Дневниковые записи. Том 2 - Владимир Александрович Быков

цитируемого (цитируемого, в отличие от тебя, без каких либо искажений и без разных собственных измышлений) я не имел оснований для подобного заявления? Полагаю, что имел.

Ты же первую его часть тогда оставил без ответа, а на вторую прореагировал так, что мне потребовалось давать подробное объяснение насчет своей невиновности в «индифферентности», которое ты, в конце концов, также оставил без ответа. А сейчас вот вспомнил – и, естественно, невпопад.

Пишешь, что моим «последним ответом удовлетворён», но никак не можешь удержать себя от собственных придумываний, мне не свойственного. Предупреждаешь, чтобы я твое «негативное отношение к автору статьи, упаси бог, не распространил» на себя.

Зачем эта излишне надуманная извинительность? – Не понимаю

Не понимаю и всего остального.

Я не просил «возвращаться к теме о Теории относительности и лично об Эйнштейне», не заикался о «вторичном поднятии этой темы для серьезного разговора». Все, что я хотел услышать – так лишь твою реакцию на критику Левашовым постулата о предельности скорости. Ты ее обошел в силу привычки уходить от прямых вопросов оппонента и писать что-либо свое, причем обязательно в расширительном плане. Отсюда и весь спор».

09.01

Виталий показал мне статью, напечатанную в журнале «Наука и жизнь».

Вот что я направил в редакцию этого журнала.

«Уважаемая редакция журнала «Наука и жизнь»! С большим недоумением, а порой даже возмущением, прочитал статью «Стирлинг по-российски», напечатанную в Вашем журнале (март 2007 года) за подписью моего коллеги и друга по работе и жизни Нисковских.

У меня в руках безупречно, на мой взгляд инженера и читателя, написанная им рукопись, которую я сравниваю с текстом статьи и не могу понять, зачем редакции захотелось столь не корректно, а местами и безграмотно, как в инженерном плане, так и чисто литературном, ее «править» и тем самым порочить имя заслуженного человека, которого Вы столь достойно представили в преамбуле к данной статье.

Начнем с мелочей.

Автор пишет. «Еще в 1816 году шотландцем Стирлингом был предложен двигатель с внешним подводом теплоты. Но широкого распространения из-за сложности конструкции он не получил. Массовое применение нашли созданные значительно позже двигатели внутреннего сгорания». Весьма кратко и очень корректно.

Редактор выбрасывает слово «еще», подчеркивающее давность этого предложения, а далее вместо, четкого, краткого и вполне приемлемого для инженерной оценки, авторского «…из–за сложности конструкции» помещает собственное объяснение причин отказа от «широкого распространения» данного предложения тем, что «слишком сложной была конструкция по сравнению с паровой машиной и появившимися позже двигателями внутреннего сгорания (ДВС)». Алогичное заявление хотя бы потому, что нельзя сравнивать известное с тем, чего еще нет и «появится позже».

Автор пишет, что «…конструкция этих двигателей остается сложной» и «по этой причине они пока не могут конкурировать с двигателями внутреннего сгорания». Опять весьма кратко и вполне исчерпывающе.

Редактор переделывает это на свой лад и констатирует, что ограничивает их применение «сложность системы кривошипов и (неких неведомых нам) рычагов».

Автор в порядке «попытки решения данной проблемы предлагает «двигатель с внешним подводом теплоты в роторном исполнении», а редактор в пылу своего собственного «творческого видения» проблемы предлагает ее «решить, заменив поршни роторами», т. е. элементами между собой никак не совместимыми и никоим образом не корреспондирующимися по самому своему исходному существу.

Однако, закончим с мелочами, спишем последнее замечание на возможную редакторскую описку, и перейдем к замечаниям более серьезным, которые за описку никак не принять.

Автор исключительно кратко и логично излагает нам принципиальную схему им предлагаемой идеи. И, как положено в подобных случаях, начинает с рисунка схемы двигателя и соответствующих к нему примечаний.

«Основная идея изобретения (пишет автор в своей рукописи) состоит в следующем. Двигатель имеет два разных по объему рабочих цилиндра с роторами, расположенными на общем валу, а так же нагреватель рабочего тела, теплообменник и холодильник. Если соединить полость нагнетания малого цилиндра с полостью расширения большого цилиндра через теплообменник и нагреватель, а полость расширения малого цилиндра с полостью нагнетания большого цилиндра через теплообменник и холодильник, то при нагревании рабочего тела роторы начнут вращаться, а рабочее тело будет непрерывно циркулировать по каналам, последовательно проходя через нагреватель, теплообменник и холодильник». И далее разумно поясняет, что «При этом, полезный рабочий объем двигателя будет равен разности объемов двух цилиндров. Роторные механизмы с роторами, расположенными на эксцентриковом валу и с разделительными пластинами приведены лишь в качестве примера. Существует много роторных механизмов используемых, например, в насосах или компрессорах, часть из которых пригодна и для двигателя».

А что делает редактор с этим однозначно понятным авторским текстом (в пределах, повторяю, рекламируемой автором идеи, а отнюдь не конструкции двигателя)?

Сначала, вместо ссылки на рисунок, он начинает с описания идеи, которая в его представлении «состоит в том, что на общем валу (надо такое придумать!) установлены два рабочих цилиндра…». На самом же деле, цилиндры в двигателе являются элементами его стационарного корпуса и никак не могут быть установлены на валу, а, наоборот, вал там установлен на подшипниках в соответствующих расточках цилиндров.

Далее, не успев сослаться на рисунок и не закончив с представлением приведенной на нем схемы двигателя, он приступает к описанию его работы, и, в отличие от выше приведенного такового авторского, утверждает при этом:

Что «в каждый момент времени из малого цилиндра в ветвь высокого давления поступает некоторый объем газа».

Что для того, «чтобы заполнить полость нагнетания большого цилиндра и при этом сохранить давление, газ нагревают в регенераторе и нагревателе» и что тут «его (газа) объем увеличивается, и давление остается постоянным».

Что, наконец, «то же, но с обратным знаком происходит в ветви низкого давления».

Большей нелепости трудно себе представить. В действительности:

Ни в какой «момент» времени, согласно значению этого слова, приведенному в любом словаре русского языка, не может быть ничего сделано, в том числе, и не может никуда «поступить некоторый объем газа». В «момент» можно только чего-то начать, но не сделать.

Газ нагревают для того, чтобы привести двигатель в работу и обеспечить непрерывную циркуляция газа, о которой пишет автор, а совсем не для того, чтобы только заполнить полость нагнетания…», да еще, в придачу, «при этом сохранить давление» и «оставить его постоянным», поскольку газ в систему двигателя закачивается в разовом порядке при его подготовке к работе, а давление, в установившемся режиме работы двигателя, изменяется в каждом цикле (обороте ротора) и является функцией многих параметров названной системы, прежде всего, угла поворота роторов.

«Обратный знак» – есть не имеющее смысла чисто редакторское «изобретение». Каждый элемент системы имеет свое функциональное назначение, и ни