Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

воровала у мелких рыбешек.

Я убеждаю себя, что Коллая присматривает за мной. Я знаю, что это не так, но это все равно придает мне спокойствия, хотя оно и обманчиво.

Как и все остальные, я стряхиваю снег с плеч, прежде чем последовать за вереницей людей, продвигаясь по узкому проходу, ведущему к очередному коридору. Я держу голову опущенной, прислушиваясь, когда некоторые люди бормочут друг другу приветствия и вешают свои пальто и плащи на ржавые крючки, привинченные к гниющим деревянным стенам. Я слышу, как в соседних комнатах люди произносят свои имена, за которыми следует звук чего-то царапающего по бумаге.

«Следуй за мной», – голос Гидеона никак не успокаивает мои нервы.

Я следую примеру других слуг, направляясь к десятому крюку от входа, позволяя усталости проявиться в моих плечах, когда я сбрасываю плащ. Моя небрежно заплетенная коса ниспадает мне на спину, а выбившиеся волосы падают на лицо. Я лениво набрасываю плащ на крючок, поправляю платье, прежде чем пройти через одну из семи дверей в комнате.

«Если кто-нибудь спросит, ты находишься в подчинении Альберта, которому поручено следить за поддержанием порядка в комнатах для гостей», – добавляет Гидеон.

«А если это спросит Альберт?»

«В таком случае ты в подчинении Мэрион».

Я снова откашливаюсь и испытываю благодарность за то, что он сделал больше, чем просто выяснил местонахождение зеркала. Прежде чем мы входим в следующий коридор, платье внезапно кажется тяжелым и неудобным. Ткань липнет к потной коже из-за того, что я разнервничалась.

Гидеон оглядывается, внимательно наблюдая за мной, прежде чем ободряюще улыбнуться, как он делал, когда обрабатывал мои раны. И все это приводит лишь к тому, что я делаю резкий вздох. Сегодня любая оплошность повлияет не только на меня, но и на него, мою тень.

Хлюпающий звук наших ботинок, шлепающих по лужам растаявшего снега, слишком громкий, эхом разносится по темному коридору, как по бесконечной пещере. Но коридоры кажутся слишком узкими, они смыкаются, и становится трудно дышать. Рука Гидеона на короткое мгновение находит мою, и он молча сжимает ее, прежде чем мы переходим в следующую комнату.

От жары в комнате у меня начинает покалывать щеку, и я избегаю женщины, стоящей в углу с подставкой для бумаги, поскольку все, кажется, направляются прямо к ней, когда входят. Аккуратно сложенное постельное белье размещено вдоль стен, закрывая их от пола до потолка, но все равно кажется, что в комнате мало людей. Комната слишком пуста, чтобы я могла проскользнуть незамеченной, поэтому я мгновенно чувствую, как ее взгляд приковывается ко мне, как раз когда я собираюсь выйти из комнаты.

Черт.

– Эй, – рявкает она.

Гидеон вытягивается как струна, и мы оба одновременно поворачиваемся к ней. Я полностью отдаюсь инстинктам, поэтому невозмутимо оборачиваюсь. Все взгляды в комнате устремляются на меня, и на моем лице отражается проблеск беспокойства.

– Да, мэрм. – Акцент слетает с моего языка так же легко, как и оголяются нервы, и я еще раз безмолвно благодарю Коллаю.

– Чего прохлаждаешься? Возьми корзину, – приказывает она, и я начинаю действовать, несмотря на то, что понятия не имею, где она находится. – Эй, – снова рявкает она, и я оборачиваюсь во второй раз, ожидая, что она скажет, что мне здесь не место. Но я вздыхаю с облегчением, когда замечаю, что она смотрит не на меня. – Я тебе говорила, что ты должна заняться туалетом после той выходки, – кипит она, срываясь на другую женщину, которая пыталась прокрасться по другому коридору с корзинкой в руке.

Она раздраженно роняет корзину на пол и выходит из комнаты через коридор, через который вошла я. Я поднимаю корзину, которую она уронила, прежде чем женщина скажет мне что-нибудь еще.

– Пошевеливайтесь, вы, ленивые засранцы, – рычит женщина, ни к кому конкретно не обращаясь, и все начинают суетливо двигаться, отчего комната кажется меньше, чем есть на самом деле.

Люди делают перестановки на полках, складывают свежевыстиранное белье, и я замечаю, как один из мужчин с корзиной в руках ковыляет к подставке с листами бумаги, висящей на стене, пробегая пальцами по словам, прежде чем выйти через другую дверь. Я делаю в точности то же, что и он, пролистываю, толком не вчитываясь, останавливаюсь на одной странице и затем ухожу. Я заставляю себя каким-то образом выглядеть так, будто я знаю куда идти, когда выхожу вслед за Гидеоном из комнаты, поворачивая направо по коридорам для слуг.

Я балансирую корзинкой на бедре, как это делали наши горничные в Хиниксусе, и размышляю о том, что она идеальный предмет реквизита. Я пришила дополнительный слой к своему платью, чтобы спрятать зеркало, что теперь, по прошествии времени, кажется верхом идиотизма. Гидеон, кажется, думает, что это всего лишь карманное зеркало, но меня снедают мои собственные страхи, уверяя в том, что оно высотой до потолка. Если это так, то мы определенно облажались.

Мы продолжаем идти по коридору, и я слепо следую за Гидеоном по тому пути, который он указывает. Единственное, что меня утешает, – это его уверенность в своих шагах. Он не мешкает ни на одной развилке коридора и не колеблется, прежде чем выбрать, на каком повороте свернуть. Мы проходим мимо других стражников и слуг, снующих туда-сюда, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди всякий раз, когда они проходят мимо, ведь я ожидаю, что кто-нибудь из них укажет на то, что мне здесь не место.

На мгновение я подумываю спрятать оружие между простынями, но решаю не делать этого на случай, если кто-нибудь обыщет или отнимет мою корзину. Гидеон безмолвно останавливается перед дверью, я толкаю ее и, спотыкаясь, выхожу в главный коридор, сталкиваясь лицом к лицу со стражником. Шерстяная темно-синяя униформа и серебряная кольчуга сочетаются с его темно-синими глазами с серебристыми крапинками внутри. Глаза фейри слегка подергиваются, как будто он пытается вспомнить меня. На его лбу собираются морщинки, и я с мягкой улыбкой опускаю подбородок и смотрю на него сквозь ресницы. Он растерянно моргает.

Я обхожу его стороной и говорю сладко, едва не пискнув:

– Извините, сэр.

Имбирь и виски ласкают кончик моего языка, и я продолжаю следовать вплотную за Гидеоном, который идет в том же темпе, что и все остальные слуги, прежде чем фейри успевает что-либо сказать.

Обводя взглядом коридор, я обращаю внимание на простую люстру и потертый ковер. Канделябры выступают по обе стороны стены через каждые несколько шагов, отбрасывая золотистый оттенок на мое лазурное платье – цвет, который мне уже осточертел. То тут, то там, между панелями на стенах