Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден

ему показалось, всего на пару секунд и очнулся, когда солдат с безжалостным лицом ударил его по щеке и, скорчив гримасу, начал вытирать испачканную кровью руку о грязную одежду консула. Его остановил ясный и сильный голос.

– Осторожнее, солдат. На твоих руках кровь Мария. Полагаю, он заслуживает немного уважения.

Солдат непонимающе вытаращил глаза и сделал пару шагов в сторону, вытянув руки перед собой.

– Немногие способны это понять, верно, Марий? Понять, что значит быть рожденным для великой цели.

Сулла подошел так близко, что Марий смотрел ему в лицо. В глазах врага он видел то, что хотел видеть меньше всего на свете: удовлетворение. Отведя взгляд, он отхаркнул кровь и дал ей стекать по подбородку. На плевок не хватало сил, а обмениваться перед смертью остротами не было желания. Пощадит ли Сулла Метеллу, подумал он и решил, что вряд ли. Юлий… Он надеялся, что племянник спасся, но допускал, что парень уже лежит где-то среди разбросанных мертвых тел.

Шум боя нарастал, приближался, и Марий слышал, как выкрикивают его имя солдаты, пытающиеся прорваться к нему. Он подавил в себе надежду – это было бы слишком мучительно. Смерть придет через несколько мгновений, и легионеры увидят лишь его труп.

Сулла с задумчивым видом постучал себя ногтем по зубам.

– Знаешь, любого другого я бы просто казнил, а потом начал переговоры с противником о прекращении бойни. В конце концов, я консул и имею на это право. Я мог бы выпустить легионеров из города и вместо них разместить в казармах своих солдат. Однако мне представляется, что твои люди будут сражаться до последнего и я потеряю сотни своих воинов. Разве ты не любимец Первородного легиона?

Он снова постучал себя по зубам, и Марий постарался собраться с силами и не обращать внимания на боль и усталость, которые грозили снова утащить его в темноту.

– В твоем случае я должен принять необычное решение. И вот что я предлагаю… Он меня слышит? – спросил Сулла, обращаясь к кому-то, кого Марий не видел.

Новые затрещины вывели его из оцепенения.

– Ты слушаешь? Прикажи своим людям подчиниться мне как законно избранному римскому консулу. Первородный должен сдаться и не препятствовать моим легионерам разместиться в городе. Они ведь и так уже здесь. Если ты сможешь это сделать, я позволю тебе вместе с женой покинуть Рим под защитой моего честного слова. Если откажешься, все твои солдаты, до единого, погибнут. Их будут убивать на улицах и в домах, как и тех, кто тебя поддержал, вместе с женами, детьми и рабами. Короче говоря, я сотру твое имя из анналов истории, и в живых не останется ни одного человека, который назвал бы тебя другом. Ты понимаешь, Марий? Поднимите его и поддержите. Принесите воды – пусть смочит горло.

Марий слышал эти слова и пытался удержать их в кружащихся, тяжелых, как свинец, мыслях. Он не верил обещанию Суллы, его слово не стоило плевка, но легион мог спастись. Конечно, их отправят подальше из Рима, им поручат какую-нибудь унизительную работу, например охранять оловянные шахты на далеком севере от размалеванных дикарей, но их оставят в живых. Он сделал ставку и проиграл. Прилив мрачного отчаяния притупил боль в сломанных костях, когда его бесцеремонно схватили те, кто всего год назад не посмел бы тронуть и пальцем. Одна рука безжизненно повисла, но это было уже не важно. И все же он заговорил не сразу. Не потянуть ли время – а вдруг его людям удастся пробиться и повернуть ситуацию в свою пользу? Он поднял голову – легионеры Суллы разбегались по ближайшим улицам – и понял, что надеяться уже не на что. Сейчас начнется самая грязная, самая кровавая и жестокая бойня, и почти весь его легион все еще стоит на стенах вокруг города и не может вступить в бой. Нет.

– Согласен. Даю слово. Пусть те, кто ближе, увидят меня, чтобы я мог передать им приказ.

Сулла кивнул, и тут же на его лице проступило недоверчивое выражение.

– Если обманешь, погибнут тысячи. Твоя жена умрет под пытками. Давай положим всему этому конец. Выводите его вперед.

Его схватили и потащили от стены туда, где продолжался бой. Марий застонал от боли.

Сулла кивнул своим помощникам.

– Подайте сигнал прекратить бой! – рявкнул он, и Марий впервые уловил в голосе врага беспокойство. Рога протрубили, и две передние шеренги отступили на два шага, выставив перед собой окровавленные мечи. Оставив стену, легионеры Мария из юго-восточной части города устремились к нему по улицам. Глаза их горели гневом, сердца – жаждой убийства. Чем меньше их оставалось на стенах, тем больше вливалось в эти стремительные ручейки. При виде Мария из глоток воинов вырвался громкий звериный вой. Сулла стоял неподвижно, напряженно сощурив глаза. Марий перевел дух и почувствовал укол кинжала у позвоночника.

– Первородный… – Марий захрипел и начал снова. – Первородный! Мы не покрыли себя позором. Среди нас нет предателей! На нас напали люди Суллы, оставленные им в городе. А теперь, если любите меня, если вы когда-то меня любили, убейте их всех и сожгите Рим!

Не уступая боли от вонзившегося кинжала, Марий еще целое долгое мгновение стоял перед своими солдатами, взревевшими в ответ на призыв своего командира. Потом он упал.

– Огни ада! – вскричал Сулла, когда Первородный легион бросился на врага. – Разберитесь по четыре! Построение для ближнего боя! Шестая, ко мне! Вперед!

Он выхватил из ножен меч, и ближайшая четверка обступила его, защищая от ударов. В воздухе пахло кровью и дымом, и до рассвета было еще так далеко.

Глава 29

Поднявшись над парапетом, Марк всматривался в даль, стараясь разглядеть далекие костры врага. Этой красивой земле недоставало мягкости. Суровые зимы убивали старых и немощных, и даже колючие кусты, цеплявшиеся за крутые склоны на горных перевалах, выглядели так, будто перестали бороться. Больше года Марк провел в горах, и кожа его задубела, а мышцы бугрились на теле гибкими канатами. Также у него начала развиваться особая способность, которую опытные легионеры называли «нюхом» и которая помогала почуять засаду, обнаружить лазутчика и передвигаться бесшумно и незаметно в темноте. Нюхом обладали все горные разведчики, и если он не развивался в течение года, то такому солдату рассчитывать на место среди лучших уже не приходилось.

Первое повышение – командование восьмеркой – Марк получил после того, как обнаружил засаду синекожих дикарей и отправил своих разведчиков в обход, чтобы те зашли в тыл врагу. Дикарей порубили на куски, и лишь тогда кто-то заметил, что остальные с