Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

того, как они намерены им воспользоваться. Я не несу ответственности за их действия.

Если бы Коллая была все еще жива, я сомневаюсь, что она позволила бы моей душе вознестись на Луну, чтобы провести вечность в мире и гармонии. Более вероятно, что Сатрина забрала бы меня, вопящую и царапающуюся, прямо в Преисподнюю. Я не только добровольно высвобождаю существо, способное сровнять с землей королевства, но и дарю клану, который ненавидит своего короля, возможность определять местоположение своих врагов. Интересно, гордился бы отец тем, что я стала такой же эгоистичной, как он?

Я открываю глаза и вздрагиваю при виде Гидеона, который сидит на моей стороне огороженного столика, загораживая вход. Я удивленно моргаю. Прошлой ночью я не обратила внимания, что он лежал на кровати, но теперь…

«Как тебе удается сидеть на мебели?» – Я не собираюсь просить его подвинуться, слишком сосредоточена на том факте, что он не проваливается сквозь кресло.

«Ты слишком долго спишь. Я практиковался», – говорит он с безразличием, как будто его уже давно не впечатляют собственные способности и этого просто следовало ожидать.

«И ты не подумал сообщить мне?»

«Что ты слишком долго спишь? Я думал, ты уже знаешь. – Я прищуриваюсь, глядя на него, и он смотрит на толпу с едва заметным удовлетворением. – А теперь скажи мне, мой лунный свет, в твоем понимании это – “безопасность”?»

Я скрежещу зубами. Может, я больше и не желаю его смерти, но он все еще досаждает мне.

Официант встречается со мной взглядом, я внимательно его рассматриваю. Его заостренные уши украшены множеством серебряных и золотых каффов и колец, сочетающихся с полоской на брови, кольцом в носу и по центру губы. В мгновение ока его рубиновые глаза озаряют бледно-серую кожу, и он приближается с кокетливой улыбкой, которая могла бы растопить сердце любого мужчины или женщины. Мои губы изгибаются, чтобы подарить улыбку в ответ.

Имбирь и виски наполняют мои вкусовые рецепторы, когда тени Гидеона начинают выползать из-под столов. От этого у меня мурашки бегут по коже и по позвоночнику пробегает дрожь. Они что-то шепчут, но не то чтобы я могла их слышать.

Эльф смотрит на меня сверху вниз сквозь густые каштановые ресницы, перекидывая свои заплетенные в косу рыжие волосы через плечо. Он облизывает губы, прежде чем сказать:

– Чем я могу тебе помочь? Я могу показать тебе десертное меню после того, как поужинаешь, – подмигивает он.

Привкусы Гидеона обжигают мой язык, отчего каждый вдох становится тяжелее. Сила Гидеона начинает исходить от него волнами, делая комнату меньше, чем она есть на самом деле. Но мужчина совершенно невозмутим, он широко улыбается, так что видны его зубы, хотя за его словами скрывается другой смысл.

– Этому смертному нужно преподать урок, – рычит Гидеон.

Хаос начинает издавать свои звуки: пение, крики, плач, смех, – и я наконец могу разобрать, о чем они говорят. Когда я смотрю вниз, чтобы увидеть их, я замечаю, что они вообще-то разговаривают не со мной. Каждая голова повернута к Гидеону, когда щупальца тьмы карабкаются вверх по ногам мужчины как когти. Они хотят, чтобы он убил эльфа.

Я пытаюсь сдержать улыбку и притворяюсь, что вкуса нет и что я не обращаю внимания на тени.

– Только стейк с розмарином, – мой голос звучит хрипло и сдавленно.

Его ухмылка не сползает с лица, когда Гидеон поднимается на ноги перед ним, закрывая эльфа от моего взгляда. Хаос в их общем шуме становится громче, и сила, исходящая от Гидеона, начинает высасывать воздух из моих легких. Я слышу их всех, все они твердят одно и то же: убей его.

Тени довольно жуткие. Все это мне уже надоело.

– Что ж, если ты передумаешь насчет десерта, ты знаешь, где меня найти, – говорит эльф, и, не видя выражения его лица, я медленно киваю.

Он уходит, маневрируя между столиками, прежде чем направиться на кухню. Гидеон продолжает стоять в долгом молчании, и все, что я могу сделать, – это вытащить одно из лезвий из кармана и покрутить его между пальцами, чтобы не чувствовать себя и не выглядеть так странно. С каждым ударом сердца тени отступают туда, откуда пришли, унося с собой свои зловещие звуки. Я смотрю вниз на лезвие, чувствуя, как оно непрерывно движется у меня между пальцами, когда на мгновение создает отблеск, прежде чем свет начинает скользить по лезвию, как падающая звезда.

Почему его так сильно беспокоит, что другие мужчины смотрят на меня? Хотела бы я сказать, что вкус имбиря – это просто его ревность, но я не решаюсь принять, что он заботится обо мне больше, чем можно ожидать от… друга? Знакомого? Спутника в путешествии?

Голос в глубине моего сознания умоляет, чтобы правда оказалась кем-то большим. Это шепчущие фантазии, которых никогда не могло бы быть, потому что нас никогда не могло бы быть. И все же я ничего не могу с собой поделать. Его присутствие заставляет меня чувствовать себя богаче, чем я когда-либо чувствовала, живя принцессой.

Спустя долгое мгновение он опускается на пустое место рядом со мной, на его губах застыла мрачная решимость. Он не смотрит на меня, вцепившись в край сиденья своим новым талантом.

– Я ему не доверяю. – Я не могу разобрать, что именно я слышу в его голосе, когда все, что я чувствую на языке, – это послевкусие виски и имбиря. Теперь это смесь чего-то неизвестного мне, и единственный компонент, который я могу точно определить, – это черника. Странно.

– Есть ли хоть кто-нибудь, кому ты действительно доверяешь?

Он поворачивает голову ко мне, и я резко втягиваю воздух. Я хочу отвести взгляд, но его пристальный взгляд твердо удерживает меня на месте.

– Я мог бы задать тебе тот же вопрос, маленькая воровка. – Остаточная темнота в его голосе сладко проникает в мое нутро.

– Доверие – штука привередливая.

– Каким бы привередливым оно ни было, я понял, что полностью доверяю тебе, – тяжело выдыхает он.

Мое сердце, кажется, замирает, и я остро осознаю, как близко его рука лежит рядом с моей ногой и как участилось мое дыхание.

Его глаза темнеют, как будто он это заметил. Он знает, что мои руки застыли не от страха, нет, я беспокоюсь, что они могут совершить что-то безумное от его близости. Его взгляд скользит по моим замерзшим пальцам, и он поворачивает ко мне голову.

– Продолжай, – шепчет он, кладя руку мне на бедро.

И вот так просто мир тает, и в этом небольшом укромном месте остаемся только мы с ним.