. Милосердие и доброта сгорали в этой жаре, полной пыли и мух. Война сводилась к мелким стычкам, на пересеченной враждебной местности, где были невозможны столь любимые римскими полководцами боевые построения и управление войском в ходе сражения. Патрули уходили и возвращались с парой вражеских голов или собственными потерями. Перевеса не имели ни те ни другие; и сил, чтобы уничтожить врага, недоставало ни одной из сторон.

Так прошло двенадцать месяцев, а потом нападения на караваны с припасами внезапно участились. Людей Марка – вместе с другими – послали охранять обоз, везший бочки с водой и солонину в самые дальние форты.

Все понимали, что эти небольшие каменные укрепления – для дикарей все равно что колючки под кожей, и нападения на них случались регулярно. Гарнизоны то и дело сменялись, и вернувшиеся в постоянный лагерь рассказывали зловещие истории о головах, которые швыряют через парапет, или угрозах, написанных кровью на стенах и обнаруженных после восхода солнца.

Поначалу обязанности обозной стражи не показались Марку обременительными. Пятеро из его восьмерки были опытными, хладнокровными воинами, несшими службу без нытья или жалоб. Что касается остальных троих, то Япек вечно жаловался, не понимая, что раздражает остальных; Рупис оказался бывшим командиром, разжалованным перед отставкой за какую-то провинность; а третьим был Пеппис. Каждый из них стал для Марка проблемой. Когда он спросил совета у Рения, тот только покачал головой.

– Твои люди, ты с ними и разбирайся.

Марк сделал Руписа своим помощником, командиром второй четверки, рассчитывая, что назначение смягчит его уязвленную гордость. Однако тот увидел в повышении очередное оскорбление и все приказы Марка принимал с откровенной насмешкой. Марк, поломав немного голову, приказал Япеку записывать все свои жалобы, чтобы по возвращении в постоянный лагерь представить список центуриону. Центурион был известен тем, что не терпел дураков, и Марк с радостью отметил, что на пергаменте, которым он заботливо снабдил Япека, не появилось ни одной записи. Скромная победа, но Марк стремился овладеть умением управлять людьми или, как говорил Рений, заставлять людей делать то, что ты хочешь, и не досадовать, если они делают это плохо. Вспоминая его слова, Марк невольно улыбался – надо же, Рений учит его дипломатии.

Проблема Пепписа была не из тех, что решаются внушением или добрым тумаком. В постоянном лагере он прижился, подрос и окреп от хорошей еды и упражнений. К несчастью, у мальчишки появилась склонность воровать со складов, да еще и приносить украденное Марку, ставя его в неловкое положение. Ни наказания, ни возвращение незаконной добычи на место не излечили мальчишку от дурной привычки. В конце концов центурион Бронзового Кулака, Леонид, отослал Пепписа к Марку с запиской: «Ты ответственен. Ты и разбирайся».

Начиналась экспедиция неплохо, все было продумано и организовано. Они вышли из лагеря за час до рассвета и поднялись по горной тропе среди темных гранитных утесов. Обоз состоял из четырех повозок, запряженных волами и нагруженных крепко увязанными бочками, и тридцати двух солдат. Командовал военным эскортом Перит, старый разведчик с двадцатилетним опытом. На извилистых горных тропах отряд представлял собой серьезную силу. Марк почти сразу почувствовал, что за ними наблюдают, но к этому чувству в горах привыкают быстро. Его группе поручили разведать путь. С двумя подчиненными Марк поднялся по крутому, усыпанному щебнем и заросшему мхом склону. И тут они оказались лицом к лицу с полусотней вооруженных синекожих.

Несколько мгновений и те и другие стояли как вкопанные и смотрели друг на друга. Потом Марк повернулся и бросился вниз по склону; его спутники не отставали. Прозвучавшие за спиной громкие крики избавили разведчиков от необходимости предупреждать караван. Синекожие выскочили из-за выступа и напали на солдат, размахивая высоко поднятыми длинными мечами и сотрясая горный воздух устрашающими воплями.

Легионеры даром время не теряли. Когда дикари бросились вперед, стрелы уже легли на тетивы, и свистящая смертоносная волна пронеслась над Марком и его людьми, так что они успели добежать до тропы и повернуться лицом к врагу. Марк даже сумел достать гладий и убил одного из нападавших, кричавшего что-то до тех пор, пока меч не разрубил синее горло.

В первый момент перевес оказался на стороне врага. Сила римлян была в слаженности, но на горной тропе каждый дрался за себя, и сомкнуть щиты не получалось. Тем не менее все стояли твердо и с мрачной непоколебимостью рубили и кололи мечами, не поддаваясь панике. Бойцы падали с обеих сторон; Марк прислонился спиной к подводе, нырнул под летящий в него меч и погрузил короткий гладий в раздувшийся синий живот. Кишки на синем фоне выглядят ярко-желтыми, успел подумать Марк, защищаясь от еще двоих. Одному Марк отрубил кисть, а другому, когда тот попытался вспрыгнуть на подводу, пронзил пах. Ощерившийся дикарь упал в пыль, а Марк, не глядя, наступил на него, рубанув бицепс следующему. Бой показался ему очень долгим, но, когда враги наконец рассеялись и отступили вверх, в укрытие, Марк с удивлением обнаружил, что солнце стоит там же, где стояло, когда на них напали. Прошло не больше нескольких минут. Он огляделся и с облегчением увидел знакомые лица. Солдаты отдувались и вытирали брызги крови – живые.

Впрочем, повезло не всем. Рупис лежал, раскинув ноги, у подводы, и на горле у него растянулась широкая кровавая улыбка. Всего потери римлян составили полную дюжину – против примерно трех десятков синекожих, кровь которых впиталась в родную землю. Мрачную картину дополняли полчища слетевшихся на пиршество мух.

Марк приказал Пеппису принести флягу с водой. Тем временем Перит расставил людей по местам и подозвал к себе командиров для краткого совещания. Марк взял фляжку и потрусил к голове колонны.

Вид у Перита был такой, словно за долгие годы службы пыль и жара иссушили его, превратив в твердый кусок дерева с глазами, смотревшими на мир со снисходительным безразличием. Из всего отряда верхом был только он. Перит кивнул в ответ на салют Марка.

– Можно было бы повернуть назад, но их главную атаку мы отбили. Если повезем тела обратно, дикари будут праздновать победу, так что мы продолжаем путь. Привяжите убитых