Великая иллюзия - Татьяна Юрьевна Степанова

она убьет меня прямо на месте. Но как видите, я до сих пор жива… А в момент отчаяния и ужаса Регина снова обратилась ко мне, к медиуму… Мы все же вместе росли и столько пережили, столько видели всего вместе. Как было ей не помочь? Но я опоздала.

– Так кто же, по-вашему, убил Регину? – спросила Катя.

– Я не знаю. Я вам предложила путь – узнать у нее самой. Вы боитесь пойти по нему. Вы еще не созрели.

– Мы созреем, – пообещал Гектор, окинул взглядом комнату. – Я вот слышал от Четвергова, что он и Регина о вас заботились. Денег вам подбрасывали на жизнь… У вас на кухне на столе упаковки очень дорогого кофе… не по карману такое скромной пенсионерке.

– Да, всю пандемию они оба мне курьеров присылали с продуктами. – Мармеладова закивала как ни в чем не бывало, словно не она только что повествовала им обо всем, называя подругу мошенницей. – А сейчас Стас уже без Риги продолжает. Курьеры от него с сумками из супермаркетов приезжают, иногда путают – он и себе, и мне заказывает сразу много. Возвращаются, сумки меняют – одно забирают, другое оставляют. Всегда все вкусное и свежее. Он добрый парень…

«Насильник… муж Кошелька… но не убийца и не Четвертый», – пронеслось в голове Кати.

– Он пытался доказать свой отсутствующий дар в юности актом насилия, – заметила она. – Регина являлась сильным гипнотизером. Вы – медиумом… вы так пытались привлечь к себе внимание Великой, да? А кого из вас она сама выделяла? Кто был интересен ей самой?

– Конечно, Рига… Она же ей все оставила… Вообще все, не только дом и вещи, Рига прошла у нее инициацию, Великая ее посвятила… Но это форма, ритуал. Внешние атрибуты. И потом все случилось уже перед смертью Великой, когда она сама почувствовала, что жить ей недолго осталось. У нее отсутствовал выбор… А сначала-то ее очень интересовал совсем другой человек.

– Кто? – тихо спросила Катя. Внезапно она сама ощутила – может, именно сейчас мы подошли к самому главному. К причине всего!

– Двоюродная сестра Регины Вера… Самая младшая из нас, – произнесла Мармеладова со вздохом. – Я сама слышала, как Великая ей говорила: «Ты, девочка, возможно, мой самый дорогой неограненный алмаз». Но у нее ничего с Верой не вышло.

– Почему?

– Потому что девочка активно сопротивлялась ей. Очень сильно. Сначала неосознанно. А когда подросла, сопротивление приняло форму открытого подросткового протеста. Она ведь в глаза именовала Великую «свихнувшейся старухой», «старой дурой». Никто, никто никогда не смел говорить ей такого из цирковых! А Верка… оторва, оскорбляла ее. А потом она выкрасила назло всем волосы в зеленый цвет, как панк, убила ручную ящерицу Великой – швырнула ее об стену прямо у той на глазах и хлопнула дверью. Вообще прекратила к нам на Арбат приезжать.

Катя и Гектор покинули квартиру на улице Дмитрия Донского совсем не с теми чувствами, с которыми туда явились… Катя, например, ощущала смятение и… хаос, сумбур в мыслях.

А Гектор, когда они покидали логово ящерки-медиума, внезапно споткнулся о беговые кроссовки Мармеладовой, брошенные в прихожей, нагнулся и убрал их с дороги. Закрыв за собой дверь квартиры, он быстро укрепил некий маленький предмет на дверную притолоку. И сразу настроил свой мобильный на включение скрытой камеры слежения.

Глава 35. Карл у клары украл… «Коралли»

– Выяснили мы тайну кладбища домашних животных. Самообман и попытка представить себя не тем, кем Регина была на самом деле, – заметил Гектор, когда они покинули улицу Дмитрия Донского и направились в сторону Фрунзенской набережной. – Интересный феномен для ненастоящей Четвертой… Насчет остального, что мы услышали сейчас от бабы-медиума, я вообще пока помолчу. Надо сначала послушать, что нам поведает Четвергов после прочтения досье.

Он набрал номер в одно касание:

– Добрый день! Узнали? Досье у нас. Готовы вам его показать. Да, сегодня. Вторая половина дня устраивает?

– Приезжайте ко мне в Жаворонки, я дома, занимаюсь классификацией палеонтологических образцов. Я вам расскажу, что знаю, после прочтения досье. Я долгие годы мечтал до него добраться! – Голос Стаса Четвергова дрожал от возбуждения.

– Хочет найти в досье подтверждение каких-то своих догадок, – заметил Гектор, отключаясь. – Нам надо дождаться Полосатика, когда он закруглится с обысками. Его необходимо взять к Четвергову – я ему обещал, и для дела полезно, чтобы он знал. Так что время есть отдохнуть, в порядок себя привести.

Они остановились у дома на Фрунзенской набережной.

– Как только Полосатик закончит в Звенигороде, я за вами опять заеду, Катя, и мы…

– Нет, Гек. Вам в Серебряный Бор еще по пробкам добираться и потом снова обратно, а вы третьи сутки не спали. Я-то уснула в машине, а вы нет. – Катя глядела на него. – Мы уже у моего дома. Позавтракаем или… пообедаем у меня. Отдохнем, отмоемся. Идемте.

– Спасибо за приглашение… Я грязный весь. – Гектор указал на свою голубую рубашку в полоску всю в пыли.

– Конечно, внедорожник Резинова остановили, сумели. Он бы ее задавил, если бы не вы, не ваша сила, отвага.

– Я только пытался задержать… тачка здоровая… «Форд» по инерции потом уже шел. Это вы Тюльпанову из-под колес вытащили. А то бы «Форд» ей точно ноги переехал, я бы не смог ей помочь. – Гектор, выходя из машины, достал из армейского баула упаковки с бинтами и пластырем, неловко завернул все в футболку цвета хаки, забрал пиджак.

Катя видела, что он взволнован до крайности. В лифте она делала вид, что ищет в своем шопере ключи, чувствовала на себе его взгляд. Распахнула дверь квартиры.

– Заходите, Гек. Будьте как дома.

Он пропустил ее вперед, зашел следом за ней.

– Сейчас балкон открою… Или кондиционеры включить? Душно?

– Нет… Не надо кондиционер. Здесь замечательно… у вас… Катенька…

– Вон там ванная, душ… Так, полотенце вам надо… Вот, пожалуйста. – Катя из комода в прихожей выхватила большое серое банное полотенце. – Я руки на кухне вымою. И едой займусь. А в душ потом… после…

Неловко прижимая к груди сверток из бинтов и футболки, он зашел в ванную. Катя метнулась на кухню