Дневниковые записи. Том 2 - Владимир Александрович Быков

хотя бы 50 – 100 метров, или в хорошем темпе, перепрыгивая через ступени, сбежать по лестнице. Не очень регулярно, но занимался силовой гимнастикой. Не жаловался на потенцию. Пожалуй, единственное, что меня тогда стало удручать, так это потеря памяти на дискретную информацию, на фамилии, номера телефонов. Остальные компоненты ума тоже стали ухудшаться, но не так заметно. А те из них, что относятся к критической составляющей, вообще пребывали в явно привилегированном, если не в безупречном, состоянии. Некорректность, алогичность любого текста, устного и, тем более, писанного, я продолжал схватывать так же быстро и точно, как и в лучшие свои плодотворные годы.

В таком вполне физически устраивающем меня состоянии я прожил полтора года и следующей пятилетки.

Но вот в конце апреля 2004 года рано утром, когда дорога была еще покрыта тонкой ледяной коркой, я поскользнулся и так грохнулся, что потянул в плечевом суставе левую руку, настолько, что в более или менее приемлемую для себя форму пришлось приводить ее более года. Однако давно известно, что одна беда не ходит. Случай с рукой послужил своеобразным катализатором других хворей, и мои «Записи» стали заполняться своеобразными, чуть не регулярными сообщениями о болячках, хождениях по врачам, лекарствах, моих переживаниях, размышлениях и т. д.

В сентябре 2004 года в дополнение к руке потянул, а затем и окончательно подорвал надолго правую ногу.

В январе 2006 года вдруг что-то случилось с головой, а вернее с ее вестибулярным аппаратом.

В феврале того же года обнаружил, уже совсем для себя необычное, – аденому.

Правда, мое пристальное внимание к голове привело к тому, что я «забыл» о руке и ноге, а от неожиданного излечения последних, от несказанной радости «забыл» и о голове. Она тоже пришла в норму. С аденомой же, в силу ее новизны и неприятной для меня опасности, пришлось повозиться, и побегать по врачам, прежде чем я не осознал и не почувствовал, что и эта напасть тоже подчинена моим концептуальным взглядам на жизнь.

Что же случилось со мной, и почему на меня навалились названные хвори?

А произошла практически элементарная, связанная с возрастом, необходимость очередного приведения в соответствие моих желаний с физическими возможностями естественно стареющего организма. Как только я, под воздействием навалившихся «забот», стал несколько умерять свои неуемные желания, так и пошел тут же освобождаться от недугов. Причем в той последовательности, что продиктована паритетом наших «привычек». Уменьшить физические нагрузки значительно проще уже по самой природе человека. И потому, на самом деле, я покончил с болями в руке и ноге не от того, что отвлек внимание на голову – это явилось лишь дополнительным импульсом, – а потому, что перестал к этому времени не в меру бегать, прыгать через две ступеньки по лестнице, лезть в холодную воду. А вот освободиться от «вредных» привычек, например, от неумеренной еды и пития, много труднее. Отсюда с большими заботами пришлось устранять и главный этих лет недуг. Сядь я на добрую диету, да исключи совсем вино и все прочее телу «угодное», и с аденомой можно было бы расстаться много раньше. По тем же обстоятельствам, думаю, не покончено с ней совсем и в настоящее время. Тем не менее, чувствую себя опять в норме, но только на уровне ощутимо меньших упомянутых желаний.

Главное же, я убедился в прошедшие пять лет, что в борьбе с болезнями лучшим средством является опора на собственные силы, на свой иммунитет. Нет, и не будет, только способов борьбы со старостью. Тут мы обречены.

Сдача позиций – процесс естественный. Отступаем периодически всю жизнь – чуть не с самого детства. Но только вначале это происходит не так заметно, ибо каждый раз отступление оставляет нас с массой потенциальных возможностей, способных еще доставлять приятную от себя удовлетворенность. Статность приличная и пузо не торчит, пробежать можем по-молодому и при любой погоде залезть в воду, усталость почти в радость, шея без морщин и седина в бороду. Лично у меня так было до семидесяти пяти лет, а вот в последнюю пятилетку, почти все «сдачи», стали сопровождаться явно осязаемым негативным осадком, проистекающим теперь, в основном, от ничем не оборимой старости.

Ныне я стал много реже выбираться в лес на свои длительные пешие, велосипедные и лыжные прогулки. Впервые за всю зиму ни разу не сел за руль автомобиля. Стал под разными для себя предлогами меньше заниматься домашними делами. Учинил заметное отлынивание от разных физических нагрузок и более продолжительное пролеживание на диване. Хотя и с большими перерывами, но стал потреблять разные лекарства, и за три прошедших года в общей сложности, похоже, съел их больше, чем за всю предшествующую жизнь. Стал хуже соображать, и все заметнее терять память. За компьютер сажусь теперь только по утрам. До невозможного в этой пятилетке сократились дружеские встречи с приятелями по причине их либо смерти, либо разных болезней. А если в целом, то я снизил удельную нагрузку на организм за три с половиной года в сравнении с первой своей пенсионерской пятилеткой раз в десять! И все с тем или иным выше упомянутым негативным оттенком.

30.12

Вчера по случаю Нового года состоялась встреча у Генерального директора Уралмаша, на которую была приглашена устоявшаяся пенсионерская команда конструкторов в составе бывших прокатчиков Башилова, Орлова, Нисковских, Поносова, меня и прессовика Карасева. Нынче к нам были добавлены еще Бойко, Кондратов, Красилов, Васильев. Присутствовал также Шалаев – теперь руководитель проекта в своей бывшей фирме. Вел беседу Эфендиев. Выступили по ходу его заявлений о заводских и прочих делах Нисковских, Башилов, Красилов, Кондратов. Я поднял вопрос о введении в стране в целях защиты отечественного производителя жесткой протекционистской политики, который был поддержан директором.

Сегодня же по электронной почте послал всем новогодние поздравления.

2008 год

02.01

«Матус, дорогой! В дополнение к моему последнему в связи с твоим предпосланием к новогоднему поздравлению.

Ты пишешь, что меня «ни в каких грехах не обвинял», что «рассматривал книгу чужого» тебе человека и «имел все основания вообще на неё не реагировать» или отреагировать так, как ты это сделал, «но ни в коей мере не затрагивая» меня. А на самом деле в своем письме от 29.11.07 я отмечал, что «обозвав мною «подброшенное отвратительной провокационной статьей, рассчитанной на обывательское употребление», ты так завелся, что не преминул и меня обвинить в неведомых грехах, заявив, что «ничего писать по этому поводу» мне бы не следовало…». А несколько ниже упрекнул меня даже, в «индифферентности». Разве на основании мною